Огонь ласкает

Пятницы всегда проходили тяжело, а сегодня вдобавок Кен уехал в главный офис.

— Я слышала, он собирается уехать в Новую Зеландию. — Хэзел бросила быстрый взгляд. — Тебя не это не беспокоит?

— Не понимаю, о чем ты, — спокойно ответила я.

— Ты абсолютно хладнокровно выслушала это. Он, случайно, не собирается забрать тебя с собой?

— Каким образом? Если только в кармане пиджака.

— Нет, я думаю, он пронесет тебя… — Она отошла на безопасное расстояние. — В своем сердце.

Я положил кипу писем на стол Кена, а он неожиданно спросил:

— Что ты завтра делаешь? — И прежде чем я попыталась ответить, он предложил отметить окончание совместной деятельности.

— Мне очень жаль, Кен, — сказала я растроганно. — Саймон ведет нас с Марией на балет.

Он положил ручку на стол и начал расспрашивать о Марии, но я поняла, что главный вопрос вертится у него на языке, только он никак не решается его задать.

— Ты умеешь хранить секреты? — неожиданно спросила я.

— Ты хочешь рассказать мне то, что уже два дня можно спокойно прочитать по твоему лицу? — Он встал и подошел ближе. — Саймон? — спросил он очень мягко. Я кивнула. — Счастлива? — таким же теплым голосом продолжил Кен.

— На седьмом небе, — ответила я.

Две большие ладони опустились мне на плечи, и на его лице засияла широкая улыбка, полная радости и удовольствия.

— Ну, ну. Хорошие новости. Спасибо, что сказала мне, и удачи!

— Тебе тоже, — прошептала я в ответ.

— Спасибо. Мне она понадобится.

Следующим утром я, Мария и Лин пошли на стадион. Через час я уже пресытилась соревнованиями. К несчастью, они должны были закончиться только в шесть.

— Мы не можем так долго задержаться здесь. Map и я должны пойти домой и переодеться, — сказала я Линде, и мы с Марией поехали домой.

— Ты должна мне все рассказать, — не вытерпела Мария. — Давай. Я уже кое-что знаю.

— Никто не знает, кроме… — начала я.

— Кроме Кена.

— Как ты догадалась?

— Легко, — ответила Мария. — Это отличная новость, Кон. Он такой милашка. Я рада, правда рада. Меня беспокоит только мысль, что тебе придется уехать в Новую Зеландию, но мне кажется… — Она прервалась, когда машина угрожающе взвизгнула на повороте.

— Новая Зеландия?! — закричала я. — Я выхожу не за Кена. Не дождется. За Саймона.

— За Саймона… — как эхо повторила Мария и на минуту побледнела. Или мне только показалось? — Что ж, он тоже очень мил.

— Ты не очень-то удивлена.

— Нет. Я всегда знала, как Саймон относится к тебе, — спокойно ответила она.

— Не-ет, я имею в виду его жену. — Я начала терять терпение.

— А что с его женой? Она умерла, — невозмутимо ответила Мария.

— Ты знала? — У меня отвисла челюсть.

— А ты нет? Я думала, ты с ним помолвлена.

— Теперь я знаю, — сказала я с трудом. — Я хочу понять, когда ты это узнала и как.

— Саймон рассказал мне перед Рождеством.

Понять то, что все, кроме меня, знали о смерти Жаклин, было скорее обидно, нежели смешно.

— Он сказал тебе, как это произошло?

— Случайная передозировка. — Она разговаривала так, будто речь шла об обычной пневмонии.

— Почему ты мне не рассказала?

— Я гадала: знаешь или нет? Но ты пригласила его на Рождество, тогда я решила, что все в порядке. И потом, Саймон сам должен был рассказать об этом.

Мы подъезжали к дороге, ведущей к морю. Я приготовилась насладиться любимым пейзажем и в это время увидела знакомую машину, припаркованную на обочине. Даже на большом расстоянии я смогла различить знакомую фигуру, стоявшую без движения, устремив взгляд поверх водной глади.

— Он часто так делает, — мягко заметила Мария. — Любит убегать от суеты.

— Да, но… — Я могла бы смириться с работой, игрой в гольф или любым другим хобби. Но это скорее было похоже на уход в себя. У меня по коже пробежал озноб.

— Кон, все в порядке. — Мария интуитивно почувствовала мое состояние. — Он с ума по тебе сходит. Ему надо иногда побыть одному.

Во время балета Саймон все время держал мою руку в своей. Наши места были одними из лучших, и окружение у меня было превосходное. Я не слишком притязательный человек, и балет показался мне чудесным.

На следующий день мы с нетерпением готовились к возвращению мамы. Я пригласила Саймона на ужин, но он отказался. В понедельник Саймон позвонил и пригласил пообедать с ним, и, к моей величайшей радости, тихоня, коим он был в субботу, снова превратился в оживленного Саймона. Тяжелый день закончился моими любимыми блюдами и, что доставило мне максимальное удовольствие, балладой в мою честь.

На следующее утро в офисе я узнала, что Кен уехал. Я знала, что он собирался сегодня в Ливерпуль, но я надеялась застать его с утра. Меня огорчило, что он даже не попрощался.

На следующий день, когда Хэзел не было поблизости, курьер передал мне конверт с надписью «личное», подписанный хорошо знакомым мне почерком.

«Дорогая Кон!

Извини, что не попрощался с тобой. В пятницу я собираюсь в Лондон и проведу там всю следующую неделю. Через неделю я вернусь домой на уик-энд, но, боюсь, не застану тебя до конца месяца. Подумайте с Саймоном, что бы вы хотели получить в качестве свадебного подарка, и оповестите меня до того, как я покину Дублин.

11 марта

В четверг один папин клиент прислал нам три фунта свежего лосося, и я позвонила Саймону, чтобы пригласить его на ужин. Мария уехала от нас этим утром.

Саймон, заядлый рыболов, рассказывал нам свои байки, но неожиданно прервался и спросил:

— А где моя бывшая секретарша?

— Спохватился! — весело воскликнула я.

— Значит, она уже уехала? Но я думал… — Его голос стал резким. — Когда?

— В одиннадцать тридцать.

— Понятно. — Саймон казался расстроенным. — Я ошибся, я думал, она останется до субботы.

Когда Лин с мамой пошли мыть посуду, я позвала:

— Иди сюда, милый. — Я пересела на диван. — Давай поговорим как следует.

Он сел рядом со мной, но, когда я обняла его за талию, испуганно посмотрел на дверь в кухню.

— Все в порядке, милый, мы ведь обручены.

— Пора им все рассказать, Кон, и получить их благословение, — напомнил он мне.

— Не беспокойся об этом. Ты ведь берешь меня без приданого, — промурлыкала я, положив голову к нему на плечо.

В воскресенье я, мама и Линда отправились навестить папу в больнице.

— Она рассказала о том, что у нее есть парень? — спросил он. — Я имею в виду Марию.

— У Марии нет никакого парня, — поправила его Линда. — Сейчас нет.

— Ну, я не думаю, что она проводит свои вечера с девушкой, — сказал отец. — Она никогда не упоминала его имя, всегда употребляла «мы».

Мария была поражена, когда я ей позвонила, и начала оправдываться:

— Не важно, виделись мы или нет, он любит только тебя.

— Ты виделась с ним после выходных? — повторила я.

— Да, но только потому, что в четверг мы не успели попрощаться.

В моей голове крутились мысли о его возгласе: «Ты хочешь сказать, что она уехала?!» Тогда это звучало так резко.

— Он когда-нибудь обсуждал Жаклин с тобой? — В ответ тишина. — Мария, если ты знаешь хоть что-то о ней, ты должна мне рассказать. Он ни за что мне не раскроется. — Последовала небольшая пауза.

— Ну, мне особо нечего сказать, — наконец начала Мария. — Только, ну, она иногда не давала ему передыху.

— Что ты имеешь в виду?

— Она хотела всегда быть рядом с ним, влезала во все его дела.

— То есть, — медленно сказала я, — она хотела делить с ним все.

— Кон, люди не хотят делить друг с другом все. Если бы я вышла замуж, я не оставила бы свою работу. Хотя если бы у меня были дети…

— Но Саймон не хочет детей, — быстро отреагировала я.

— У-у-у! — Мария засмеялась. — Он просто не хочет, чтобы они висели на его шее. — Она подождала моих возражений, но я молчала. — Когда вы решите завести ребенка, Кон, не очень-то распространяйся по этому поводу — я имею в виду насчет того, что не любишь их. Главное, чтобы ваши дети были хорошо воспитаны и Саймон мог бы забыть об их существовании, когда ему этого захочется.