Приключения в Америке

Заметив, что силой не возьмешь, животное начало царапаться и рыться у входа, и на его грозный рев ответили детеныши, набросившиеся на Буна. Он оттолкнул их, получив несколько царапин, и, просунув дуло в щель между скалой и камнем, вонзил нож в плечо ягуару, который с воем отскочил. Эта передышка была кстати для охотника, силы которого истощались; он воспользовался ею, чтобы получше укрепить свою баррикаду, и, предполагая, что мяуканье детенышей привлекает и раздражает мать, раздробил им черепа ружейным дулом. Затем в течение двух часов он мог отдыхать после своих усилий и начинал уже думать, что зверь испугался и ушел, когда новый страшный прыжок вдвинул массивный камень на несколько дюймов внутрь пещеры. После часовой борьбы ягуар, тоже истощенный и не слыша более мяуканья детенышей, удалился с жалобным воем.

Наступила ночь, и Бун начинал приходить в отчаяние. Нечего было и думать уйти из пещеры, так как зверь, наверное, подстерегал его; а между тем оставаться было почти так же опасно: продолжительное бодрствование и напряжение сил истомили его, и глаза его смыкались. Он решил остаться и, провозившись еще час над укреплением своей баррикады, лег спать, положив под рукой дуло.

Он проспал часа три или четыре, когда какой-то шум разбудил его. Луна светила ярко, и лучи ее проникали в трещины у входа в пещеру. Предчувствуя опасность, он решил не спать более, и вскоре заметил, что мелкие каменья, которые он наложил вокруг большой глыбы, скатываются к нему, а лунный свет, проникающий в пещеру, заслоняется порой каким-то темным телом. Это был ягуар, подкапывавший глыбу; камни скатывались один за другим; Бун встал, схватил тяжелое ружейное дуло и решил ждать нападения.

Спустя секунду или две тяжелая глыба отодвинулась на несколько футов внутрь пещеры; ягуар просунул голову, затем плечи и наконец, сделав бесшумный прыжок, очутился подле Буна, который в эту критическую минуту, собравшись с силами, взмахнул дулом и раздробил зверю череп. Затем он утолил жажду кровью убитого ягуара, положил голову на его туловище и заснул крепким сном.

На следующее утро Бун, подкрепив свои силы мясом одного из детенышей, отыскал своих товарищей и рассказал им о своем приключении. Вскоре затем пещера была снабжена всеми предметами, необходимыми в жизни траппера, и сделалась сборным пунктом охотников от берегов реки Платте до Великого соленого озера.

После того, как Бун поселился в своем теперешнем убежище, ему пришлось однажды вступить в рукопашный бой с черным медведем в той самой комнате, где мы сидели. Когда он построил эту хижину, у него было намерение обзавестись женой. Он ухаживал в то время за дочерью одного арканзасского поселенца и хотел иметь «дом и хлеб на корню» ко времени своей женитьбы. Девушка была убита упавшим деревом, и огорченный Бун отослал людей, нанятых им, чтобы вспахать поле, так как желал остаться один.

Прошло несколько месяцев, маис обещал обильную жатву, но он не думал о ней. Он взял ружье и бродил по лесам, оплакивая свою потерю. Был уже конец лета, когда однажды вернувшись домой, он заметил, что медведи, белки и олени расправились с его маисом довольно бесцеремонно. Он решил собрать остаток для своей лошади и начать уборку завтра же, почему остался ночевать в хижине. Погода стояла жаркая, и он оставил дверь открытой.

Около полуночи он услыхал в комнате какую-то возню, вскочил, прислушался, и различив чье-то тяжелое и хриплое дыхание, спросил: «Кто тут?» Было так темно, что он не мог ничего разглядеть. В ответ ему раздалось глухое ворчанье, он шагнул вперед и, вытянув руку, нащупал косматую шерсть медведя. От удивления он застыл на месте, а зверь ударил его в грудь своей страшной лапой и опрокинул за дверь. Он мог бы убежать, но, взбешенный своим падением, думал только о мщении и, схватив нож и томагавк, оказавшиеся случайно под рукой, бросился на зверя, осыпая его ударами. Как ни велика была его сила, но томагавк не мог пробить толстой шкуры животного, и медведь, охватив нападающего лапами, стиснул его в смертоносном объятии, которому мог противостоять только такой гигант, как Бун. К счастью, черный медведь, в противоположность серому, очень редко пускает в ход когти и зубы, а только душит свою жертву. Бун высвободил левую руку и ударил ножом по морде животного, которое, заревев от боли, выпустило своего противника. Морда — единственная уязвимая часть у черного медведя. Даже на расстоянии сорока шагов пуля расплющивается о его череп, а если попадет в какую-нибудь другую часть тела, то вряд ли произведет серьезное действие.

Зная об этом и не рискуя новым объятием, Бун бросился прочь от хижины. Разъяренный медведь последовал за ним и нагнал его у изгороди. К счастью, тучи рассеялись, выглянула луна, и охотник мог вернее наносить удары. Заметив на земле тяжелый кол футов в десять длиной, он бросил нож и томагавк, схватил кол и возобновил борьбу с большей осмотрительностью, так как это была борьба на жизнь и смерть.

Будь перед ним бык или пантера, их кости были бы раздроблены страшными ударами, которые Бун наносил своему противнику со всей силой отчаяния; но медведь, несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, превосходит проворством и увертливостью всякое другое животное. Раз или два тяжелые удары сбивали его с ног, но вообще он увертывался от них с удивительной ловкостью. Наконец, он ухватился за другой конце кола и рванул его к себе с непреодолимой силой. Оба, человек и зверь, упали: Бун покатился к тому месту, где бросил оружие, но зверь опередил его; минута была критическая; но Бун не потерял хладнокровия и, хватив медведя томагавком по морде, бросился в хижину в надежде, что успеет затворить за собой дверь. Он захлопнул ее и навалился на нее плечами, но это не помогло; медведь с размаху налетел на нее и покатился в комнату вместе с Буном и обломками двери. Противники вскочили и приготовились к бою. У Буна оставался теперь только нож, но медведь, видимо, ослабел и шатался, так что шансы были равны; они снова схватились.

Незадолго до восхода солнца капитан Финн, возвращаясь из Литл-Рока, заехал к охотнику и, к своему ужасу, нашел его, по-видимому, бездыханным на полу рядом с убитым медведем. Бун вскоре оправился; осмотр медведя показал, что лезвие ножа проникло через левый глаз в самый мозг животного.

Глава XXX

На следующее утро мы отправились втроем и около полудня перебрались через реку Вошита. Это прекраснейший поток, какой я только знаю, холодный и прозрачный, бегущий по плотному песчаному руслу. Бун сказал нам, что на лесистом холме за потоком мы верно увидим медведей, так как не было случая, чтобы, проезжая там, он не убил одного или двух.

Перебравшись через Вошиту, мы поехали по великолепному кленовому лесу, поднимаясь на отлогий холм. Я опередил моих спутников, чтобы иметь за собой первый выстрел, когда заметил налево, ярдах в двадцати от меня, на заросшей кустарником прогалине огромную медведицу, игравшую со своим медвежонком. Я поднял ружье, собираясь выстрелить, но в ту минуту Бун окликнул меня, и я, оглянувшись, увидел, что он и Финн сошли с лошадей и спрятались в чаще. Зная, что они что-нибудь увидели, я присоединился к ним и спросил, в чем дело.

— Редкая охота, — отвечал Финн, указывая рукой на крутую и каменистую часть горы.

Действительно, охота была интересная.

Огромный олень мчался во весь дух, преследуемый пумой. Охота продолжалась уже давно, так как языки обоих животных далеко высунулись, свесившись на сторону, а их мощные скачки не обнаруживали обычной легкости. На расстоянии двухсот ярдов от медведя олень остановился, втянул ноздрями воздух, затем сделал еще несколько прыжков, вытягивая шею и высматривая, тут ли медведь. Между тем пума настигала оленя, который внезапно повернулся и промчался всего в тридцати ярдов от своего преследователя. Последний, не будучи в состоянии разом остановиться, издал яростный вой и последовал за оленем, обогнавшим его на несколько сот ярдов; заслышав вой, медведица высунулась из кустов посмотреть, в чем дело.