Страница 64 из 88
— Я об этом не подумала.
— Ну а я подумал. — Квентин вздохнул, собираясь с духом. — Теперь мы дошли до вопроса, которого я не могу избежать. Ограничился ли Дезмонд только этим преступлением, или правда гораздо более зловеща? Возможно ли, что Ардсли раскрыл замысел Дезмонда? И если так, не пригрозил ли он разорвать все связи с Дезмондом, отказав ему в привилегии жениться на тебе и управлять всеми финансами семьи? Или еще хуже, не объявил ли он о своем намерении пойти к моему отцу и открыть ему всю правду?
— Да, — тихо согласилась Бранди. — И вот тогда Дезмонд мог обезуметь.
— Насколько обезуметь, Бранди? — спросил Квентин. — Настолько, чтобы лишить Ардсли жизни? Настолько, чтобы хладнокровно убить его?
— Нет. — Бранди вцепилась в лацканы его камзола. — Дезмонд жаден и слаб. Но я не верю, что он настолько бесчеловечен, что способен убить кого-то. А кроме того, Квентин, ты упустил одну существенную деталь. Даже если я ошибаюсь, даже если Дезмонд способен на все те злодеяния, о которых ты говорил, он все равно ни за что не стал бы вредить папе, когда рядом с ним был Кентон. Дезмонд боготворил вашего отца. Он не подверг бы его жизнь опасности. Никогда. Нет, если Дезмонд хотел убить папу, то он устроил бы все так, чтобы это случилось, когда папа был один, а не ехал в Лондон в карете Кентона.
В глазах Квентина промелькнула надежда.
— Ты права. Есть еще одна неувязка. Дезмонд не мог быть тем преступником, который стрелял в тебя, потому что находился в Колвертоне, когда это случилось. Если бы он попытался улизнуть, то Сандерс, или Уайт, или кто-нибудь из слуг наверняка заметил бы его. — Квентин недовольно тряхнул головой. — Послушай меня. Я не люблю своего брата и не доверяю ему, и все же я очень надеюсь, что он не виноват.
— Ты чудесный, чуткий человек, — тихо проговорила Бранди. — И каков бы ни был Дезмонд, он все-таки твой брат. Тебе не нужно объяснять ни мне, ни себе, почему ты испытываешь именно эти чувства.
Квентин слегка кивнул:
— Раз ты понимаешь мою неуместную преданность, возможно, ты также поймешь — хотя истина важна в любом случае, — почему я считаю своим долгом выяснить, виновен Дезмонд или нет.
— Из уважения к Кентону.
Квентин слабо улыбнулся:
— Ты знаешь, как предан был отец своей семье. Будь он жив, он бы знал, как справиться с этой напастью, я нисколько не сомневаюсь. Даже если бы он лично осудил Дезмонда и его поступки, он тем не менее сделал бы все возможное, чтобы сохранить тайну — просто потому, что Дезмонд его сын.
— Согласна.
— Вот почему, — мрачно заключил Квентин, — я не могу обсуждать свои подозрения с кем-нибудь, кроме тебя и Бентли, разумеется. Как не могу привлечь к нашему расследованию кого-нибудь еще. Это относится и к Хендрику, хотя. Бог свидетель, насколько легче стала бы моя задача, если бы я мог попросить его поговорить с Дезмондом, расспросить предпринимателей, в чьи компании Дезмонд вкладывал деньги, даже дать мне названия этих компаний, чтобы я сам мог выяснить с ними все обстоятельства. — Квентин устало вздохнул. — Но Хендрик не член семьи. Поэтому, видимо, я должен действовать один.
— Нет, не один, — напомнила ему Бранди, сама испытывая муку, отпечатавшуюся на его лице. — У тебя есть Бентли и я. — Последняя фраза подсказала ей идею. — Почему бы не начать с Бентли? — предложила она. — Не забывай, он ведь жил в Колвертоне в то время, когда это происходило, тогда как я была в Таунзбурне, а ты в Европе. Возможно, как только ты заговоришь о своей версии, у него найдется что добавить.
— Отличная мысль. Так и сделаю. Сегодня вечером. — Квентин смотрел прямо в глаза Бранди. — А завтра займусь Дезмондом.
— Похоже, вы сегодня особенно заняты, сэр, — заметил Бентли, остановившись на середине комнаты.
Квентин откликнулся с террасы, где разглядывал ночное небо.
— Ты это понял с одного взгляда?
— Я знаю, куда смотреть.
— Куда же?
— Ваш обед остался нетронутым, чай остыл, а сами вы уже целый час стоите на террасе и глазеете в сад. — Подойдя ближе, Бентли поинтересовался: — Это из-за мисс Бранди, сэр? Вас все еще беспокоит ее ранение?
— И да, и нет. Меня заботит не столько сама рана, сколько вопрос, кто стрелял и не намерен ли он вновь осуществить свою попытку. Не говоря уже о том, что я все время мысленно возвращаюсь к разговору с Хендриком и спрашиваю себя, смогу ли докопаться до правды.
— Вы сейчас готовы поговорить о мастере Дезмонде, сэр?
Квентин резко обернулся:
— Что?
Бентли пожал плечами:
— Я всего лишь спросил, готовы ли вы поделиться своими сомнениями относительно причастности вашего брата. Прошу простить, если я вмешиваюсь не в свое дело, сэр, но, полагаю, вам станет легче, если мы все обсудим.
— Ты успел перекинуться парой слов с Бранди?
— Прошу прощения, сэр?
Квентин вошел в комнату.
— Бранди рассказала тебе о нашем с ней разговоре?
— Вообще-то я не видел мисс Бранди весь вечер. Она выбилась из сил, разнося в щепы вяз на опушке. Миссис Коллинз подала ей обед пораньше, приготовила для нее теплую ванну, после которой, полагаю, она заснула.
— Тогда откуда тебе известно о моих сомнениях по поводу Дезмонда?
Бентли преувеличенно шумно вздохнул:
— Право, сэр, этот разговор становится утомительным. Неужели мне снова нужно повторять, что я хорошо вас знаю?
— Нет, — Квентин махнул рукой, — не нужно. Постараюсь хорошенько запомнить, что для тебя не тайна, о чем я думаю или что чувствую.
— Благодарю, сэр. Итак, о мастере Дезмонде… — Бентли задумчиво наклонил голову. — Мы с вами оба знаем, как расстраивало покойного герцога, что мастеру Дезмонду недостает принципиальности. И в самом деле, что бы ни делал ваш брат, им движет лишь стремление к личной выгоде. Поэтому в ту же минуту, когда мисс Бранди показала мне записную книжку отца, у меня возникли опасения, что мастер Дезмонд каким-то образом устроил подтасовку цифр. Однако я не представляю, чтобы он мог навредить вашему отцу, несмотря на все то, что случилось незадолго до смерти герцога.
— Я тоже такого мнения. — Квентин прищурился. — Бентли, вспомни поведение Дезмонда перед тем, как начался весь этот кошмар. Тебе ничего не запомнилось? Хотя бы какая-нибудь мелочь, которая пролила бы свет на это безумие?
— Я уже думал об этом, сэр. Но ничего необычного не вспомнил, кроме того, о чем уже рассказал: между мастером Дезмондом и вашим отцом произошла горячая ссора, после которой покойный герцог решил изменить завещание по причинам, которые мистер Хендрик прояснил.
— Проклятие. — Квентин сжал кулаки. — А как же Ардсли? Он не был взволнован во время своих последних визитов в Колвертон?
Бентли нахмурился:
— Ни в малейшей степени. Насколько я помню, виконт только раз заезжал в последние две недели… если не считать день трагедии.
— Ты усматриваешь в этом что-то необычное?
— Виконт Денерли и ваш отец всегда проводили несколько вечеров в неделю вместе, занимаясь делами или развлекаясь. Их дружба, как вы знаете, длилась много лет. Однако в последние дни своей жизни его светлость был глубоко обеспокоен — смею предположить, из-за ссоры с мастером Дезмондом — и предпочитал не принимать гостей.
— Даже Ардсли?
— Виконту всегда были рады. Но он, видимо, почувствовал, что вашему отцу нужно побыть одному, и тактично держался в стороне. Последние недели его светлость, ваш отец, принимал только своего друга. Если не считать… — Бентли замолчал, неожиданно вспомнив упущенный факт.
— Если не считать кого, Бентли? — настойчиво спросил Квентин.
— Мистера Гаррети. — Бентли сосредоточенно нахмурился. — В тот день у меня был выходной, поэтому я не сразу вспомнил. Но он точно приезжал к вашему отцу дней за десять до катастрофы. В тот вечер, когда я вернулся в Колвертон, я видел, как он сел в карету и отъехал.
— Гаррети? Сыщик? — Взгляд Квентина стал темным, задумчивым. — Насколько я помню, отец единственный раз прибегал к его услугам, когда нужно было осторожно узнать подробности одной сделки. — Он помолчал, лицо его было напряжено. — Ты не думаешь, что отец догадался о махинациях Дезмонда?