Страница 5 из 34
И если я ничем не огорчал, папа давал конфету.
Теперь папа много спал, читал «Советский спорт» и слушал по радио эстрадные передачи. Мама говорила, что папе лучше подучиться, и, может быть, тогда ему дадут большую работу. Но папа ответил, что ему плевать на учебу. От учения умнее не делаются. Это факт. От учения еще больше дуреют. Тут мама начала моргать и показывать на меня глазами, и папа сразу же затормозил и начал говорить, что он пошутил. Когда он был мальчиком, то учился лучше всех, и директор, бывало, без конца целовал его в голову и говорил: «Молодец, Васюков! Если бы у меня была золотая медаль, я бц сразу тебе ее дал». Но в то время золотых медалей еще не было.
Через два дня папа пришел и сказал, что ему хотят дать «новую работу.
— Что-нибудь стоящее? — спросила мама. — Как тебе придется писать?
— Прямо.
— Лучше бы косо.
— Без тебя знаю, что лучше. Только косо не дают.
— Почему?
— Не доверяют.
— Но ведь ты столько лет писал косо!
— Вот это и я говорил. А они не соглашаются.
— А ты согласился?
— Не на того напали!
С этого дня только и было разговоров о том, что лучше писать косо, чем прямо. И я начал потихонечку писать в тетрадке косо и получил двойку. Папа увидел двойку и начал кричать, что я страшный лодырь и не слушаю учительницу. Надо писать не косо, а прямо!
Вот тебе и раз! Слыхали ли вы что-нибудь подобное?
Когда папа и мама ушли в кино, я прошел на кухню, к старику Бедросову. Он жарил себе яичницу с колбасой.
— А-а-а, молодой человек! — обрадовался старик. — Давно с тобой не беседовали. Что у вас новенького? Дали твоему папахпке работу?
— Дают, — ответил я, — но писать ему придется прямо.
— То есть как прямо?
— А так.
— Хм… А папашка твой не соглашается?
— Нет. Он привык косо.
— А ему не дают?
— Не дают.
Старик Бедросов начал так смеяться, что его еще больше согнуло, и он стал похож на колесо.
— Ох-хо-хо! Видать, губа «е дура у твоего па-пашки!
— А что значит косо? — спросил я.
— Косо — это значит, молодой человек, писать на уголке бумаги. Резолюции писать. Ясно? Начальником хочет быть твой папашка. А ему не дают. Он У тебя мало ученый… Понял?
Ничего я не понял. Взрослых бывает трудно понять. Лучше их поменьше спрашивать.
Папа отдохнул немного и начал работать. Но теперь он пишет прямо, так же, как и я.
Почему мама не стала марсианкой
У меня есть пять голубей. Они живут на чердаке, под самой крышей. Я отдал за них сто почтовых марок и волейбольную сетку и рыболовный крючок. Я отдал все, что-имел, и стал совсем бедный, как мышь под сараем.
Голуби жили у меня припеваючи, пока на чердак не начал ходить черный кот. Сперва он с: ьел одного голубя, потом второго, Лешка Селезнев поймал кота. И мы задали ему трепку!
«— Теперь он носа сюда не покажет, — сказал Лешка.
— Вот и хорошо, — отозвалась Зойка из третьей квартиры. — Не люблю я черных котов, они приносят несчастье.
— В первый раз слышу, — сказал я. — Как же они его приносят?
— Ты и не мог слышать, — ответила Зойка. — Ты еще маленький.
Я — маленький. Она — большая. А мы учимся в начальном классе. Я хотел было дать Зойке как следует, но меня разобрало любопытство. Я поглубже засунул руки в карманы и переспросил:
— Как же они приносят?
— Ну, есть такая примета.
— А что такое примета?
— Боже мой, — сказала Зойка. — Он ничего не знает. Он совсем необразованный!
— А ты образованная?
— Я образованная.
Ну что говорить с таким человеком! Я толкнул Зойку. Мы немного подрались. Вечером я спросил у своей сестры Ляльки!
— Что такое примета?
— Как бы тебе получше объяснить? — задумалась Лялька. — Это признак… знак, предвещающий что-нибудь.
— А что такое предвещать?
— Вот, например, говорят: тучи на небе предвещают дождь.
— Лодырничество предвещает двойки, — сострил папа.
— Грязные уши предвещают головомойку, — добавила мама.
Все рассмеялись. А Лялька еще сказала, что в приметы верят суеверные люди.
— А что такое суеверный?
— Своими вопросами он может загнать в гроб ломовую лошадь, — рассердился папа.
— Пусть спрашивает, — заступилась за меня мама. — Мальчик должен быть любознательным.
— Что же такое суеверный? — переспросил я.
— Это человек, который верит во всякие суеверия, — ответила мама.
— Так мы из этого никогда не вылезем, — сказал папа. — Суеверный — это человек, который верит во всякую чепуху!
— Вот Зойка говорит, что черные кошки приносят несчастье.
— Это и есть типичное глупое суеверие, — сказала Лялька. — И ты как сознательный товарищ должен бороться с ним.
— Хорошо, я буду бороться, — ответил я.
— Больше ему нечего делать, — сказал папа.
— Борьбой с суевериями пусть занимается планетарий. Ты лучше борись со своими двойками.
— От этого будет больше пользы, — согласилась мама. — И вообще не надо вмешиваться в чужие дела. Никогда не надо вмешиваться в чужие дела, если тебя не просят. Она верит в приметы — и на здоровье! Пусть у Зойквдюй мамы болит из-за этого голова.
Я решил послушаться маму. Я не буду совать нос в чужие дела. У меня и своих дел хватит. Но когда я вышел во двор, Зойка начала смеяться: «Ха-ха-ха! Какой он маленький, какой глупый! Он даже не верит в приметы. А есть замечательные приметы. Все в них верят». Ее дядя, профессор, и тот верит.
Я ничего не ответил Зойке. Я только подумал: «Может, Лялька ошибается?» И я решил спросить Клавдию Николаевну, нашу учительницу. Она-то знает! Клавдия Николаевна выслушала меня и сказала:
— Я очень рада, что ты спросил меня. Твоя сестра права. На свете много смешных примет. Например, австралийские дикари глотают твердые камешки. Они считают, что это поможет им самим стать твердыми как камень. Ерунда, не правда ли? Ведь если ты сжуешь дееяток страниц из учебника по арифметике, то не станешь после этого лучше решать задачи.
Когда я представил себе, что кушаю задачник, мне стало так смешно, что я чуть не задохнулся.
— Я прочла в одной книжке про суеверную старуху, — продолжала Клавдия Николаевна. — Она вывесила на дверях своей избы такое объявление: «Прасковьи Ивановны дома нет». Старуха говорила, что сделала это для того, чтобы не заболеть лихорадкой. Старуха думала — придет лихорадка, прочитает записочку, узнает, что Прасковьи Ивановны до-мал^ет, и уйдет восвояси.
Клавдия Николаевна еще долго рассказывала про разные суеверия, и теперь я уже знал, что Зойка врет. Но когда я пришел во двор, мне пришлось опять с ней поругаться. Зойка сказала:
— Глотать камешки, понятно, глупо. Они невкусные, и можно зубы поломать. Но вот про старуху… это надо еще проверить. А может быть, в самом деле болезни уходят, когда никого дома нет?
— Здрасьте, — сказал я. — Болезни ходить не могут, у «них и ног нет.
— Много ты знаешь. Ноги у них есть, мы только их не видим. Ведь говорят: к нам пришел грипп.
— Это только говорят.
— А бациллы?
— Что бациллы?
— Они не только ходят, они могут даже по воздуху летать. Ты чихнул — и бацилла перелетела ко мне.
— Так и перелетела!
— А ты что, радио не слышал?
Зойка говорила правду. Я тоже слышал'по радио, что бациллы перелетают с места на место и надо закрыть лицо марлей, чтобы они случайно не Залетели в носоглотку. Я сказал:
— Хорошо. Давай проверим. Напишем записочку и повесим ее «а дверях. У тебя дома есть больные?
— К сожалению, нет, — ответила Зойка. — Мама выздоровела, и папа чувствует себя хорошо. А бабушка, которая всегда болеет, уехала на дачу.
— У меня тоже, как назло, все здоровы.
И тут мы вспомнили про Полонского. Завмаг Полонский жил на втором этаже. Он был совсем одинокий. Он сам убирал квартиру и сам выносил мусорное ведро. Он был высокий мужчина, с лицом длинным, как сапог. Одним глазом он смотрел не мигая. Из этого открытого глаза часто выкатывалась слеза, и если Полонский забывал ее вытереть, она сидела, притаившись в морщине на щеке. Полонский был добрый. Мы его любили. Так вот, несколько дней назад он заболел гриппом. Вот мы и решили прибить к его дверям записочку. Я написал печатными буквами: