Маска предательства

Но Жаклин была такой живой и порывистой, такой нежной и прекрасной, такой непредсказуемой и полной противоречий, что Дэн был словно околдован ею. Он уже не мог жить без ее огня, без ее страстного темперамента – словом, без ее исключительной личности. И ему хотелось, чтобы она его полюбила.

Потому что сам он был почти влюблен в нее.

Незадолго до полудня Джеки сидела, полностью увлеченная чтением нового номера «Дженерал эдвертайзер». Со времени яростной тирады Дэна она старалась писать как можно более сдержанно, стараясь при этом не подставить под сомнение свои идеи. Сегодняшняя статья казалась ей вполне удовлетворительной, и она продолжала читать, усевшись поудобнее и поджав под себя ноги.

Вдруг газета словно сама собой зашевелилась у нее в руках.

– Виски, перестань! – прикрикнула она, не глядя на колени, но чувствуя на коже его цепкие коготки – Виски пытался привлечь внимание хозяйки. Не добившись нужного результата, он поднял мордочку и жалобно замяукал.

Джеки отвела газету в сторону.

– Я хочу читать! – заявила она, не обращая внимания на его грустный вид. – Ты мне надоел! Ну что тебе нужно?

В ответ Виски облизнулся.

Джеки вздохнула и посмотрела на окно, за которым сияло безоблачное небо.

– А, понимаю, сегодня жарко, и ты вволю набегался. Теперь, наверное, пить хочешь?

Виски жадно вытаращил глазки.

Джеки принесла из кухни мисочку с водой и поставила ее на ковер в гостиной.

– На!

В мгновение ока Виски слетел к миске и жадно приник к воде. И вдруг замер. Подняв мордочку, он с явным отвращением посмотрел на воду, надменно развернулся и направился прочь. Около стола, на котором стояли два графина с вином, он с надеждой обернул к Джеки свои огромные зеленые глаза.

– Ни в коем случае! – решительно заявила ему Джеки. – Это самая отборная мадера папы, и уж вовсе не для кошек! – Она указала на его миску. – Придется тебе пить воду, дружок. Или воду, или ничего, сам выбирай.

Не желая сдаваться, Виски стал тереться о ноги Джеки с душераздирающим мяуканьем.

– Нет, – упрямо повторила Джеки.

Виски сдался и неохотно лизнул лишенную вкуса жидкость. Затем, словно подчеркивая свое возмущение, он поднял черную лапку и опрокинул миску на ковер.

– Виски! Ах ты, разбойник! – ахнула Джеки, увидев, что вся газета промокла от пролитой воды.

Виски ответил ей сердитым взглядом, потом задрал хвост и величественно удалился из гостиной.

Джеки хотела догнать его, но в коридоре Виски вдруг замедлил шаг, затем остановился, хищно поблескивая глазами. Выгнув спинку и приготовившись к прыжку, он громко зашипел. Джеки поняла, что он приготовился напасть на невидимую ей цель. Внезапно в коридоре возникла Грета, выговаривая Виски по-немецки и выгоняя его в кухню.

Мгновением позже готовность Виски к прыжку объяснилась появлением на пороге гостиной Дэна Уэстбрука.

– Добрый день, дорогая, – весело поздоровался Дэн, оглянувшись на поспешно изгнанного Виски.

– Привет, Дэн. – Как всегда, у Джеки взволнованно и радостно забилось сердце.

– Нет, нет! Такое приветствие меня не устраивает. – Он приподнял ее руки, заставив обнять себя за шею. – Ну-ка еще раз.

Джеки улыбнулась:

– Привет, Дэн. – Встав на цыпочки, она легко поцеловала его в подбородок.

– Привет, Жаклин, – осипшим голосом отвечал он и, притянув к себе, поцеловал ее в губы.

– Дэн!.. Грета...

– Она занята с твоим диким котом... Поцелуй меня еще раз.

– Но...

– Поцелуй!

Он смел ее протест теплым движением языка, испытав несравненную радость, когда Джеки сдалась, и упивался роскошной негой ее рта, чувствуя, что весь загорается.

– Вот так, любовь моя, правильно, – бормотал он, и оба задрожали от страсти. Месяц назад этого было бы достаточно. Обнимать ее, целовать и дразнить тем, что им предстоит... это удовлетворяло его в течение последних недель. Но больше нет. Дэн хотел ее, желал ее со страстью, которую не мог уже сдерживать. – Жаклин...

Джеки тихо простонала и откинула голову назад.

– Дэн... – В ее голосе не было страха, только волнение, отразившееся на ее живом раскрасневшемся лице. – Мы не можем...

– Я хочу тебя, невероятно хочу! – Он едва сдерживался.

– Не сейчас... и не здесь. Еще рано. – В полном смятении она покачала головой. – Дэн, прошу тебя. Я не в состоянии рассуждать, когда ты меня обнимаешь.

– А может, я не хочу, чтобы ты думала.

– Но должен же кто-то из нас думать!

– И это должна быть именно ты?! – усмехнулся Дэн. – Моя неутомимая Жаклин. – Его руки соскользнули к ее бедрам. – Скажи, что ты меня хочешь.

Джеки облизнула пересохшие губы.

– Думаю, это и так ясно.

– Нет, ты скажи. – Дэн приподнял и с силой прижал ее к себе.

– Я тебя хочу.

– А теперь скажи когда.

– Не могу, Дэн, я не знаю. – Она чувствовала, как часто бьются их сердца, как всю ее пронзила слабость от истомы, а со слабостью пришел и страх. – Опусти меня на пол!

Дэн услышал в ее голосе страсть и вместе с тем требование. Какие-то мгновения он продолжал удерживать ее на весу, вглядываясь в ее глубокие синие глаза. Он чувствовал смятение Жаклин, но не понимал его причины. Но если ее не пугает их неминуемая физическая близость и она не боится мнения окружающих, то что же ее мучает?

Джеки нервно закусила нижнюю губку. И тут он понял, что при всей ее смелости и независимости Жаклин были свойственны не только женские желания, но и женские соображения. Возможно, ей нужно было именно то, что Дэн собирался ей предложить, – гарантии будущего.

Не выпуская Джеки из объятий, он медленно опустил ее на пол.

– Жаклин, нам нужно поговорить!

– А разве мы сейчас не разговариваем?

– Нет. Вот сейчас и поговорим.

Она молча изучала его серьезное лицо.

– Хорошо. – Высвободившись из его рук, она опустилась на диван, жестом указав ему место рядом.

– Жаклин, тебе девятнадцать лет, – усевшись, начал Дэн.

– Через месяц будет уже двадцать, – уточнила она, гадая, к чему он клонит.

– Поправку принял. – Он уставился на свои начищенные сапоги, с трудом подбирая слова, которых никогда еще не произносил, решив сначала объясниться с Жаклин, а затем обратиться к ее отцу. – В любом случае ты уже не ребенок, а скорее женщина.

Джеки глубоко вздохнула, сложив руки на коленях.

– Да, Дэн, я понимаю, что ты собираешься сказать.

– Ты думаешь?

Она кивнула:

– Да. Ты хочешь сказать, что не можешь... продолжать наши отношения бесконечно. Я тебя понимаю. Как ты сказал, я не ребенок, а вполне взрослая женщина. Я понимаю твои желания. Я также полностью осознаю и свои желания... может, больше, чем любая женщина, с которой ты встречался.

Что-то в ее тоне заставило Дэна насторожиться.

– И что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать следующее. Что бы между нами ни произошло, ты должен ясно понимать, что единственный человек, кому я на самом деле принадлежу,– я сама. Независимо от того, делюсь ли я мыслями, представлениями... или своим телом с другим человеком, это ничего не может изменить. Моя личность, – она слегка усмехнулась своему выбору слова, – принадлежит мне.

В Дэне загорелась беспричинная злость.

– И где же здесь место твоему мужу?

Джеки посмотрела на него как на ненормального.

– Моему мужу? – непередаваемым презрением произнесла она.

– Да, мужу. Мужчине, за которого ты в конце концов выйдешь замуж.

Джеки засмеялась:

– А почему ты думаешь, что я собираюсь замуж? Я даже и не думала об этом!

– Это почему же? – Дэн мгновенно оказался на ногах.

– Потому, мой высокочтимый сэр, что если вы внимательно вдумаетесь в смысл брачных обетов, то поймете, что когда женщина выходит замуж, она должна отказаться от своих мыслей, от своего мнения, даже от своей души и целиком принадлежать тому мужчине, который должен стать ее мужем. А как раз это и не входит в мои намерения! – Она взглянула на него настолько рассерженная, что готова была открыть ему даже ту правду, которую скрывала. – В моей жизни... есть некоторые стороны, которые я не желаю менять ради кого бы то ни было.