Слепой мир

Стоя перед ним, Джед тоже слушал тишину, нарушаемую только дыханием присутствующих. Эта тишина отражала скорее тревогу, чем уважение.

Горькие мысли не позволяли ему уделить должное внимание церемонии вступления. Джеда мучил тот факт, что Свет нарушил их молчаливый союз, выбрав к тому же столь грубый способ, чтобы проявить себя.

Джед очень переживал исчезновение Первого Выжившего; было ясно, что тот уже никогда не вернется.

Много раз за прошедшие два периода он хотел пойти на поиски отца, полный гнева и возмущения, но все еще надеялся, что он вернется. Джед думал, что проводится нечто вроде испытания, чтобы проверить искренность его раскаяния. Но охранять вход поставили вооруженных защитников, и это доказывало, что все происходящее — не выдумка.

Джед чихнул, потом громко шмыгнул носом, чем вызвал презрительную паузу в речи Выжившего Эвримена. Старейшина продолжал:

— Мы не должны ожидать от нашего нового Первого Выжившего яснослышания и мудрости, свойственных его покойному отцу. Ничто не может сравниться с той глубиной, которая заставила Первого Выжившего Фентона заранее понять необходимость подготовки и назначения своего преемника.

Джед в нетерпении прислушивался к охраняемому входу. Еще одна причина запрещала ему ринуться на поиски отца по другую сторону барьера: это навлекло бы на него гнев старейшин, которые в этом случае избрали бы Ромеля, а это означало полнейший хаос и неразбериху.

Кто-то подтолкнул его вперед, и он оказался перед Хранителем Пути.

— Повторяйте за мной, — торжественно произнес Филар. — «Я клянусь, что изо всех сил буду бороться за Выживание не только для себя самого, но и для всех остальных обитателей Нижнего Уровня».

Джед повторил клятву, громко хлюпая при этом носом.

«Я обязуюсь, — продолжал Хранитель, — обеспечить безопасность для всех, кто зависит от меня, и я сделаю все, что в моей власти, чтобы отодвинуть занавес Тьмы. Да поможет мне Свет!»

Джед завершил тираду громким чиханием.

Когда церемония закончилась, он остался перед официальной пещерой, чтобы пожать множество рук.

Ромель подошел последним.

— Вот теперь будет весело! — сказал он в качестве шутки, но его голос звучал вовсе не шутливо, хотя осталось непонятным, что скрывается за густым занавесом его волос.

— Мне придется нелегко, — согласился Джед, — и мне понадобится любая помощь.

— Конечно, — откликнулся Ромель, не в силах скрыть зависть, — но сначала надо закончить со свидетелями.

Заседание, прерванное церемонией вступления, не касалось непосредственно Джеда. Это было дело старейшин, которые уже возвращались в официальную пещеру. Без сомнения, Ромель заговорил об этом только для того, чтобы затронуть другую тему. Джед почти услышал свист предательского лассо своего брата.

— Как ты думаешь, — продолжал Ромель гораздо громче, чем следовало, — чудовище, укравшее Первого Выжившего, похоже, то самое, которое ты слышал в Начальном Мире?

Вот оно что! Конечно, Ромель сделает все возможное, чтобы никто не забыл, что Джед нарушил табу барьера. И теперь Ромель укреплял позиции. Настоящий удар он нанесет позднее.

— Я не знаю, — бросил Джед в ответ и направился в Официальную пещеру.

Там установили переносной прожектор, и Джед, усаживаясь, сосредоточился на отраженных от присутствующих эхо. Все старейшины были на своих местах, свидетели сидели в углу.

— Кажется, мы остановились на Выжившем Меткалфе, — сказал председатель собрания Эвримен. — Он уже начал рассказывать, что он слышал.

На середину вышел худой нервный человек. Он явно был сильно смущен и все время сплетал и расплетал пальцы.

Он начал с извинений:

— Я не мог слышать происходящее достаточно четко. Я как раз возвращался из сада, когда услыхал, как вы закричали, вы и Первый Выживший. Я помню несколько впечатлений от случившегося, полученных благодаря вашим голосам.

— Как звучало это явление?

— Не знаю. Оно было примерно человеческого роста.

Свидетель все время поворачивал голову из стороны в сторону, и это очень раздражало. Волнообразные движения волос, которые закрывали его лицо — так как он был Волосатое Лицо, — напоминало Джеду пульсирующую плоть чудовища из Начального Мира.

— Вы слышали его лицо? — спросил Эвримен.

— Нет. Я был слишком далеко.

— Помните вы о… о таинственном звуке?

— Не помню ничего похожего на молчаливый звук, который слышали другие.

Меткалф был Волосатое Лицо; Эвримен — тоже, так же как и два других свидетеля, которые уже дали показания. Никто из них не получил психического ощущения от ревущей тишины. Так же, как и на Верхнем Уровне, никто из Волосатых Лиц не услышал невероятного неслышного шума, производимого чудовищами!

Джед откашлялся, с трудом проглотил слюну и помассировал затылок. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя так плохо!

Эвримен поблагодарил Меткалфа и вызвал следующего свидетеля.

Слушания длились уже два периода и становились скучными. В конечном счете свидетели разделились на две категории: на тех, кто слышал сверхъестественный звук, и остальных.

Но у Джеда были и другие заботы. Он все меньше верил, что чудовища пришли, чтобы наказать его за переход барьера. Ведь страшная опасность не исчезла после его раскаяния, и это могло означать, что или Свет не принимает его раскаяния, даже самого искреннего и глубокого, или что нарушение табу никак не связано с действиями чудовищ.

Джед сосредоточил все внимание на пришедшей ему в голову третьей возможности. «Для начала предположим, что я был прав, когда думал, что Тьма и Свет представляют собой физические силы. Предположим далее, что в своих поисках я чуть было не обнаружил какой-то важный факт. И предположим, наконец, что чудовища, согласно гипотезе сопротивляющиеся моему успеху, обнаружили мою удачу. Разве они не сделали бы все, что в их силах, чтобы заставить меня отступить?»

Он громко чихнул, прервав Эвримена на самой середине вопроса. Очередным свидетелем был мальчик; его взволнованный голос показывал, что он расслышал таинственные звуки.

Старейшина Эвримен дополнил свой вопрос:

— И как ты опишешь эти… ощущения?

— Как будто безумные крики отражались от моего лица. Я продолжал их слышать, даже когда затыкал уши пальцами!

Ребенок стоял, повернувшись к Эвримену, и Джеду трудно было как следует расслышать его лицо. Вдруг он понял, что обязательно должен услышать его выражение. Обогнув каменный стол, Джед взял мальчика за плечи и повернул его так, чтобы тот находился прямо под звуками прожектора.

Так он и думал: глаза ребенка были широко открыты!

— Вы хотели задать вопрос? — спросил Эвримен, плохо скрывая свое раздражение.

— Нет, спасибо, — ответил Джед и сел на свое место.

Мальчик ходил с открытыми глазами, как и он сам. Три других свидетеля относились к той же категории. И все они испытали одинаковые ощущения!

Неужели он был прав, предположив, что молчаливый звук каким-то образом связан с открытыми глазами? Он вспомнил о странной реакции его глаз во время ритуала возбуждения оптического нерва: было ясное впечатление, что у него перед глазами пляшут круги молчаливого звука.

Как объяснить все это? Если глаза предназначались исключительно для того, чтобы чувствовать Свет, то почему получалось, что они воспринимают и тот ужас, который несут чудовища? Сколько вопросов, столько и загадок! Он боялся, что никогда не сумеет найти на них ответа.

Казалось, глаза являлись связующим звеном между божеством и демоном; может быть, Свет заключил союз с чудовищами?

Ну вот, опять! У него снова появились кощунственные мысли! Джед приготовился испытать гнев Всемогущего.

Но он услышал лишь вопрос Эвримена:

— Ну, Джед, — или, вернее, Ваше Выживание, вы услышали эти различные описания. Можно ли сравнить их с впечатлениями, которые вы могли запомнить от встречи с монстром Начального Мира?

Джед решил действовать потоньше.

— Мне кажется… я совсем не уверен, что слышал этого монстра. Когда играет воображение…