Страница 53 из 58
Толпа, ведомая Халом Рапуунгам, двинулась было по трапу вверх. Теперь она остановилась.
Межань Куад повернулась к ассистентке:
— Нен Йим, тащи этих двоих на борт, — она показала на Энакина и слабеющего Вуа Рапуунга.
Младшая формовщица нерешительно шагнула к Энакину. Она остановилась, увидев всплывающий позади него светомеч.
Межань Куад тоже увидела его. Она послала приступ боли, прошедший через тело Энакина и разбивший его мысли на случайные импульсы.
Однако светомеч продолжал двигаться. Межань Куад удвоила мучения Энакина.
Тахирай схватила плывущий по воздуху меч и зажгла его с шипящим звуком. Выражение лица Межань Куад замерло посредине между замешательством и внезапным, роковым пониманием, что оружие левитировал вовсе не Энакин.
Затем Тахирай обезглавила ее.
Какое-то мгновение Тахирай стояла, смотря на дело рук своих, и улыбалась. Словно зарница, в сознании Энакина вспыхнуло его видение — повзрослевшая Тахирай, окутанная темной Силой, ее безжалостный, холодный смех.
— Тахирай! — сумел произнести он.
Она взглянула на него и сделала нерешительный шаг в его сторону, потом еще один. Уронила острие меча, и теперь клинок почти касался щеки Энакина.
— Мой друг, — сказала она низким и неестественным голосом. — Мой лучший друг. Ты покинул меня…
С ее глазами было что-то не так. Они были того же цвета, что и всегда, но раньше они были теплыми, полными смеха. Теперь они стали хлористоледяными.
— Я пытался тебя найти, — ответил Энакин. — Все это время…
— Ты ненастоящий, — сказала Тахирай. — И все это ненастоящее. Ты — обман.
Энакин выдержал ее взгляд и увидел в нем уныние и замешательство. Он чувствовал ее смятение.
— Это не обман, Тахирай. Ты — мой лучший друг. Я люблю тебя.
Меч отсек прядь его волос, но Энакин не шевельнулся.
— Я люблю тебя, — повторил он. Семена его видения начали пускать корни.
Тахирай закрыла глаза. Когда она опять открыла их, это были те зеленые глаза, которые он знал — или почти те.
— Энакин? Это правда ты…? — она посмотрела вокруг, словно впервые увидела толпу.
— Нет, мне это не нравится, — заметила она.
Энакин знал, что она имеет в виду. Когда Межань Куад упала, толпа воинов подошла поближе. Вооруженные до зубов, они стояли всего в нескольких метрах и смотрели на странное зрелище.
Они недолго будут просто смотреть.
— Нужно убираться отсюда, — сказал Энакин.
— И это и есть твой план? — спросила Тахирай голосом, похожим на ее прежний.
— Эй, я делаю все, что могу. Я задержу их, а ты беги в корабль.
— Нет. Я не боюсь смерти, Энакин. После того, что со мной сделали… Давай заберем с собой в могилу столько врагов, сколько сможем.
Она подняла светомеч. В ее глаза начал возвращаться холод.
— Можно, я заберу его обратно? — мягко спросил Энакин.
Казалось, Тахирай скажет «нет», но она пожала плечами и отдала ему оружие.
— Конечно. Это твой меч. Я свой потеряла.
Энакин принял оружие, пошатываясь, встал, и повернулся лицом к воинам.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Хал Рапуунг поднял свой змеежезл и стал в позицию:
— Джиидаи, ты показал себя великим воином. Для меня будет честью убить тебя.
— Нет, — скрежетнул голос у Энакина за спиной.
Невероятно, но Вуа Рапуунг поднялся на ноги. Он взял змеежезл у одного из мертвых стражников.
— Нет. Пока я жив, никто из вас не будет биться с джиидаи.
— Вуа Рапуунг, — сказал ему брат. — Все мы слышали слова Межань Куад. Ты больше не Опозоренный.
— Я никогда не был Опозоренным. Но теперь ты знаешь, что тебе противостоит воин.
— Вуа Рапуунг, нет, — сказал Энакин. — Это дело для тебя окончено.
Рапуунг обернулся к нему.
— Я скоро умру, — отвечал он. — В моих силах дать вам лишь маленький шанс. Воспользуйтесь им.
Он снова повернулся к толпе.
— Салют джиидаи! — закричал Рапуунг. — Кровавый салют!
С этими словами он прыгнул в передний ряд воинов, размахивая змеежезлом. Первый его удар достался брату, и тот свалился его на землю — без сознания, но живой. Остальных Рапуунг атаковал с куда более смертоносной точностью.
— Энакин? — спросила Тахирай.
— В корабль! — крикнул он. Если она будет в безопасности, может быть, он сможет вернуться за Рапуунгом.
Нет. Его первая обязанность была перед Тахирай. Если он будет пытаться помочь Рапуунгу, они все умрут.
— А ты знаешь, как на нем летать? — спросила Тахирай.
— Мы будем думать об этом, когда сообразим, как поднять посадочный трап.
Они нырнули в люк и бросились отчаянно разыскивать какую-нибудь систему управления.
— Что мы ищем? — спросила Тахирай.
— Нарост, гладкое место — скопление нервов. Я не знаю.
— Я не вижу ничего похожего! Это безнадежно! — закричала Тахирай.
Энакин ощупывал губчатые стенки корабля. Тахирай была права. Если они не могут даже втянуть трап, какие у них шансы поднять эту дурацкую штуку в воздух?
Вероятно, около нуля, но нужно было попытаться. Он не для того зашел так далеко, чтобы потерпеть поражение в самом конце.
Энакин видел, как умер Вуа Рапуунг. Окруженный горой трупов, зажавшей его ноги, тот был вынужден сражаться на месте. Змеежезл ударил Рапуунга сверху в шею и чуть-чуть вышел из спины. Прежде чем упасть, Рапуунг молниеносно, как бластерный разряд, опустил змеежезл и раздробил череп тому, кто его ранил. Воины обступили его, нанося удары змеежезлами, и затем устремились вверх по трапу.
— Ситово семя! — зарычал Энакин и стал в дверях с пылающим мечом, полный решимости умереть хотя бы так, как Рапуунг.
— О! — воскликнула Тахирай. — Ции дау пунси!
Тизовирм перевел это как «Рот, закройся!»
Язык втянулся внутрь прямо из-под ног у атакующих воинов, и после этого люк закрылся.
— Наверно, просто надо знать, как с ним разговаривать, — сказала Тахирай. Она пыталась говорить легко, но это было все равно что пародия на прежнюю ее. Она тоже это знала. Глаза ее наполнились слезами.
— Они что-то вложили в мою голову, Энакин. Я больше не знаю, что настоящее, а что нет.
Он дотронулся до ее плеча.
— Я настоящий. И я намерен забрать тебя отсюда. Поверь мне.
Она вдруг обняла его, а его руки даже без его команды обвили ее. По сравнению с ним она казалась теплой, маленькой и милой.
Затем раненая нога отказалась держать Энакина.
Они отрезали часть одежды Тахирай, чтобы сделать жгут. Живая материя сработала даже лучше, чем ожидалось, так как от шока, произведенного ее отделением, она сжалась — вероятно, умирая. Энакин пожалел, что у него нет рапуунговых заживляющих заплаток. Может, они найдут их в корабле.
Они нашли пульт управления, как раз когда корабль содрогнулся от жуткого взрыва.
— Малыш, им немного времени понадобилось, — буркнул Энакин. — Странно, что они просто не открыли люк.
— Я его запечатала, — сказала Тахирай. — Он не послушается никого снаружи.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю. То есть у них, конечно, есть кто-то, кто сможет открыть люк, но не раньше, чем мы взлетим.
— При условии, что мы сможем взлететь, — сказал Энакин, разглядывая пульт с растущим чувством безнадежности. Он узнал виллип и противоперегрузочное кресло — и все. Из «консоли» торчало множество разнообразных объектов не совсем правильной геометрической формы, а также заплатки различного цвета и текстуры. Все это ничего не говорило Энакину. Не было видно ни надписей, ни цифр, ни датчиков, ни табло. Вдобавок стены были непрозрачными. Нельзя было увидеть даже, чем там заняты йуужаньвонги, хотя и так было понятно, что они притащили что-то вроде большой пушки или взрывчатку.
Корабль содрогнулся опять, и несколько заплаток вспыхнуло тусклым свечением, которое, вероятно, указывало на то или иное повреждение.
— О'кей, — сказал Энакин. — Может быть, я умею летать не на всем.
Тахирай достала из-под сиденья нечто, похожее на мешок. Тонкий пасик соединял его с консолью.