Рама для картины

— Они?

— Трое. Первый Гриин. Мы оба сразу его узнали по твоему рисунку. Другой — малый из Художественного центра. А третий — дубина бровастая, с кулачищами вместо мозгов.

Он рассеянно почесал у себя где-то южнее сердца.

— Тебя ударили?

— Все было внезапно… Втолкнули, врезали… Потом увидел, что они схватили Сару, выкручивают ей руки, приговаривая, что будет кое-что почище скипидара в глаза, если тебя сейчас не вызову…

— У них был пистолет?

— Нет, зажигалка. Ты прости, старик, я понимаю, думаешь, слабак, но один обхватил ее клешнями, а другой держал прямо у щеки зажигалку — пламя, как от реактивного двигателя… Гриин сказал, что они ее обожгут, если тебя не вызову… Я бы один с ними не управился.

— Кончай оправдываться.

— В общем, позвонил. Сказал Гриину, что ты придешь через десять минут, потому что не одет, но он, наверно, и сам слышал — стоял рядом, вникал, зараза… Ты бы видел их рожи, когда официант вкатил свою тележку… Бровастый Сару выпустил, а второй — как пасть открыл, так и застыл со своей зажигалкой, пламя — нефтяной факел…

— Гриин велел унести шампанское, — поясняла Сара, — А мы с Джиком сказали, что очень даже хотим, и сразу попросили официанта его открыть.

— Еще первую бутылку не раскупорил, а тут как раз подвалили остальные, все стали расхватывать бокалы, комната наполнилась… Гриин, малый из галереи и Бровастый оказались у окна, их тележкой от нас отгородило, да и все эти люди между нами стояли… Я тогда Сару схватил… Ну, мы и смылись. Последнее, что видел, Гриин и остальные пытались прорваться. Но гостей набилось много, и все ужасно хотели шампанского… В общем, скажу тебе, тележка уборщицы — это то, что надо, чтоб рвануть к лифту.

— Сколько времени продолжался прием?

— Да пока пузырьки не вышли.

— Они все, небось, подумали, что ты псих, — сказала Сара.

— В день бегов чего не бывает! В «Хилтоне», наверно, к фокусам привыкли…

— А если бы у Гриина был пистолет? — спросила Сара.

— Не стал бы он крутить им в присутствии такой прорвы свидетелей.

— Но он мог бы…

— Мог бы, но был далеко от двери. — И вдруг подумал… — Послушайте, а как он узнал, что я в «Хилтоне»?

Наступила тяжкая пауза.

— Это я ему сказала, — не выдержала Сара. В голосе вызов. — Джик не все тебе сейчас рассказал. Сначала они говорили… Гриин сказал, что обожгут мне лицо, если Джик не скажет, где ты. Он не хотел — я и сказала, лишь бы ему не пришлось… Это, наверно, очень глупо.

Подумал, что это ужасно трогательно. Такая необыкновенная любовь, и такая бездна понимания.

Улыбнулся ей:

— Начнем с того, что они не знали, что я здесь, так?

Джик помотал головой.

— Они не знали даже, что ты в Мельбурне. Похоже, удивились, когда Сара сказала, что наверху. Единственное, по-моему, знали — уже не в больнице, но в Алис-Спрингсе.

— Знали о том, что мы у них сперли?

— Уверен, что нет.

Ухмыльнулся.

— У них крыша поедет, когда узнают.

Мы с Джиком старательно избегали говорить о том, что было бы, приди я к ним в комнату… Но по его глазам видел — он знает. Если бы взяли Сару в заложницы, мне бы пришлось отправиться из «Хилтона» с Гриином, а там — как повезет. Думать о том, что на сей раз вряд ли выпустили бы живым, почему-то не хотелось.

— Есть хочу, — сказал я.

— А когда ты этого не хотел? — откликнулась Сара.

Поели в маленьком ресторанчике неподалеку. Люди за соседними столиками разговаривали о бегах и скачках.

— Господи, — воскликнула Сара. — Я совсем забыла.

— О чем?

— Твой выигрыш. Ставка на Рингвуда.

— Но…

— Это был одиннадцатый номер.

— Невероятно!

Она открыла сумочку, извлекла толстую пачку. Во время заварухи в «Хилтоне» умудрилась помнить о ней, и когда спасалась от смертельной опасности, этот мешочек из светлой кожи привычно болтался на плече. Меня всегда поражала привязанность женщин к их сумочкам, но уж сегодня…

— Сорок к одному. Я поставила за тебя двадцать долларов, стало быть, ты выиграл восемьсот. Даже противно.

— Давай разделим, — засмеялся я.

— Ни за что. Ни цента не возьму. Честно говоря, мне хотелось тебя проучить — нечего делать такие дурацкие ставки. Думала, шансов — никаких, плакали твои двадцать долларов.

— Все равно почти все это должен Джику.

— Оставь, — сказал он. — Сложением и вычитанием займемся потом. Хочешь, порежу тебе бифштекс?

— Да, пожалуйста.

Порезал на аккуратные кусочки и, воткнув вилку в мясо, подвинул мне тарелку.

— Что еще было на бегах? — спросил я, прожевывая первый сочный кусок. — Кого видели? — На вкус бифштекс был таким же замечательным, как и на вид, и я вдруг понял, что несмотря на все болячки и повязки, мое лихорадочное состояние прошло — наверное, поправлялся.

— Гриина мы не видели, — сказал Джик. — Того парня с Бровастым — тоже.

— Зато они вас видели.

— Не может быть, — переполошилась Сара.

— Думаю, увидели на бегах, а потом проводили до «Хилтона».

— Господи, — ахнул Джик, — а ведь мы их не заметили.

— Будь Гриин в трех шагах от вас, вы бы его ни за что не увидели, а ему следить за вами ничего не стоило.

— Я ужасно виноват, Тодд.

— Да ладно тебе, глупости. Ничего не случилось.

— Ага, только я осталась без одежды.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал ей рассеянно.

— Мы встретили одну мою знакомую из Сиднея, — продолжала Сара. — Посмотрели с ней первые два забега, еще с ее тетушкой побеседовали. А потом Джик поговорил с очень известным фотографом, мы давно его знаем, так что нетрудно доказать, как ты и хотел, что он провел на бегах всю вторую половину дня…

— Вексфорд не появлялся?

— Нет, если ты его похоже нарисовал, — ответила Сара. — Хотя, конечно, мог там быть. Знаешь, в такой толпе очень трудно узнать по рисунку незнакомого…

— Мы поговорили с уймой людей, — сказал Джик. — Даже с шапочными знакомыми Сары — под предлогом, что ей, видите ли, захотелось представить мужа, которого она недавно подцепила.

— Даже разговаривали с тем человеком, которого ты встретил в субботу, — согласно закивала Сара. — Вернее, он сам подошел к нам и заговорил.

— Хадсон Тейлор?

— Ну да, тот, что беседовал с Вексфордом, а ты их увидел, — сказал Джик.

— Он спросил, здесь ли ты, — сказала Сара. — А еще сказал, что собирается пригласить тебя выпить. Мы обещали тебе передать.

— Его лошадь хорошо прошла?

— Мы его видели до заезда. Пожелали удачи, он ответил, что удача ему не помешает.

— Он сам ставит понемножку, — вспомнилось мне.

— А кто не ставит?

— Ну вот, еще один заказ уплыл, — продолжал вспоминать я. — Он, кажется, собирался заказать мне картину, если выиграет.

— Слушай, ты продаешься, как шлюха, — сказал Джик. — Неприлично.

— Во всяком случае, — развеселилась Сара, — за Ринтвуда ты получил больше, чем мог бы за картину…

Притворился обиженным, и Джик засмеялся.

Мы выпили кофе, вернулись в мотель, разошлись по своим комнатам. Вскоре Джик постучал ко мне в дверь.

— Входи.

— Похоже, ты меня ждал.

— Думал, что можешь придти.

Уселся в кресло и начал крутиться. Взгляд его упал на мой чемодан, лежавший на тахте.

— А что сделал со всем барахлом, которое сперли из галереи?

Я сказав.

Он перестал крутиться, замер.

— Ты зря времени не теряешь.

— Через несколько дней уеду домой.

— А пока?

— Мм… Пока собираюсь обскакать Вексфорда, Гриина, Бровастого, парня из Художественного центра и тех двух амбалов, что поджидали меня в Алис-Спрингсе.

— Не говоря уж о копиисте, Харли Ренбо.

Подумал и сказал:

— И его тоже.

— Думаешь, мы сможем?

— Не мы. Больше уже не мы. Отсюда ты увезешь Сару домой.

Он медленно покачал головой.

— Не думаю, что это будет менее опасно, чем остаться с тобой. Найти нас ничего не стоит. Мы есть в телефонной книге. Почему бы Вексфорду не захватить с собой что-нибудь получше зажигалки, когда навестит нас?