Главное управление

– Ну, как тебе развитие рынка недвижимости? – вопросил меня Дима, отодвигая портьеру на высоченном, в три моих роста окне и протянув руку, приглашая полюбоваться мириадами городских огней, сиявших под нами.

– Какая красота! – прошептала Ольга.

– Картинка впечатляет, – согласился я. – Масштаб серьезный, другое дело – к подражательству всегда отношение снисходительное, ибо все заимствовано, ничего своего. А вот пародия – да, это искусство. Но в строительном бизнесе юмор неуместен.

– Кисло ты реагируешь… – качнул головой Дима, разливая по высоким тяжелым стаканам виски.

– А чего восторгаться? Раньше здесь были виллы и замки в тропических кущах, прозрачный залив, а теперь застекленные скалы и сплошной асфальт, – сказал я. – Лет через десять тут будет мертвое море.

– Ну и наслаждайтесь, пока есть чем! – провозгласил он тост.

Мы пригубили виски, Ольга ушла укладывать ребенка, а мы остались наедине в просторной гостиной.

– Как я понял, у тебя проблемы, – сказал я.

– И еще какие! – подскочил он с кресла и потерянно повел головой по сторонам, словно не зная, с чего начать. – Познакомился я пару лет назад с одним арабом, – начал неуверенно. – Еще в советские времена учился у нас, говорит по-русски, зять шейха, солидный парень… Предложил мне партнерство с недвижимостью. Ну, и завлек… Два года все шло гладко, а потом надул меня до десяти атмосфер… Кинул на шесть квартир. Я за них заплатил, а по документам они все его… Что делать – ума не приложу. Судиться с ним – дело пустое. Он пригрозил: начнешь выступать – вылетишь из страны. И ведь не пикнешь: он – гражданин, а у меня лишь виза. Пойду на конфликт потеряю последнее. Вообще… чем больше узнаю арабов, тем больше понимаю евреев.

– Странный факт, – сказал я. – Родственники шейхов предпочитают учиться в Гарварде или в Сорбонне.

– Ну, уж не знаю, что его привлекло в то время в Москве…

– Значит, был мотив, – сказал я. – Как же ты так со своей боевой коммерческой биографией не учуял провокатора?

– Да он кого хочешь окрутит! – запальчиво произнес Дима. – Нашего консула, представь, и то шестеркой своей заделал. Тот ему даже российский паспорт выписал, чтобы с визами ему не мучиться. А он в Москву постоянно мотается, у него там агентство по продаже здешних неликвидов.

– Ну, и напиши мне его полное имя, – предложил я. – И завтра начнем думать… Вернее, кое-что предпринимать.

– Если ко мне все вернется, одна квартира – твоя! С бассейном и с видом на море! – горячо пообещал Дима. – Ты меня знаешь, я никогда не кроил…

Утром после завтрака пошли на пляж, уселись под тентом на зеленом газончике.

Жена и с ребенком незамедлительно прошествовали к голубой спокойной водичке, а я, потягивая тропический коктейль, позвонил одному из помощников Олейникова, парню толковому, не мешкающему с оперативными решениями и хваткому, как клещ. Объяснил, не вдаваясь в излишние детали, ситуацию.

– Если во времена оные он учился в Москве, значит… – сказал я и выдержал паузу.

– Все понял, пробью анналы, – откликнулся он.

И к вечеру, когда мы прогуливались в узких улочках старого города, раздался звонок.

– Ты все правильно угадал, – сказал мне помощник. – Он на хорошем старом крючке. Аферист еще тот. Кстати, он гражданин Сирии, а в Эмиратах – никто. Знает кое-кого из окружения шейха по делам коммерции, ну, и конструирует легенды в пользу своей значимости. Если надо, мы его серьезно прижмем…

– Мы его спрессуем с двух сторон, – поразмыслив, сказал я, а затем набрал номер телефона Димы. – Когда твой араб в очередной раз вылетает в Москву?

– Завтра, – убито откликнулся он. – У меня в его офисе секретарша… Это… Ну, замечательные отношения, она мне барабанит… Три часа назад заказала ему билет.

Я позвонил верному Акимову. Сказал:

– Завтра в аэропорту принимаете араба с фальшивым российским паспортом. То есть бланк паспорта подлинный, но выдан незаконно, лицу без гражданства, что означает использование заведомо подложного документа. Статья! Данные вышлю сообщением. Когда начнете работать с задержанным, позвони мне. Работайте с напором, без стеснений. И ждите поддержку со стороны наших «соседей». Они подъедут поставить ему на место съехавшие от жизненных успехов мозги.

Заглянув вечерком в апартаменты Димы, я застал его за весьма странным занятием: Дима доставал пинцетом из дамской щетки для волос застрявшее в ней содержимое, и был, казалось, безраздельно поглощен этими скрупулезными манипуляциями.

– Ты чего делаешь? – спросил я.

– Завтра прибывает жена, – объяснил он мне, озабоченно надув губы. – Надо ликвидировать все улики.

– Оставшиеся после секретарши араба?

– В том числе… Вот бабы! – возмущенно провозгласил он. – Хватают в ванной комнате что ни попадя. Чесалась, коза, щеткой жены. Теперь надо удалить все темные волосы, а светлые оставить…

– Грамотно, – согласился я. – Тонкий ход. Ну, поздравляю, завтра твой арабский мазурик будет сидеть с намятыми боками за крепкой решеткой.

И я поведал Диме о кознях, готовящихся в отношении его визави. А также прояснил ему нюансы, касающиеся здешнего статуса араба и вообще личности.

Дима просветлел лицом. Но затем вновь озаботился:

– Оттуда он ничего не вернет. Наобещает, но не вернет… Документы надо переписать здесь, в его присутствии.

– Все он вернет, – убежденно сказал я. – Слепится подписка о невыезде, затем он нарушит ее условия, и если что, будет объявлен в розыск. С соответствующей телегой, направленной сюда, в полицию. О чем его заранее предупредят. Предупредят его и том, что представляться зятем шейха и совершать благодаря этому мошенничества – значит бросать несмываемые пятна на репутацию высочайшей семьи. Еще аргументы? Изволь. От его московской конторы не останется и следа. Все финансовые проводки будут исследованы под микроскопом. А это еще одно вероятное уголовное дело. Далее. Как в Сирии, откуда он родом, так и в Эмиратах крайне болезненно отнесутся к его прошлой роли агентишки КГБ… О нынешних его связях мне неведомо, но таковые связи, уверяю тебя, всегда имеют историю и не обрываются до гробовой доски. О чем знают представители всех спецслужб в мире. И попади он в лапы любой исламской контрразведки по доказательному доносу… Продолжать, думаю, не надо.

– Ах, вот как… – Дима осторожно присел на край унитаза, скрестив босые ноги.

– Так что смело прибавь ему счет за нанесение морального ущерба, – продолжил я. – И содержимым этого счета мы благородно компенсируем усилия тех ребят, что завтра им предметно займутся.

– И еще за мной кабак! – приподнято заявил Дима. – Прямо сегодня! С ребенком побудет сиделка, это я решу прямо сейчас.

– Какой вы, Дима, молодец, – восхитилась им Ольга, когда мы сидели за ресторанным столом на балконе с видом на ночной залив. – Приехать сюда, начать все с нуля и так развернуться…

– Ваш муж не хуже, – ответил Дима, шмыгнув носом. – Он здесь всего несколько дней, а у вас уже, считай, собственная квартира. В течение этих дней заработанная.

– Это как? – растерялась Ольга.

– Ну… это мы еще поглядим, – промямлил я, зыркнув злобно на болтуна.

– Именно – поглядим, – отозвался он бодро. – Завтра смотрины.

– Вот… ты даешь! – покосилась на меня Ольга неодобрительно. – Опять выдумываешь всякие комбинации…

– Если бы я не выдумывал, – сказал я, – то на что бы мы жили? Так говорил один писатель своей супруге.

Она пренебрежительно отмахнулась. А я едва справился с накатившим раздражением. Увы, в последнее время наши отношения претерпевали некоторый кризис. Мы мало виделись, Ольга пеняла, что я стал замкнут и нелюдим, не интересуюсь ничем, кроме своей работы, а на работу мою смотрела свысока, как на некий порочный бизнес. Ее прошлые романтические представления о доблестных борцах с жуликами и с бандитами, видимо, претерпели значительные деформации. И объективные причины тому имелись. Все она видела, все понимала, мое материальное преуспевание, как я ни старался, утаить было сложно, и в профессии моей она откровенно разочаровалась. И во мне, в частности, наверное. Хотя умалить меня на людях было для нее табу.