Прямой эфир

Последний час Андреев с лучшим на канале видеомонтажером Ксенией «колдовали» над сюжетом о Цветмете. Набросав текст с историей череды конфликтов, не утихавших вокруг завода, Андреев лихорадочно искал «синхроны» — комментарии людей прямо в камеру, которые он сам, еще будучи репортером, снимал во время забастовок и пикетов у заводской проходной летом 98-го года. Тогда рабочие много чего сгоряча наговорили про губернатора. На монтажном столе было свалено нагромождение видеокассет. На которой из них хранилась нужная архивная съемка, они представляли только приблизительно.

— Ксюша, ну ты помнишь ту тетку большую, в синем халате, которая у меня еще микрофон вырывала?! — спросил Андреев, не отводя глаз от мельтешащих на мониторе ускоренных кадров старых архивов.

— Все я помню, Станислав Дмитриевич, — прошипела Ксюха, всем своим видом показывая, что отвлекать ее — глупо и бессмысленно. То, что Ксюха, с которой они смонтировали не одну сотню сюжетов, вдруг принялась величать его по имени-отчеству, не сулило добра. Нервную Ксению в редакции побаивались. Она могла закатить истерику, которая кончилась бы откачиванием с валерьянкой, или начать швыряться всем подряд, что попадется под руку на монтажном столе. Чаще всего это оказывались видеокассеты.

Сейчас Ксюха удерживалась от того, чтобы не психануть, каким-то чудом. Во-первых, они теперь редко работали вместе с Андреевым над сюжетами, и она соскучилась по его дотошности, которую ставила в пример молодым корреспондентам. Во-вторых, она тоже помнила «синхрон» рассерженной работницы механического цеха. Тетка, стоя в пикете перед проходной завода, рассказывала, как месяцами задерживают зарплату и про «мерседесы» учредителей. Потом «приложила» и губернатора, который смотрит на это сквозь пальцы. Очень по-бабьи едко и по большому счету справедливо.

Тогда, в 98-м, руководство канала пропустило в эфир только первую часть гневной тирады — про зарплаты, директора и «мерседесы». Губернаторскую часть «синхрона» урезали, придравшись к тому, что в одном месте женщина выразилась нецензурно, а сюжет и так острый — это будет перебор. Истинную причину, почему урезали сюжет — в планы Даянова тогда не входило ссориться с «дедом» — понимали все. Но отговорка про дурной вкус и брань в эфире была отступным, позволяющим подчиниться цензуре, сохранив достоинство. Однако, гневный «синхрон», тогда на всякий случай, целиком записали в архив. Ему предстоял реванш.

— Ты иди, пиши подводку, и готовься к эфиру, — снова сквозь зубы пробормотала Ксения. — Я если найду — сама тетку вклею. А если не найду — извини… Раньше надо было думать…

Стас уже писал на листе бумаге, кое-как пристроенном на коленке, дикторскую «подводку» — вступление о том, почему тайная передача госпакета акций означает новый виток войны вокруг завода. Она сомнительна с точки зрения законности. Аморальна, потому что повлечет за собой проблемы для коллектива завода. Это удар по бюджету области, который лишится налогов. Андреев не успел до конца выправить точные формулировки, когда в монтажку ворвалась красная от злости Светка и заорала на своего шеф-редактора:

— Пять минут до эфира! Какого хера ты еще здесь сидишь?!

— Если вы оба не пойдете сейчас на хер отсюда, я грохну все сюжеты! Чтоб сдохла вся эта богадельня… — не отрываясь от экрана монитора выругалась Ксюша с такой степенью тихой злости, что стало ясно — она близка к нервному срыву и приведет приговор в исполнение, если ее тотчас же не послушают.

Стас поспешил в студию. Из курилки пахнуло немыслимо привлекательным сигаретным дымом.

— Две затяжки сделаю? — умоляюще посмотрел он на Светку.

— Осталось четыре минуты, — проворчала та. — Ладно, я пока расскажу тебе, что в выпуске. Первый сюжет — очень вкусный скандальчик про драку в самолете. Реальные пацаны побоище устроили на туристском чартере из Таиланда. В аэропорт вызывали ОМОН, это было вчера, у нас любительские съемки, home video…

— Откуда? — удивился Стас, возвращая сигарету оператору, после ровно двух затяжек, вкуса которых даже не почувствовал.

— Настя привезла со своих яхт. Потом расскажу. Твой сюжет я поставила в середину — успеешь в промежутках подводку дописать, а Ксюха видеоряд доклеит… В конце блок — по Ивану Купала…

Они договаривали уже на ходу в студии. Пока Стас повязывал галстук и надевал «эфирный» пиджак. Усевшись на дикторское место за столом, он всматривался в небольшой темный экранчик телесуфлера, прикрепленный чуть ниже объектива камеры.

Почему-то всех телезрителей ужасно интересует именно эта сугубо техническая деталь. Как диктор читает свои тексты? Телесуфлер для зрителей, как бы тайна, которую от них пытаются скрыть. Зрителя хлебом не корми, дай продемонстрировать телевизионщику знание тайны. Среди знакомых Стаса не было ни одного, кто бы не спросил: «А у тебя тоже есть эта бегущая строчка?» Но сейчас экранчик был подозрительно погасшим.

— Петрович! Не вижу суфлера, — крикнул Стас инженерам, собравшимся над полуразобранным компьютером, в тревожно большом количестве.

— Митрич, с суфлером проблемы, — сконфуженно признался Петрович.

— Света, они не могут суфлер запустить, — пробормотал Андреев в маленький микрофон «петличку», уже прикрепленный ему на лацкан пиджака.

Ведущий «Новостей» сам управляет суфлером, наступая на педаль под столом. Нажал на нее — строки на экране поползли вверх, отпустил — остановились, пауза. И короткие строчки по три-четыре слова (чтобы глаза у диктора не бегали подозрительно по сторонам) медленно ползут. Экран суфлера, располагается прямо под объективом камеры, и это создает иллюзию, будто диктор смотрит прямо на зрителя. Ведущему действительно нет нужды знать содержание сюжета, достаточно с выражением прочитать те слова, которые выдаст электронный подсказчик. Но как назло суфлер не подавал признаков жизни.

Работая над скандальным сюжетом, Стас не успел просмотреть выпуск, он вообще не знал о чем идет речь в некоторых сюжетах других корреспондентов. И без суфлера мог перепутать все на свете.

— Сейчас попробуем компьютер перегрузить, — пообещал Петрович.

— Минута до эфира, и еще на минуту я могу задержать, — донесся голос с режиссерского пульта через динамики.

— Давай хоть с одной стороны причешу?.. — предложила визажистка Яна, стоя над Стасом с расческой и аэрозольным баллончиком лака.

— Не успеешь, — бросил Андреев, чувствуя, как у него перехватило горло и, кажется, дергается нервным тиком левый глаз. Такого прокола с ним еще никогда не бывало.

— Дай лоб напудрю, — наседала Яна. — Жарко сегодня, от осветительных ламп ты через пять минут взмокнешь и поплывешь…

— Минутная готовность! — раздалась из динамиков команда Светки.

— Петрович, ну как там… — простонал Андреев.

— Прости, Митрич, но сегодня ты без суфлера. Это не программа дурит — это что-то с железом. Читай выпуск по бумажке.

Наверное, человек, в которого ударила молния, должен чувствовать себя примерно так же, как диктор у которого в прямом эфире отказал телесуфлер? Или чуть получше?.. Набор листов бумаги с текстами дикторских подводок в том порядке, в котором пойдут сюжеты, кладется ведущему на стол для подстраховки на случай именно таких сбоев.

— Пошла заставка! — уже скомандовала в наушнике Светка и на мониторе в студии беззвучно начались знакомые наизусть кадры заставки «Новостей».

Стас успел переглотнуть слюну, убедившись, что горло его слушается и говорить он может. Успел бросить взгляд на бумажки, убедившись, что сверху лежит именно первая страница выпуска. И приказал себе забыть, что любую его оговорку сейчас увидят примерно пятьдесят или сто тысяч горожан, а это то же самое, как если бы он в одиночку стоял в центре набитого публикой огромного футбольного стадиона. И как только вместо заставки на внутреннем мониторе Андреев увидел себя — он быстро поднял взгляд в объектив камеры и изо всех сил стараясь улыбнуться, произнес:

— Добрый вечер! В эфире «Новости-Орион»! В ближайшие полчаса мои коллеги и я — Станислав Андреев — познакомим вас с главными событиями, произошедшими сегодня в нашем городе…