Жизнь на двоих

Решиться на штурм «настоятельского» логова оказалось не так-то просто. Почти весь день я уговаривала себя в необходимости этого шага, приводила различные аргументы, но все же, основным фактором оказался небольшой пункт из «Уложений об устройстве королевского дворца». Все же я оказалась права: тайные ходы в церкви запрещались категорически. А если есть шанс навсегда избавиться от Патрика, да еще и на законном основании…. Как бы ни было страшно, но я обязана это сделать! Ради Нел.

На этот раз обувь на мне была самая что ни наесть подходящая, а главное — я знала, зачем пришла. Темной фигуре, двинувшейся мне навстречу, протянула объёмистую кружку, накрытую ломтем хлеба с положенным сверху куском мяса.

— Патрик послал, — объяснила я, опередив вопрос и стараясь произнести это не очень звонко, подпуская в голос немного сипения.

Здоровяк понюхал:

— Портер, — отхлебнул глоток. — Портер, — повторил он и присел на скамейку у стены, не обращая на меня никакого внимания. Он ел, и больше его ничто не интересовало.

Я отошла от решётки, за которой он находился, чтобы не оставаться в поле зрения. Слушала довольное чавканье и считала громкие глотки. Наконец звук поставленной на каменный пол оловянной кружки. Всё. Я снова выглянула — отлично. Поели — теперь можно и поспать. Если не толкать человека — пара часов крепкого здорового сна принесёт несомненную пользу его здоровью.

Тем не менее, ситуация не слишком хороша. Тот факт, что сторож расположен за решёткой я запомнила с прошлого прихода сюда. Но дальше находится еще одна решётка. И ключи от обеих… где? Конечно, у спящего.

Поковырялась в замочной скважине инструментами, что были у меня с собой. Но это — медицинские инструменты, а не слесарные. Замок не открылся. Однако мои действия привлекли внимание узников. Они приблизились к другой решетке, внутренней. Дотянуться друг до друга мы не могли, но я перебросила им свёртки с хорошими бутербродами и перекатила тыквенные фляжки.

Мы переговаривались шёпотом. Знаете о чём? Об их здоровье. Бинты, мази, бальзамы и мои инструкции тем же путём, что и пища, перекочевали к адресатам. Всего их было четверо, но один даже не шевелился, а вот троим я. как могла, помогла. Немолодые мужчины… мы не представлялись друг другу. В скудном свете, падающем из-за моей спины, бесформенный балахон с капюшоном вряд и позволил им меня рассмотреть.

Что же. Опыт в постановке диагнозов меня не подвёл. Сторож — не совсем здоровый человек. Обычно их считают совсем ни на что не годными тупицами, но выполнять несложные действия они способны. А кого ещё заставишь сидеть между двух решёток с ключами от обеих? В общем, кто-то из духовников полагает этого мужчину чем-то вроде своего цепного пса. То есть — всё понимает, а ничего сказать не может. Имеется ввиду, связной фразы от него никто не ждёт.

Поэтому я сообразила, что доложить обо мне своим хозяевам он не сможет. И оказалась права. Уфф. Сомнения, конечно, были, и рисковала я очень сильно. Но ведь Нелка оставила мне нашу страну, чтобы приглядывала. Ну, я и… как смогла.

Троих пленников я вывела через несколько суток. Четвёртый умер до того, как мы пришли с Мотей и справились с замками. А напиток сторожу я в этот раз сварила покрепче, чтобы он не проснулся до прихода хозяев. То есть — до утра. Взлом, сторож отравлен — думаю, его не накажут.

Троица же эта упрятана в лесной глуши и выздоравливает. Они много интересного рассказывают, когда я по ночам тайком выбираюсь из дворца чтобы заняться их ранами и болезнями. Неллке будет интересно, когда вернётся.

Что любопытно — в результате бегства узников никакого переполоха не было, а в тайный ход я больше не совалась. Даже не смотрела в сторону этой колонны, когда бывала в церкви.

ГЛАВА 23

В конце этой недели Соня с таинственным видом принесла мне два запечатанных письма без подписи. Я недоуменно посмотрела на девушку, принимая странные послания. Та в ответ лишь плечами пожала:

— С утра почтой доставили.

Проводив Соню, я с беспокойством села за стол, распечатывая первое письмо. Сердце билось, как птица в клетке. Кто мог прислать мне сообщения, забыв подписаться? И почему? Наверное, кто-то узнал об этом «маскараде принцесс», и теперь будет шантажировать меня!

Дрожащими руками я развернула исписанный знакомым мелким подчерком листок бумаги. А прочитав первую строчку, облегченно вздохнула. Это всего лишь Нел!

Она старалась писать самыми общими фразами, не давая никакой конкретной информации и, не знай я ее почерк, вряд ли бы догадалась, что это от сестры. Думаю, именно поэтому она и не подписалась: так безопаснее. Нельзя допустить, чтобы нас раскрыли.

Нел писала, что она все еще работает, — наверняка она имеет в виду поиски отца — говорила, что скучает и волнуется по пропавшему другу, — а это, скорее всего, сестра о Моте. Надеялась также, что у меня все хорошо, интересовалась здоровьем моего «парня» и мамы. Писала, что к зиме постарается быть дома. И хотя сестра побывала еще не во всех запланированных местах, она уже сейчас говорила, что поиски не увенчаются успехом.

И даже через расстояния, разделяющие нас, через бездушную бумагу я чувствовала все горе и разочарование сестры. Она так надеялась, что сможет найти отца, что он еще жив.

Я вздохнула. Когда-то я тоже не могла поверить, что мама умерла. И даже увидев собственными глазами ее тело, думала, что это чья-то злая шутка. Осознание настигло, когда впервые в жизни мама не вернулась домой ночевать.

Думаю, мне было проще, чем сестре. По крайней мере, мне никто никогда не давал надежды. Я всегда знала, что уже не увижу маму. Я смогла смириться. Нел — нет. Именно поэтому сейчас она, рискуя своей жизнью и жизнью Савки, осматривала галеры в Гринринге.

Письмо сестры взбудоражило меня, заставило вернуться к тяжелым воспоминаниям и мыслям. Над душой будто навис камень: большой, темный, страшный. Сейчас я как никогда чувствовала себя одинокой, маленькой и беззащитной. Как никогда помнила, что мне всего пятнадцать.

С тяжелым сердцем я открыла второе письмо. В голове не было ни единой мысли: ни страха, ни любопытства. И сердцем, и разумом я была сейчас очень далеко — рядом с мамой, в детстве. Прижималась к ее груди в поисках сочувствия, искала понимания в словах, любви — в действиях. Как же мне ее не хватает!

Письмо оказалось от Ника. Я грустно улыбнулась: из них с Нел вышла бы отличная пара! Даже мысли порой сходятся — я угадала принца только по почерку.

Его послание было кратким. Но именно оно помогло вырваться из пучины уныния и улыбнуться. На бумаге торопливо было выведено всего три слова:

«Держись. Скоро буду»

Время пролетало незаметно. Я привыкла к дворцу и его правилам, больше не боялась нарушить этикет или быть разоблаченной. Но все же, такая жизнь ужасно тяготила. Все смотрят на тебя, чего ждут, на что-то надеются, а то и мечтают избавиться от тебя или жениться. Конечно, на мою жизнь никто не покушался, но взгляды некоторых придворных говорили намного больше их слащавых слов.

Зато от женихов покоя не было. Едва Ник покинул дворец, все мало-помалу знатные персоны мужского пола начали уделять принцессе недвусмысленное внимание. Я потихоньку зверела, но старалась быть вежливой и не нарушать никаких правил приличия. Но терпение подходило к концу. С некоторыми, особо назойливыми, пришлось расправляться уже не словами, а действиями. Одного под вымышленным предлогом сослать из дворца, другому хорошенько въехать по стратегической части тела. Вроде, помогло. Обострение у них, что ли?! Или что-то произошло во дворце, и начался дележ власти, а я и не заметила?! Или у принцесс всегда так? Вернется Нел — спрошу!

Ник появился еще недели через полторы. И прошел отнюдь не через парадный вход!