Страница 9 из 40
— В компании есть полный список?
— Да, а почему вы спрашиваете?
— Мне кажется, многих вещей уже не было в доме, когда он загорелся.
— Что? — Мейзи искренне изумилась. — Они были там.
— Д. Д. почти проговорился: они ищут то, что от них осталось. И кажется, ничего не нашли.
— Д. Д.?
— Мистер Лэгленд. Который постарше.
Пока Мейзи расправлялась со следующими двумя порциями двойного джина, ею попеременно овладевали то гнев, то сомнение. Последнее, наконец, одержало победу.
— Вы поняли все неправильно, — сказала она безапелляционно.
— Надеюсь.
— Отсутствие жизненного опыта. Слишком молоды, миленький.
— Возможно.
— Все было на своих местах, когда я уезжала в прошлую пятницу погостить к Бетти. Поехала к ней только потому, что слишком давно не видела… Нельзя же сидеть и ждать, когда твой дом загорится, чтобы вовремя потушить пожар! Правда, миленький? Тогда вообще ничего не увидишь. Тем более Австралии…
Остановилась, переводя дыхание. Совпадение, подумалось мне.
— Это просто удивительно, что захватила с собой большую часть драгоценностей — не всегда так поступаю. Но Арчи обычно говорил… Он был такой предусмотрительный, разумный…
— Вы были в Австралии?
— Ну да, голубчик. Поехала туда навестить сестру Арчи. Она живет там Бог знает с какого времени, очень одинока, потому что она овдовела. Я ее никогда не видела, мы только посылали друг другу открытки к праздникам. Пробыла шесть недель. Она хотела оставить меня в Австралии, и, знаете; мы просто загорелись этой идеей…
Тут я сказал:
— Вы, случайно, не приобрели там Маннингса?
Сам не знаю, почему спросил. Просто у меня из головы не выходил Дональд.
До этого она все сомневалась и возмущалась. На сей раз была напугана до смерти. Залпом допив джин, стала сползать с высокого стула, на котором сидела у стойки бара.
— Не может быть? — вырвалось у меня.
— Откуда вы узнали?
— Я не знал…
— Вы что, из таможенной службы?
— Конечно, нет.
— О, Господи… О, Боже мой…
Взял Мейзи за руку и повел к креслу у небольшого столика.
— Сядьте, — успокаивающе сказал ей, — и расскажите все.
Чтобы прийти в себя, ей понадобилось десять минут и еще порция двойного джина.
— Голубчик, я не очень разбираюсь в живописи, вы, наверно, уже догадались. Но мне попалась картина сэра Альфреда Маннингса — с подписью и всем прочим, как положено. И по выгодной цене, право. Еще подумала, как бы рад был Арчи, если бы у нас висел настоящий Маннингс. Ведь мы оба, конечно, любили скачки, и сестра Арчи тоже подбивала меня купить… И вот, голубчик, я ее приобрела.
Она остановилась.
— Продолжайте.
— Миленький, думаю, вы обо всем уже догадались после того, что…
— Вы не заявили о ней на таможне?
Она глубоко вздохнула.
— Да, голубчик, именно так и было. Конечно, глупо с моей стороны, но, когда покупала ее, мне и в голову не пришло подумать о таможне. Только неделю спустя, когда собиралась домой, сестра Арчи спросила, стану ли я заявлять о картине в декларации… Меня всегда так раздражают эти налоги и сборы, наверно, и вас? В любом случае, подумала я, надо выяснить размер налога. И узнала: обычного налога на купленные в Австралии по комиссионной цене картины нет, но следует заплатить налог на прибавленную стоимость. Что-то вроде налога с продаж, плохо в этом разбираюсь. Словом, придется заплатить восемь процентов с той суммы, за которую ее приобрела. Ну, я вам скажу! Была зла, миленький — передать не могу! Тогда сестра Арчи и говорит: не оставить ли тебе картину у меня? Если еще раз приедешь в Австралию, то не придется платить никакого налога. Но я не была уверена, что вернусь. Да и очень хотелось видеть сэра Альфреда Маннингса на стене… Картина была замечательно упакована в картонки, мне только осталось замаскировать ее своей лучшей ночной рубашкой и засунуть в чемодан. В Хитроу поставила его на дорожку с табличкой «Без осмотра», и никто меня не остановил.
— Сколько бы пришлось заплатить?
— Ну, немного больше семисот фунтов. Не такая уж большая сумма, голубчик, но меня просто бесит, что должна платить какой-то налог…
Немного посчитал в уме. Значит, картина стоила около девяти тысяч?
— Правильно. Девять тысяч, — забеспокоилась она. — Меня не обманули, как вы думаете? Я наводила справки здесь, и сказали, некоторые работы Маннингса стоят все пятнадцать…
— Так и есть, — сказал я рассеянно.
— Тогда и решила застраховать ее. А если в компании потребуют квитанцию или что-нибудь в этом роде? Вот и не стала об этом думать…
— Неприятное положение.
Она допила джин, и я заказал ей еще порцию.
— Знаю, это не мое дело, Мейзи, но как удалось иметь при себе девять тысяч наличными в Австралии? Разве нет ограничений для вывоза таких сумм?
Она захихикала:
— Вы мало знаете жизнь, голубчик. Я отлично провернула дело. Мы с сестрой Арчи прогулялись к ювелиру и продали ему мою брошку… Была такая противная — в виде жабы — с большущим бриллиантом во лбу. Она имела какое-то отношение к Шекспиру, хотя никогда не знала, какое именно. Возила ее с собой, потому что дорогая. Продала за девять с половиной тысяч, правда, в австралийских долларах…
Мейзи считала, что ужинать я должен с ней. И мы отправились в ресторан. Аппетит ее не пострадал, но настроение — ухудшилось.
— Вы никому не расскажете о картине?
— Конечно, нет.
— У меня могут быть неприятности, миленький.
— Знаю.
— Люди иногда бывают такими жестокими…
— Никто ничего не узнает, если будете помалкивать. Или уже рассказали кому-нибудь?
— Нет, миленький, не рассказывала. Страшно боялась, что узнают… Совершенно не могу понять, почему должна платить этот противный налог? Картину я не стала вешать — спрятала.
— Спрятали?
— Да, миленький, почти нераспакованную. Конечно, развернула ее, когда добралась до дома. Тогда и обнаружила, что кольцо, через которое пропущена веревка, отваливается. Завернула снова, решила подождать…
— И где же?
— Сунула за одну из батарей в гостиной. Не смотрите с таким ужасом, голубчик — центральное отопление было отключено.
Весь следующий день рисовал дом. В перерывах ходил по пожарищу, пытаясь найти что-нибудь из ценностей. Встречалось многое, что можно было узнать — сетки от кроватей, кухонные агрегаты… В густом пепле местами чернели остатки балок-перекрытий. Но, кроме них, все что могло гореть, сгорело. Смог найти лишь чугунную решетку из дома леди Тайт, отделявшую холл от гостиной. Думаю, она бы ее не узнала.
Никаких угольных грелок, которые, кстати, обязаны выдержать страшный жар. Никакого металлического экрана для камина. Никакого мраморного столика.
Естественно, никакого Маннингса.
Когда появился в пять часов в «Прибрежной», в холле меня поджидала Мейзи. Агрессивная, доведенная до крайней степени раздражения. Чем мог ее обидеть?
— Бар не работает, — сказала она. — Пошли ко мне наверх. Все это возьмите с собой. — Показала на мой чемодан.
Пока ехали в лифте, опасность взрыва была налицо. Щеки ее пылали. Высветленные волосы, всегда тщательно уложенные и покрытые лаком, торчали в разные стороны. В первый раз со дня нашего знакомства не видел следов помады у нее на губах.
Распахнула дверь своей комнаты, я прошел за ней.
— Вы никогда не поверите, — с чувством сказала она. — Всю первую половину дня у меня была полиция, а всю вторую — люди из страховой компании..
О, Мейзи, вздохнул про себя, это было неизбежно.
— Расселись да еще имели наглость утверждать, будто продала все ценности… И застраховала дом на чересчур большую сумму… А теперь пытаюсь обвести страховую компанию вокруг пальца… Я им повторяла снова и снова — все было на своих местах, когда отправлялась к Бетти. А если и застраховала на большую сумму, то затем, чтобы уберечься от инфляции. Этот Лэгленд говорит, что они ничего не заплатят, пока не проведут расследования, и с таким подозрением, недоверием… У них нет ко мне никакого сострадания — я ведь потеряла все…