Страница 8 из 16
Поѣздъ остановился.
Передъ ней была ярко освѣщенная платформа станціи. Въ открытыя двери и въ окна видны были накрытые столы, возлѣ которыхъ, впрочемъ, было немного народу, по ночному времени. За то по всей платформѣ бѣгало и суетилось множество людей. Здѣсь была пересадка; къ заграничному поѣзду присоединялись другіе, изъ Кіева, Елизаветграда.
Княжнѣ Ладомирской не хотѣлось ночью вмѣшиваться въ эту толпу, а между тѣмъ ее томила жажда. Она стояла на ступенькѣ вагона и глазами искала кондуктора или какого нибудь служителя. Но всѣ были страшно заняты.
Вдругъ мимо нея быстро прошелъ господинъ съ небольшимъ изящнымъ сакомъ въ рукахъ. Свѣтъ фонаря упалъ на лицо его…
Вѣру Аркадьевну что-то кольнуло въ сердце, она вспыхнула и отшатнулась въ тѣнь.
Господинъ, не замѣчая ея, влѣзалъ въ вагонъ.
– Pardon! – сказалъ онъ, наткнувшись на нее за дверью.
– Извините!..
Дѣлать было нечего: пришлось выступить изъ-за дверей, на свѣтъ.
И вдругъ этотъ господинъ, этотъ незнакомый знакомецъ, о которомъ она только что вспомнила, какъ о личности навѣки для нея потерянной, этотъ симпатичный ей человѣкъ, промелькнувшій разъ, въ мимолетной, думала она, встрѣчѣ и вдругъ снова выросшій теперь предъ ней, какъ изъ-подъ земли, сдѣлалъ самую изумительную для нея вещь.
Онъ отступилъ, самъ радостно изумленный, и назвалъ ее по имени.
Не тѣмъ измышленнымъ ею, ненавистнымъ ей именемъ, которое подвернулось ей тогда обманно на языкъ, а ея настоящимъ, полнымъ именемъ.
– Княжна Ладомирская! – сказалъ онъ. – Извините, Бога ради!.. Кажется я толкнулъ васъ?
Она такъ удивилась и такъ поддалась силѣ инаго еще, какого-то ей невѣдомаго чувства, что ничего не могла сказать. Она только улыбалась и чувствовала, что блѣднѣетъ.
– Никакъ не могу пріютиться въ этомъ негостепріимномъ поѣздѣ! – продолжалъ онъ, Все такъ переполнено!.. Нѣтъ-ли мѣстечка въ вашемъ вагонѣ?
Княжна сдѣлала надъ собой усиліе, чувствуя всю неловкость своего молчанія, и отвѣчала съ трудомъ:
– Здѣсь, въ первомъ отдѣленіи, семья моей сестры… Но дальше, кажется, есть мѣста.
Голосъ ея звучалъ такъ натянуто, что Арданинъ взглянулъ на нее внимательнѣе.
– Вы нездоровы? – воскликнулъ онъ.
– Я?.. Нисколько…
– Извините. Но вы мнѣ показались такъ блѣдны…
– О, нѣтъ! Это… освѣщеніе.
– Боже мой!.. Но… вѣдь вы едва говорите!
– Мнѣ страшно хочется пить! – только и смогла она выговорить, стараясь улыбнуться.
Но губы ее не слушались, а сердце такъ стучало, что ей казалось, что онъ и всѣ должны слышать его біенья..
Не говоря ни слова, Арданинъ поставилъ свой чемоданъ на балкончикъ и исчезъ.
Черезъ минуту онъ вернулся съ лакеемъ, который несъ воду на подносѣ и подалъ ей. Она выпила стаканъ, не отрываясь.
– Еще? – спросилъ онъ, улыбаясь.
– Нѣтъ, благодарю васъ! Онъ отдалъ стаканъ и графинъ человѣку. Княжна, наконецъ, оправилась и произнесла, глядя на него съ улыбкой:
– Второй разъ вы выручаете меня. Я умирала отъ жажды!
– Да?.. – весело вскричалъ онъ. – Вотъ видите какія разнообразныя услуги Богъ помогаетъ мнѣ вамъ оказывать. Тогда я спасъ васъ отъ воды, а теперь – спасъ водою!
– Это правда. Но… какъ вы… Впрочемъ, я васъ задерживаю.
– О! Нѣтъ. Вѣдь поѣздъ здѣсь стоитъ чуть не часъ… Я еще разсчитываю здѣсь выпить стаканъ чаю… Что вамъ угодно спросить?
– Нѣтъ, все равно… Услуга за услугу: идите пить чай, а я сберегу вашъ багажъ.
– Помилуйте!.. Я сейчасъ его устрою и… знаете что, княжна? Не пройдетесь-ли и вы въ залу?.. Чай несравненно лучше воды утоляютъ жажду. Я не буду тревожить здѣсь баронессы, а въ минуту буду къ вашимъ услугамъ.
И, схвативъ свой сакъ, Арданинъ прошелъ поспѣшно въ вагонъ съ другой его стороны и тотчасъ же вернулся.
Вѣра Аркадьевна не успѣла одуматься, не успѣла сообразить, откуда онъ знаетъ, что сестра ея баронесса и какъ странно приходилось ей изъ-за этого человѣка дѣлать вещи самыя неподходящія подъ рубрику, именуемыхъ въ каталогѣ ихъ общежитья, «приличными», какъ они уже сидѣли у стола и пили чай, дружески бесѣдуя.
Именно дружески. Она сама не понимала, какъ могло такъ статься, но она чувствовала себя, съ этимъ ей совершенно постороннимъ, вѣроятно совсѣмъ не ихъ общества, человѣкомъ, будто съ близкимъ ей, давнимъ другомъ.
Порою, правда, ею овладѣвала маленькая неловкость, но его утонченная вѣжливость и вмѣстѣ совершенная простота его обращенія, тотчасъ-же разсѣивала ея опасенія.
«Нѣтъ! Онъ положительно человѣкъ хорошо воспитанный!» – мелькала у нея, по временамъ, успокоительная мысль.
Ей ужасно хотѣлось спросить, откуда онъ узналъ, кто она такая. Но она все забывала: матерьялу для разговора было такъ много!..
Долго-ли прожилъ онъ на Среднемъ Фонтанѣ? Часто-ли видался съ хозяйкой пещеры? Что подѣлываетъ, здорова-ли она?.. А княжна, гдѣ побывала въ это время? Весело-ли провела время за границей?.. А сколько общихъ воспоминаній о грозѣ, о страшномъ переходѣ, о чудной той, майской ночи!.. О, Боже мой! И половины ихъ помянуть не успѣли, какъ раздался первый звонокъ.
– Не спѣшите, Вѣра Аркадьевна. Успѣемъ!..
– Нѣтъ, ужъ пора. Сестра можетъ проснуться и испугаться, что меня нѣтъ.
– А что, какъ теперь здоровье Лидіи Аркадьевны?.. А баронъ уже въ Ялтѣ или ждетъ васъ въ Одессѣ?.. Мнѣ бы надо съ нимъ повидаться…
На сей разъ такое глубокое изумленіе изобразилось на лицѣ ея, что онъ самъ сообразилъ въ чемъ дѣло.
– Вы удивляетесь, что я знаю всѣ эти обстоятельства – добродушно усмѣхнулся онъ. – Да вѣдь я сосѣдъ барона Александра Карловича, по имѣнью… Я даже крестный отецъ Аркаши, вашего меньшаго племянника.
– Какъ?!.
«Онъ?.. Юріардани… крестный отецъ Аркаши Крамфельда?!.»
Княжна онѣмѣла отъ изумленія.
– Но… вѣдь вы… они… Я никогда не слыхала вашей фамиліи…
Она подразумѣвала «отъ нихъ, отъ сестры»; но онъ не далъ ей договоригь и назвалъ себя:
– Арданинъ. Вы забыли?.. Я же назвалъ себя вамъ, въ тотъ памятный вечеръ, въ пещерѣ… Юрій Алексѣевичъ Арданинъ.
Она ни слова не отвѣчала, только горячій румянецъ разлился по ея лицу. Раздался второй звонокъ..
– Ну, теперь пойдемте, пора. Не странно-ли?
Вотъ опять я долженъ васъ усаживать въ вагонъ!
Онъ довелъ ее, помогъ взойти наступени и, пожавъ безсознательно протянутую ему руку, сказалъ:
– До свиданія, княжна. Я надѣюсь васъ встрѣтить въ Одессѣ.
И Арданинъ пошелъ было къ другому концу вагона, но вдругъ, словно что-то вспомнилъ и, тихо разсмѣявшись, прибавилъ:
– А вѣдь я вашъ должникъ, Вѣра Аркадьевна. Впрочемъ не вашъ, – а той m-Пе Звенигородовой, которая въ суматохѣ испуга обронила въ старушкиной пещерѣ десять рублей, носовой платокъ и книжечку слоновой кости, съ не принадлежавшими ей визитными карточками…
Онъ глядѣлъ въ ея снова зардѣвшееся лицо смѣющимися глазами.
– Неужели?.. А я думала, что раньше ее потеряла, гуляя. И такъ жалѣла!
– Въ самомъ дѣлѣ?.. Очень радъ, что могу ее вамъ вернуть въ цѣлости. Книжечку и платокъ. Деньги я, на свой страхъ, разрѣшилъ старухѣ взять себѣ…
– Боже мой! Да я для нея-же ихъ положила!
– Я такъ и думалъ. А платокъ и карточки княжны Вѣры Аркадьевны Ладомирской я осмѣлился сохранить у себя, съ тѣмъ, чтобы вернуть ихъ по принадлежности, еслибы привелъ Богъ встрѣтиться съ m-Пе Звенигородовой.
– Ахъ! Не называйте меня такъ, Бога ради!.. Да!.. Такъ вотъ откуда вы узнали мое имя!
– А вы удивлялись моему всезнайству?.. Онъ снова, смѣясь, пожалъ ей руку, спрыгнулъ со ступеньки и едва успѣлъ войти въ вагонъ, какъ поѣздъ двинулся.
Вѣра тоже вошла въ свое душное купе и сѣла противъ невозмутимо покоившейся сестры.
Улыбка, въ которой было недоумѣніе, но еше больше радости, не сходила съ ея оживленнаго лица и теперь она уже не замѣчала ни духоты, ни скуки этой второй ночи, проведенной безъ сна изъ-за второй же встрѣчи съ Арданинымъ.
Какъ и въ ту ночь, неугомонныя чувства и мысли, не дали ей сомкнуть глазъ до солнечнаго восхода; но когда она, подъ городомъ, проснулась – ей показалось, что она прекрасно отдохнула и, что надъ Одессой царитъ все та-же свѣтлая, чудесная весна, которую она въ ней видѣла четыре мѣсяца тому назадъ. Розовое расположеніе ея духа еще усилилось тѣмъ, что, на послѣдней остановкѣ, подъ городомъ, сестра ея, при встрѣчѣ съ Арданинымъ, поздоровалась съ нимъ и разговаривала, какъ со старымъ знакомымъ, а дѣти, особенно четырехлѣтній Аркаша, ему обрадовались. Оно ни мало не разстроилось и тѣмъ, что оставшись съ ней наединѣ, баронесса состроила полунедовольное, полунасмѣшливое лицо и, небрежно заявила, что хотя мужъ ея очень хорошъ съ Арданинымъ и восхваляетъ его образцовое хозяйство, но что ей, лично, онъ не симпатиченъ: «вульгаренъ и немножко изъ этихъ новыхъ…».