Рождественский подарок

— Да.

— Всего лишь номинально, — напомнил Эрик. — Во всяком случае, пока.

В глубине души понимая, что сейчас решится ее будущее — И будущее Эрика, — Бриджит пошла навстречу своей судьбе.

— Это был ваш выбор, милорд. Не мой…

По его лицу прошла судорога боли.

— Будьте вы прокляты, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — И будь я сам проклят за то, что хочу вас.

С этими словами он резко протянул руки и рывком прижал Бриджит к груди, к своему твердому и мускулистому телу. Потом грубо, за подбородок поднял ее лицо навстречу своему опускающемуся рту и впился в ее губы поцелуем, прежде чем она успела не то что возразить, но даже вздохнуть.

Физические ощущения, соединившись с потрясением чувств, придавили Бриджит, накрыли ее огромной, всепоглощающей волной. Она со всхлипом приняла — нет, приветствовала — нападение Эрика; в ее затуманенном мозгу промелькнула мысль о том, сколько ночей ей это снилось, и в то же время она понимала, что никакие фантазии никогда и близко не подходили к этой невероятной реальности. Рот Эрика скользил по ее губам, требовательный, обжигающий, безрассудный, но он в тот момент больше напоминал защищающегося, чем агрессора.

Бриджит прижалась к нему, ей хотелось как-то утихомирить охватившую ее бурю чувств. Пальцы ее разжались, скользнули вверх по его сорочке и остановились напротив сердца.

— Эрик, — шепнула она, и слово это бальзамом пролилось на его запекшийся как в лихорадке рот. — О Эрик!

Крупная дрожь сотрясла его тело, жесткая хватка ослабла. Кулаки разжались, и ладони заскользили вверх и вниз по ее спине, лаская, а не причиняя боль. Он еще теснее прижал ее к себе, а его поцелуй стал нежнее, губы обнимали ее губы, без слов требуя ответа.

Бриджит поняла его просьбу.

С естественным, невинным пылом она подчинилась, дрожа от предвкушения, когда его язык скользнул внутрь и встретился с ее языком.

И тут она погибла.

Рот Эрика завладел ее ртом с неутолимой жаждой. Утонув в ощущениях, Бриджит поднялась на цыпочки, чтобы ему было удобнее, еще крепче прижавшись к его могучему телу.

Из груди Эрика вырвался тихий стон, и он откликнулся на ее зов, завладевая ею так, как Бриджит не могла вообразить даже в самых смелых своих мечтах. Его руки спустились вниз, обхватили ее ягодицы, он приподнял ее, оторвав от пола, жадно прижимая к себе все ее мягкое, податливое тело.

Наслаждение — головокружительное, лишающее сил — обдавало Бриджит потоками жара. Если бы Эрик не поддерживал ее, она бы рухнула, ноги ее подгибались от слабости и не повиновались ей. Словно читая ее мысли, Эрик подхватил ее на руки и, крепко прижав к себе, понес к кровати. Через секунду она ощутила холодок, приятно остудивший ее лихорадочно горящую кожу, когда он опустил ее на простыни.

— Бриджит.

Впервые он произнес ее имя, и сердце ее запело от радости.

— Что? — Ее ресницы затрепетали и приподнялись.

— Ты уверена?

Уверена? Она всегда была уверена.

— Да. Я уверена.

Тяжело и хрипло дыша, он склонился над ней, опираясь на руки.

— Ты понимаешь, что должно произойти? Нет, человек с холодным сердцем не может быть таким нежным.

— Да, понимаю.

Он глотнул, жилы на его шее напряглись.

— Если хочешь передумать, сделай это сейчас. Потому что, когда я окажусь в этой постели, отступать уже будет поздно.

Она протянула к нему руку и погладила колючую щеку.

— Я не хочу передумывать. Люби меня. Завораживающие глаза прищурились.

— Любить? Это не имеет ничего общего с любовью, — предостерег ее Эрик и глубоко втянул в себя воздух, явно пытаясь вернуть безнадежно ускользающее самообладание.

Потом резко тряхнул головой и капитулировал.

— Я поступаю с тобой как последний негодяй. — Он нежно пропустил сквозь пальцы ее волосы. — Ты прекрасная, романтичная, невинная девушка, которая верит, будто то, что мы собираемся сейчас сделать, порождено каким-то волшебным чувством. Но это не так, Бриджит. Все дело в физическом влечении. Я хочу тебя. Так хочу, что схожу с ума. Я хотел тебя с того самого мгновения, как увидел там, у церкви. Мое тело вопит от желания войти в тебя, излить свою вечно сдерживаемую страсть в твое лоно. Но это похоть, моя сентиментальная жена, а не любовь. Поэтому повторяю: если хочешь уйти, сделай это сейчас. Потому что ничто не изменится даже после того, как мы сожжем друг друга дотла в этой постели. Ни наша жизнь, ни разделяющие нас преграды. Ничто.

По жилам Бриджит бежал жидкий огонь.

— Сожжем друг друга дотла? Именно это мы сделаем?

— Да, и еще больше.

— Покажи мне. — Руки Бриджит обвили шею Эрика, ее пальцы запутались в длинных волосах у него на затылке. — Больше мне ничего не нужно.

— Потом тебе может захотеться большего.

— Если такое произойдет, то это будет мое бремя. Так же, как сейчас решение. — Она смотрела на него снизу вверх и видела того чудесного человека, которого Эрик считал умершим, исчезнувшим навсегда. — Я твоя жена. Едва ли тебя можно обвинить в том, что ты меня погубил. Более того, поскольку я отвергаю супружескую неверность, но не хочу прожить жизнь, так и не познав страсти, ты единственный, кто может мне ее дать. Пожалуйста, Эрик, я знаю, что делаю.

— Знаешь ли? — спросил он, опускаясь на нее всей своей тяжестью. — Потому что я — не знаю. Да поможет мне Бог.

Он приник к ней жадным поцелуем, а его руки на ощупь расстегивали ее платье, стаскивали его с ее тела. Неловкими пальцами она расстегнула его сорочку и развела в стороны полы, чтобы провести пальцами по теплой, покрытой жесткими волосками груди.

С приглушенным проклятием Эрик оттолкнул прочь ее руки, швырнул сорочку на пол и несколькими резкими, яростными движениями сорвал с нее нижнее белье. Он оторвался от нее только для того, чтобы сбросить с себя остаток одежды, пожирая ее глазами так, что Бриджит почувствовала себя такой красивой, какой он ее видел.

Эрик опустился на нее сверху, и все его тело содрогнулось от первого соприкосновения их обнаженной плоти, а его рот заглушил ее стон.

В голове у Бриджит не осталось ни одной четкой мысли, настолько сильными были ощущения, сотрясающие ее тело. Она цеплялась за его руки, отчаянно стараясь доставить ему удовольствие и не зная — как.

Эрик поднял голову и посмотрел на нее сверху.

— Научи меня, — попросила Бриджит, но это было скорее требование, чем просьба.

Резкие морщинки вокруг его глаз разгладились, странный огонек мелькнул в их чернильной глубине.

— Ты не нуждаешься в обучении. Я уже и так погиб.

— Но…

— Тихо. — Он легонько поцеловал ее в уголки губ, пробормотав:

— Позволь мне. — Его ладони обхватили снизу шелковистую тяжесть ее грудей, и он почувствовал ее непритворную дрожь. — По крайней мере это я могу тебе дать. Позволь мне, Бриджит. Я хочу видеть, как эти твои невероятные золотистые глаза затуманит чудо открытия — Его губы нашли бьющуюся жилку на ее шее. — Хочу почувствовать, как ты дрожишь от наслаждения, о котором никогда и не подозревала. Бриджит, позволь мне.

Она попыталась ответить, но в этот момент его пальцы нашли ее соски и стали дразнить их легкими, как перышко, поглаживаниями до тех пор, пока Бриджит не лишилась способности говорить, думать и даже дышать. Не сознавая ничего вокруг, кроме этого ощущения, она откинулась на постель и закрыла глаза, без слов давая Эрику то разрешение, о котором он просил.

Он почувствовал, что она сдается, и стал действовать.

Он наклонил голову, и его рот сменил пальцы, а Бриджит с трудом сдерживала крик, когда он обвел языком ее сосок, охватывая ставший чувствительным бугорок и ритмично прижимая его губами.

— Эрик… — Это было единственное слово, которое она смогла произнести, и оно вырвалось у нее как сдавленное рыдание.

Он не ответил. Не ответил словами. Вместо них он перешел ко второй груди, одарив ее той же лаской, что и первую. Его руки двинулись ниже, скользя по изгибам талии и бедер, ощущая нежность ее кожи. Его колени толчком раздвинули ее ноги и устроились между ними, чтобы получить доступ к тому, к чему он стремился.