Бриллиант в наследство

Уменьшить? Да он только еще больше смутит ее.

— Кортни, — Слейд приподнял ее подбородок. — Прежде чем приступить к тому, что, как мне кажется, будет весьма сложно объяснить, мне важно, чтобы ты знала, что я могу повторить каждое слово из сказанных тебе несколько минут назад. Ты прекрасна. И я никогда ни к кому не испытывал таких чувств, как к тебе, я хочу тебя.

— Я верю тебе. — Кортни подняла голову, и Слейд был поражен, не увидев признаков стыда или сожаления, как ожидал. Наоборот, в ее зеленых глазах, внимательно смотревших ему в лицо, сквозило сочувствие, а не раскаяние. — Тебе не нужно убеждать меня или утешать. Я нисколько не сожалею о том, что здесь произошло, чуть не произошло, — поправилась она. — Я сожалею только о причинах, которые заставили тебя отступить.

— Ты не знаешь, что это за причины.

— Может, и нет. Но подозреваю, что они вытекают из твоего представления о защите и самозащите.

Ее утверждение отвлекло Слейда от признания, которое он собирался сделать.

— Самозащита?

— Конечно, — вздохнула Кортни. — И ты озабочен этим даже больше, чем защитой других, хотя и не всегда осознаешь это.

Ее проницательность поразила его, так что все сжалось у него внутри.

— Ну тогда объясни, от чего я пытаюсь защититься?

— От боли. Ты боишься допустить кого-нибудь в свою жизнь, к своему сердцу. Боишься позволить, чтобы кто-то проник сквозь тридцать один год одиночества, одиночества, которое усилилось после смерти твоих родителей. — Она прикоснулась к его подбородку. — Я не виню тебя, Слейд. Гораздо легче и безопаснее держаться особняком.

— Безопаснее, да, — ответил он, насмешливо покачав головой. — Легче? Нет, особенно после того как я встретил тебя.

Кортни робко улыбнулась:

— Я тоже это чувствую, ты знаешь.

— Знаю. Но несмотря ни на что, между нами ничего не может быть. — Слейд вскочил на ноги и отошел к окну.

— Где бриллиант, Слейд?

— Понятия не имею. — Он ухватился за штору, смяв в ладони чудесную ткань. — Я никогда его не видел.

Снова воцарилась тишина.

— А что ты отдал Армону?

— Подделку, очень хорошую, сделанную одним из лучших ювелиров Англии.

Слейд услышал вздох Кортни.

— Я не понимаю. Как ювелир мог создать копию того, чего никто никогда не видел? С чего он создавал копию? И как ему удалось сделать ее настолько точной, чтобы обмануть того, кто знает в этом толк?

— Гораздо легче создать копию камня, который никто не видел. Ведь в этом случае невозможно достоверно судить о его форме и огранке. Что касается его стоимости, то это совсем другой вопрос. Кстати, моя копия не одурачит опытного человека. К счастью, Армон не обладал таким наметанным глазом, как и тот, на кого он работал, если, конечно, тот человек не окажется специалистом в бриллиантах. Кстати говоря, только эксперт, занимающийся продажей камней, может с полной уверенностью установить истину.

Слейд смотрел на луга Пембурна и ничего не видел.

— Я оказался в затруднительном положении. Я знал только, что Аврору похитили. Негодяй, удерживавший ее, требовал от меня то, о чем я не имел ни малейшего понятия. И нужно было убедить его, что я могу отдать камень в обмен на жизнь Авроры. В противном случае мне бы пришлось рыскать по пещерам Корнуолла и молиться, чтобы натолкнуться на бриллиант. Но уже столько поколений безуспешно занимались этим, да и время тоже работало против меня. У меня было несколько дней, чтобы принять решение, и я сделал свой выбор. Я обратился к искусному ювелиру, к тому же моему хорошему другу. И он сделал для меня бриллиант. Это оказалось довольно просто. Ведь мы не думали о точности каждой грани, я уже говорил, что никто из ныне живущих не видел этого камня. А его описания сильно разнятся. Что касается цвета, то оникс оказался прекрасной заменой. Подделка выглядела настолько совершенной, что я сам был готов поверить в подлинность камня.

— Но почему ты заставил всех, включая Аврору и меня, поверить, будто Армон получил настоящий бриллиант?

Губы Слейда сложились в тонкую линию.

— Все тот же защитный инстинкт, о котором ты только что упоминала. Аврора боится проклятия. Если ты помнишь, она считает его действенным. И я не собирался нарушать ее покой своей правдой. А ты? У тебя такая же беспокойная натура, как и у Авроры. Если бы я сказал тебе правду, ты немедленно начала бы размышлять о возможных последствиях: вдруг Армон обнаружит подделку? Будет ли он мстить? Как? Нет, Кортни. — Слейд решительно покачал головой. — Тебе не нужно никаких волнений, которые помешали бы твоему выздоровлению. — Он помолчал. — К тому же я не привык посвящать других в свои дела.

— Я это знаю, — тихо ответила Кортни. — И рада, что ты решил сделать для меня исключение. Даю тебе слово: я оправдаю твое доверие.

Тяжелый ком встал у него в горле.

— Я знаю это.

— Но тогда почему мы не можем быть вместе, Слейд?

Он выпустил помятую штору, наблюдая, как она расправилась и вернулась на свое место.

— В тот день, когда умерли мои родители, я дал себе клятву, — заговорил он. Его голос стал низким и хриплым. — Я поклялся, что больше никто не будет страдать из-за этого страшного проклятия.

— Получается, — резко перебила его Кортни, — ты боишься, что если позволишь мне войти в твою жизнь, то я тоже буду в опасности?

— Именно. Со временем мой обман раскроется. И тогда мы окажемся там же, где и были, и стаи хищных искателей приключений будут вновь рыскать в поисках черного бриллианта и преследовать наш род Хантли.

— Но как они могут добраться до меня и тем более причинить мне зло? Ведь Пембурн охраняется, как настоящая крепость.

— Тебе понравится жить за стенами крепости?

— Но я сейчас так и живу.

— Сейчас ты слаба и изранена. К тому же Аврора нуждается в тебе. Но это все временно. Когда ситуация изменится, ты сможешь без страха покинуть Пембурн, ничто не будет связывать тебя с Хантли.

— Слейд. — Он услышал шелест ее платья, когда она поднялась и подошла к нему. — Я больше не могу жить отдельно от Хантли. Особенно после всего, что произошло. — Она прикоснулась к его рукаву. — Физическое влечение — не единственная нить, соединяющая людей вместе. Мне и в самом деле кажется, что оно меркнет в сравнении с другими, более глубокими связями — сердечными и духовными привязанностями.

— Прекрати! — Слейд схватил ее за локти и притянул ближе. Кортни увидела смятение в его глазах. — Неужели ты не понимаешь, о чем я тебе говорю? Я хочу, чтобы имя Хантли умерло вместе со мной. Не будет ни жены, ни детей, ни наследства — ничего, что могло бы продлить существование проклятия. Пусть останутся только поколения жадных негодяев, обрекающих себя на адские поиски бриллианта по всему свету. Но Хантли больше не будет, они больше не сделаются жертвами жадности и обмана.

Кортни ахнула, когда до нее дошло значение слов Слейда.

— И ты хочешь так поступить с собой? Жить и умереть в одиночестве, только чтобы защитить тех, кому эта защита может и не понадобиться.

— Да.

— А как же Аврора? Она тоже Хантли. И как ты сам только что сказал, ты не можешь навсегда запереть ее в стенах Пембурна.

— Я и не собираюсь. Я хочу, чтобы Аврора благополучно вышла замуж за человека, который дал бы ей свое имя и свою защиту. И после этого она перестанет быть Хантли.

— Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что я нужна Авроре на какое-то время.

Слейд напряженно кивнул:

— Скоро Аврора покинет Пембурн, заживет своей собственной жизнью, свободно, в безопасности и богатстве. В придачу к состоянию своего будущего мужа, если таковое будет, она еще унаследует все богатство Хантли.

— После твоей смерти, — уточнила Кортни.

— После моей смерти, — повторил он.

— Черт возьми! — В глазах Кортни сверкнули золотистые искры. — Как ты можешь говорить о своей жизни так, будто это чужое, но неизбежное зло, всего лишь препятствие для других. Ты прекрасный человек. И не должен обрекать себя на одинокое существование только ради того, чтобы предотвратить трагедию, которая может никогда и не произойти. — Она решительно посмотрела ему в глаза. — Я не позволю тебе этого.