Эхо в тумане

— Трент… — Он подошел и положил руку брату на плечо. — Ты не понимаешь… Все не так, как кажется на первый взгляд.

— Я все прекрасно понял, Дастин, — не поворачиваясь, сказал Трентон хриплым, взволнованным голосом. — Ариана права. Я был глупцом, когда думал по-другому. Я действительно сумасшедший… Это единственно возможное объяснение всему случившемуся. И невозможно обвинять ее в том, что она боится. Я в два раза ее сильнее и мог бы раздавить ее голыми руками. Как может она продолжать жить со мной, делить со мной постель? — Он сглотнул. — Возможно, сумасшедший дом — единственный выход для меня.

— Выслушай меня, слепой, упрямый глупец! — взорвался Дастин. — Ариана сама не верит ни единому слову в этом письме… Она пытается тебе что-то сообщить.

Трентон резко развернулся:

— Что ты болтаешь? Она совершенно ясно высказалась о своих настроениях.

Видеть такую боль на лице брата было почти невыносимо.

— Почерк принадлежит Ариане, но чувства не ее. — Он помахал письмом перед носом у Трентона. — Прочти его еще раз, только на этот раз по-настоящему.

Скрестив руки на груди, он терпеливо ждал, пока Трентон перечитывал записку.

— Она просит, чтобы я обратился за помощью. — Трентон взглянул на брата, его глаза были воспаленными и красными. — Если я не прислушаюсь к ее мольбе…

— Вот именно — к ее мольбе. Она просит тебя о помощи, Трент. Я не знаю почему, и это беспокоит меня. — Не обращая внимания на скептическое выражение лица Трентона, Дастин показал на плавный почерк. — Видишь? Она надеется, что ты поверишь в ее любовь и поймешь, что она никогда не оставила бы тебя подобным образом. Она подчеркивает это в каждой строке. Разве ты действительно почувствуешь облегчение, зная, что она с Бакстером? Она прекрасно понимает, что нет. Разве она и вправду боится тебя? Подумай об этом, Трент. Боится?

Короткое воспоминание промелькнуло в памяти Трентона — лабиринт у Ковингтонов, ночь, когда он встретил Ариану.

«В чем, дело, туманный ангел? Вы боитесь меня?»

«Нет… Не боюсь… Все еще не боюсь…»

Их свадебный обряд… их брачная ночь… один за другим вспоминались те случаи, когда она должна была прийти в ужас, но она не боялась.

— Нет, — признался вслух Трентон, — Ариана не боится меня.

— Верно. А также она не считает тебя неуравновешенным и не верит в твои галлюцинации. Я провел с ней вчерашний вечер и знаю это.

— Как мне хотелось бы поверить твоим словам. — В глазах Трентона промелькнул проблеск надежды.

Это решило все. Дастин еще раз просмотрел последние строки письма и принял решение, которое, как ему казалось, ждала от него Ариана. Она делала явный намек, но это был единственный намек, который Трентон не мог понять. Дастин же знал то, что не было известно Трентону.

— Пусть твоя жена убедит тебя сама. — Дастин показал на дверь. — Пойдем со мной.

— Что?

— Делай, что я сказал.

Дастин не стал ждать, он распахнул дверь гостиной, прошел по коридору и поднялся вверх по лестнице на второй этаж. Несколько раз он оглядывался, чтобы удостовериться, что брат следует за ним. Тот шел, ступая машинально и безжизненно до тех пор, пока не увидел, куда они направляются, тогда он остановился и резко спросил:

— Зачем мы идем в эту комнату?

— Увидишь. — Дастин распахнул дверь и задержался в ожидании. — Если ты не войдешь сам, я затащу тебя насильно. Выбирай.

Трентон, прищурившись, посмотрел в лицо брату, затем уступил.

— Хорошо, Дастин, я зайду в отцовскую гостиную. Но если ты считаешь, что это меня утешит или пытаешься доказать…

Трентон остановился, конец фразы застрял у него в горле.

— Это больше не отцовская гостиная, Трент — мягко сказал Дастин. — Она — твоя.

— Что ты сделал? — задыхающимся голосом спросил Трентон, ноги сами понесли его вперед.

— Это сделал не я, а Ариана. Вот почему я понял, что письмо — ложь. Она оставила большую часть души среди этих стен… Она оставила тебе свое сердце. Стены Броддингтона больше не пустые, Трент. Ариана позаботилась об этом. И все потому, что глубоко любит тебя. Что касается моего участия, оно было несложным. Я только помогал ей. Замысел, композиция, многие штрихи — все принадлежит твоей жене.

Медленно, благоговейно Трентон осматривал комнату: большой стол красного дерева стоял у окна, толстый восточный ковер на полу, мраморный камин у восточной стены. А стены увешаны рисунками и эскизами, которые Трентон немедленно узнал как часть счастливой прежней жизни — творения его отца.

Но больше всего тронули его выполненные с любовью детали, напоминающие об Ариане, — благоухающая композиция из цветов, название которых месяц назад он еще не знал: ноготки, боярышник и фиалки красовались в высокой хрустальной вазе на краю стола; книги по архитектуре стояли ровными рядами на полках красного дерева. Но самое большое впечатление на него произвела тщательно выполненная вышивка, гордо украшавшая стену у окна, — великолепное изображение огромной белой птицы в полете.

То была их белая сова.

Волнение сдавило горло и грудь Трентона, он не мог вымолвить ни слова.

— А теперь скажи мне, — спокойно спросил Дастин, — разве так поступила бы женщина, которая собиралась покинуть тебя, которая не оставила ни единой частицы своей души в твоем доме, которая сомневалась в прочности вашего брака? Разве так, Трент?

— Когда она сделала все это? — с трудом выдавил Трентон.

— Она приехала ко мне некоторое время назад… По правде говоря, это было в тот день, когда Дженнингс сказал тебе, что она уехала в Лондон за покупками. Тогда мы обсуждали эскизы. А на этой неделе в твое отсутствие Ариана пригласила меня в Броддингтон, чтобы я помог ей переделать комнату к твоему возвращению. Она проводила здесь со мной каждый день, все организуя и устраивая… и молясь о том, чтобы ты вернулся поскорее в Броддингтон… к ней. Я уже говорил тебе не раз прежде, ты счастливчик, Трент, любовь Арианы — нечто редкое и драгоценное. Единственная правдивая фраза в этом насквозь фальшивом письме, что ее любовь к тебе беспредельна и никогда не поколеблется и не исчезнет. — Дастин положил руку на плечо брата. — Словно эхо, повторяю слова твоей жены. Никогда не забывай об этом. Никогда.

— Не забуду, — пообещал Трентон. Выражение его лица смягчилось, глаза увлажнились. Он подошел к вышивке и принялся рассматривать сложный узор и улыбнулся при виде абсолютного сходства изображения с Одиссеем. По желанию Арианы сова, не прирученная человеком, свободно парила в воздухе.

Свободно.

Трентон тотчас же напрягся и, побледнев, повернулся к Дастину. Осознание происшедшего ударило его словно приливной волной.

— Если Ариане потребовалось говорить намеками в своем письме, это означает, что ублюдок-братец заставил написать его, а также, что он удерживает ее в Уиншэме силой. Я убью его.

Дастин нахмурился, пытаясь расставить все по местам.

— Вот этого я не понимаю — зачем Бакстеру заставлять Ариану писать такое письмо?

— Теперь ты проявляешь тупость, Дастин. Подумай как следует. Если Ариана останется в Уиншэме и убедит меня, что я действительно сумасшедший, с которым невозможно жить, что тогда произойдет?

— Возможно, ты выполнишь ее просьбу.

— Вот именно. Я соглашусь, чтобы меня поместили в сумасшедший дом, оставив свою бедную пострадавшую жену в одиночестве в Уиншэме… с моими деньгами.

Глаза Трентона запылали синим светом.

— С твоими деньгами и ее алчным братцем… — уточнил Дастин, наконец-то все понявший. — Значит, это Бакстер стоит за всеми теми странными событиями прошедших недель.

— Грязный сукин сын! — на ходу бросил Трентон, уже выскочив за дверь и направляясь к лестнице.

— Подожди! Я поеду с тобой! — Дастин бросился вслед за ним.

— Нет. — Трентон резко остановился, глаза его горели гневом. — Это наши с Бакстером счеты. Этот ублюдок отнял у меня отца, прежнюю жизнь, самоуважение, а теперь чуть не лишил рассудка. Наконец, круг замкнулся. — Трентон сбежал по лестнице, перескакивая через две ступени и остановился, только достигнув нижней площадки. — Мне наплевать на то, что этот мерзавец сделал со мной, но, да спасет его Бог, если он осмелился поднять руку на Ариану. Потому что если он сделал это, то, в чем он обвинил меня шесть лет назад, осуществится. И я действительно совершу убийство.