Тепло твоих рук

Он исчез. Послание Кермера было достаточно ясным. По сути дела, Кермер мне передал: «Макейрэн причиняет сейчас мне столько хлопот, что я буду чувствовать себя гораздо лучше, если он будет навсегда изъят из обращения. Я приглашаю кое-кого для решения этой проблемы. Дело осложнится, если полиция станет следить за Макейрэном. Позвольте мне это сделать так, как я планирую, и у вас не будет даже забот с его телом».

Я мог себе представить эту механику. Им бы пришлось отвезти тело минимум на расстояние в сорок миль, найти место, где прокладывают дорогу и где бульдозеры уже закончили выемку грунта, а щебень только укладывают. Разгрести щебенку несложно, а углубление большим быть не должно. Спустя несколько месяцев автомобильный поток будет мчаться по асфальту поверх могилы. Согласно оценкам, под главной магистралью Нью-Джерси покоится от трех до пятнадцати трупов. Возможно, метод этот и не так нов. Не исключено, что кости спрятаны и под дорогами Древнего Рима. Во всяком случае, такой способ несравненно удобнее, нежели вся эта волокита с проволокой, грузом и лодкой.

Через Кида Джилберта я мог бы передать Кермеру, чтобы как-то его подготовить, что Макейрэн, вероятно, находится с небольшой группой закоренелых профессионалов.

Закрыв глаза, я допил холодное темное пиво, а открыв их, увидел сидящего напротив меня Стью Докерти, чем-то напомнившего мне работника британского консульства, готового начать вас убеждать в необходимости приобретать в больших количествах твид и автомобили «ягуар».

— Даете консультации сегодня? — спросил он.

— Обращайтесь с вашими проблемами к доктору Хиллиеру.

— Доктор, я хотел бы услышать ваше мнение по поводу болезни, которой болен один город.

— У меня было время обследовать пациента. Он в тяжелом состоянии, открыт к любой инфекции.

— Особенно к вирусной?

— Да, к той, что имеет пятилетний инкубационный период.

— Когда я вошел, Фенн, вы с молодым Полем такие рожи друг другу корчили. У нас с вентилятором что-то стряслось в типографии, воздух не гонит, вот и информация ко мне не прилетела. Не стоит ли меня ввести в курс дела?

— Ты не сможешь об этом написать.

— Ты можешь себе представить, на что бы стал похож наш город, если бы я писал обо всем, что знаю?

Тогда я ему рассказал о шутейных открытках. Посоветовал отправиться к молодому Полю и изобрести способ заставить его показать ему эту карточку.

Докерти утрированно изобразил изумление.

— Боже ж мой, дорогой друг! Я не веду бесед с Хейнемэнами. Старший говорит младшему, который говорит главному редактору, который говорит помощнику главного редактора, который говорит редактору отдела городских новостей, который затем говорит мне.

— Стало быть, ты любуешься Хейнемэнами издали.

— Уцелевшими — да. Более тесные отношения были у нас с Милред. Давным-давно, когда она решила быть репортершей — это так занятно и весело, они мне сунули ее под крыло. Двух месяцев ей хватило, чтобы понять, насколько это скучная работа. Фенн, а этично поделиться воспоминаниями о твоей даме, если она уже на небесах?

— Ты бы без повода не спросил бы ведь об этом?

— Конечно. Конечно, нет. Ты знаешь, она казалась одиноким зверьком. Была склонна преувеличивать ценность ее щедрот. От меня ожидалась трепетная благодарность. С помощью своей благосклонности, которой пользовалась как дубинкой, стремилась доводить всех мужчин до рабского состояния, чтобы они эту благосклонность постоянно вымаливали. Но талантам ее не сопутствовала минимальная разборчивость, и такому старому похотливцу, как я, это было особенно не по вкусу. Она лишила меня удовольствия долгих ухаживаний. Тогда я не отдавал себе отчета, что это трансформируется в сбор материала. Наши маленькие радости дали мне возможность быть очень точным, когда я написал о ее убийстве для двух журналов, подписавшись двумя разными фамилиями и заработав в общей сложности пятьсот пятьдесят долларов.

Шлюху эту я изобразил гораздо более привлекательной, нежели она была на самом деле. Теперь до меня доходит, что из всех, кто был допущен до ее прелестей, возможно, лишь Макейрэн и я отчалили прежде, чем она собралась нам дать от ворот поворот, а это для нее было самым чудовищным оскорблением. Двигали нами, вероятно, идентичные мотивы — отвращение к присвоению женщиной нашего примитивного права на агрессивность. Я тоже однажды ее стукнул. Давай, давай, дорогой мой, изображай изумление. Прав ты. В образ не вписывается. Она подстерегла меня около моего дома, пьяная была, оскорблениями сыпала, в истерике билась. Я вошел вместе с ней, попробовал ее успокоить. Исцарапав меня и изрядно отделав ногами, она стала так вопить, что мои терпеливые соседи вызвали полицию. И когда она вновь завопила, я очень аккуратно ей вломил, обмотав кулак кухонным полотенцем и — коротким правым в челюсть, подхватил ее, как она стала валиться, и уложил на кровать. Спустя десять минут она захрапела. Было половина первого ночи. Я позвонил молодому Полю, чтобы он ее забрал, захватив при этом кого-нибудь, кто бы отогнал обратно ее машину. Мне показалось неудобным при этом присутствовать, поэтому я предупредил, что оставлю дверь не запертой. Она проснулась до того, как он приехал, и вовсю шуровала бритвенным лезвием в моем гардеробе. Разумеется, мы уладили это дело, не обращаясь в суд. Я тщательно подсчитал ущерб, купил вещи взамен испорченных и предъявил им счет.

— Милая девчушка.

— Больная девушка. Болезнь более тяжелая, чем все мы считали, так мне думается. Лицо Прекрасной Елены привело к гибели тысячи кораблей. Макейрэн — это посланец Милред в этом мире, Фенн. И от ее имени он призван выполнить еще не одну миссию. Почтовые открытки — это какое-то безумие.

— Мне тоже так сдается.

— Но Мег ты об этом сказать не можешь, так ведь?

— Не могу.

— Но если тебе придется его отыскать, Фенн, если ты будешь принужден это сделать, то единственным человеком, который мог бы туда отправиться и найти его, окажется Мег, только с ней станут они говорить. Такая мысль не приходила тебе в голову?

— Стараюсь гнать эту мысль от себя.

— Тебе бы пришлось ее как-то обмануть?

— Все это будет зависеть от того, в связи с чем он нам понадобится.

— По сути, ключевая фигура не ты, Фенн. Это Мег. Лэрри знает, что она способна его отыскать.

— Об этом он не говорил.

— Когда припрет, ему придется.

— Припрет — это как, Стью?

— Ммм. К примеру, такая кучерявая ситуация. Он проскальзывает в город, убивает славного старину Джеффи Кермера и растворяется среди своих холмов. Однако все это видит некий свидетель.

— Значит, он будет знать, что разыскивается за убийство? И ты полагаешь, я попытаюсь послать за ним Мег? Она, возможно, кого-нибудь, кто ей скажет, где искать Макейрэна, и найдет. Но не получит никакой информации, если будет не одна. Мег так уверена, что ее любезный братец не причинит ей никакого вреда. Но я-то в этом не уверен, Богом клянусь. Не думаю, что он вред причинит кому-то, кого он может использовать, однако, на мой взгляд, он убьет любого, кто может таить в себе для него опасность. Все, на что я когда-либо отважусь, это попробую уговорить ее постараться узнать, где он обретается, чтобы мы могли отправиться его взять. Мне следует вести с ней честную игру, а не заманивать ее туда хитростью, чтобы затем следовать за ней по пятам. Да и не думаю, что она захочет участвовать в поимке Макейрэна. Лишь для того, чтобы она не отвергла с порога саму эту мысль, потребуются весьма и весьма веские доказательства, и я не думаю, что нам их удастся добыть в случае с Макейрэном.

— Если же ты не сможешь убедить ее, то со стороны будет казаться, что ты покрываешь Макейрэна.

— Похоже, Докерти, тебе все это удовольствие доставляет? Пузыри от радости пускаешь?

— Стараюсь доказать, что я друг тебе. Если Макейрэн что-то учинит здесь и скроется на своих холмах, на тебя такое давление окажут, какого ты в жизни не испытывал. Поэтому, старина, приготовься к этому. Заранее спланируй, куда ты отпрыгнешь и насколько. «Дейли пресс» станет с воплем требовать ваших скальпов — твой и Лэрри Бринта.