Главное управление

– Было дело, – пожал я плечами. – Гроза идет, но зонтиком запасся.

– Здесь есть второй, – сказал Жбанов. – У меня в шкафу, со многими скелетами. Ни одна капля на тебя не упадет, обещаю.

На миг я призадумался. Что за дела творились в «Рифе», я не знал даже в общем, будучи, что называется, на подхвате, но в стабильной и несомненной мощи этой организации до сих пор сомневался – в силу, вероятно, своего пренебрежительного, как ни крути, отношения к Юре, одному из ее основоположников. Мой школьный дружок виделся мне слишком мелковатым и суетным в деле создания какого-либо основательного предприятия. Или Юрой руководили иные дяди, в чей коллектив он счастливо влился? А может, его просто использовали, как и меня. Подобное виделось наиболее логичной версией.

– У вас в шкафу… – недоверчиво промолвил я. – Забавно…Тогда вы в курсе, что случится с нашим управлением, полагаю.

– Это проверка? – мягко улыбнулся Жбанов. – Что же, сыграем в нее. Думаю, вы были у Олейникова, он вручил вам зонтик, проговорился по дружбе о грядущих переменах, и теперь вы, этакий всезнающий и уверенный в себе молодой человек, решили лишний раз убедиться, насколько мы, сирые, соответствуем своим полномочиям и заверениям…

– И насколько? – спросил я подчеркнуто безразличным тоном. – Ваши аналитические выкладки пока меня ни в чем не убедили.

– Конторе – конец, – сказал Жбанов, аккуратно разжевывая сушку. – Заранее приношу соболезнования. Есть тому объяснения формальные, а есть неформальные. Желаете выслушать?

– Весь внимание.

– Объясняю, – вздохнул он. – Вы стали самостийной вольницей, ваши опера опекают и возглавляют бандитские группировки, вы откровенно зажрались, вы плюете на закон, вы перекрыли в некоторых своих возможностях госбезопасность, переняв у нее многие теневые методы, за вами горы денег и трупов, и государство не собирается мириться с такой правоохранительной вакханалией. И с ее родоначальником Решетовым. Руководителям государства не по нраву и то, что многие администраторы из среднего звена тесно сотрудничают с вами, и ныне такое сотрудничество порочно. Оно основано на сплошных заказах. Вы – выработались, исполнив свою задачу. Вы ликвидировали горгону Медузу организованного бандитизма. Гаденыши из ее головы расползлись, но они канули в щели, они вторичны, исполнены страха, они уже не покушаются на власть, а сама голова разбита вдребезги. И вы научились разбивать такие головы. И стали опасны. И слишком много знаете. И нагуляли, насмотревшись на ваших подопечных, неуемные аппетиты. И вот из этой концепции я предлагаю вам выбрать то, что будет освещено прессой, и то, что останется за кадром.

– Что далее? – спросил я.

– Далее вы продолжаете проверку моей компетенции, – продолжил Жбанов, по-прежнему мило мне улыбаясь. – Не знаю, говорил ли вам Олейников о создании нового благостного федерального управления на прошлой основе, о кадровых зачистках, в список которых вы не включены, о раздумьях верхов по поводу кандидатуры нового начальника… Подозреваю, говорил.

Да, «Риф» – это серьезно… Нет, не Юра создавал его, это очевидно. Мы с Юрой – всего лишь чернорабочие на подхвате.

– Прониклись? – вздохнул Жбанов сочувственно. – Кстати, предлагаю перейти на ты. Мы же товарищи…

– Мне неудобно. Вы – старше, а я не люблю панибратства.

– Это не панибратство, а знак доверия, – сказал он. – К Богу и к Ленину народ тоже обращался на ты, заметь.

– Так значит, мой запасной парашют у тебя? – через нервный смешок вопросил я.

– У меня твой основной парашют, – ответил Жбанов неожиданно резко. – Советую данную истину запомнить. Кстати, – прищурился остро, – а Олейников к себе не приглашал? В помощники, к примеру?

Я поразился этакой его прозорливости.

– Н-нет… А с чего? Я ему там небесполезен… В смысле – в управлении…

– Жаль. – Он откинулся на спинку кресла.

– Почему жаль?

– Не скрою, для нас это была бы весьма значительная позиция. И мы бы тебе оплатили все неудобства по перемещению на нее.

– А я бы проиграл, – сказал я, понимая вторым планом, что разговор пишется, пишется не в мою пользу, что, впрочем, уже мало смущало: я так или иначе сидел на крючке у любезнейшего Бориса Николаевича Жбанова и соскочить с крючка не мог по определению.

– Почему проиграл бы?

– Зачем мне должность мальчика на побегушках вместо реальной власти? – спросил я. – Реальная власть более рентабельна. А так бы я превратился в платного информатора, не более того.

– В общем, верно, – равнодушно отвернулся от меня он.

А мне пришел на ум иной его ответ, наверняка крутившийся у него на языке: дескать, ты для нас, дружок, в любом случае платный информатор, другое дело, избери ты себе это основной стезей, останешься на подачках, без самостоятельного довольствия, а потому и вырвалось у тебя насчет «проиграл бы…».

Он полез в сейф, достал из него конверт с мздой, вежливо положил передо мной.

– Спасибо, – промолвил я.

– Так есть за что…

– Мне пора идти… – Я озабоченно посмотрел на часы, хотя торопиться было некуда.

– А как же насчет очередной услуги? – развел он руками.

– Во имя очередного конверта?

– А почему бы и нет?

– С тобой не поспоришь.

– Да, по ряду причин… – В голосе его мелькнула издевательская нотка, и я теперь уже глубоко и бесповоротно убедился, что знает он обо мне все, только замалчивает это до поры. А вот почему замалчивает – я узнаю, когда грянет эта пора. Или – пронесет?

– Я не пророк, – сказал он доверительно и даже грустно, – но мне кажется, что нашей олигархической верхушке приходит конец. Новый президент не потерпит манипулирования собой. Он логичный и самолюбивый парень. И хотя из низов по происхождению, холуйских черт в нем не наблюдаю. А потому, в чем уверен, он решит, что лучше властвовать не над золотом, а над теми, кто им владеет. А с непокорными разговор будет краток. У них просто отберут золото и дадут коленом под зад.

– Несложная мысль, – отреагировал я.

– Зато весьма здравая. Но реализуемая постепенно. Со старта встав на дыбы, наткнешься на пики, – сказал Жбанов. – И он какое-то время будет вынужден лавировать. Не на брюхе, но вприсядку, качая «маятник», уходя от пуль. Это, впрочем, гипотеза. Возможны временные альянсы, всякого рода гибкие варианты, проявление благосклонности к сильным, но послушным ребятам… Головы полетят у тех, кем руководят агрессивные амбиции. К примеру, в кукловоды рвется Сосновский. Рвется грубо, нахраписто. Предлагая долю и оставляя за собой верховенство. Но какая доля нужна диктатору? А Сосновский зашорен, он даже не задумывается об этом, он захвачен инерцией прошлого, когда дурил семейку из семи поросят под носом сонного престарелого секача. И кормил ее своими финансовыми помоями. Он умеет управляться с плебеями, но вот с разночинцами – уже нет… Не говоря об аристократах. Хотя… таковых в российском пространстве давно не существует… Изведены как редкий вид. Да и какой из Сосновского кукловод? Он – всего лишь марионетка… И сам знаешь, под чью дудку пляшет.

– Это ты к чему?

– Я – о концепции госуправления, – пояснил Жбанов. – Которая скоро поменяется. А у нас, милый ты мой, свои маленькие крысиные интересы. Служебные. Они же – личные. Давай о них… У Сосновского великолепная служба собственной безопасности. В курсе? Впрочем, о чем я говорю…

Я невольно усмехнулся. Усмехнулся и Жбанов, после чего мы весело и дружно рассмеялись.

Да, карманная спецслужба Сосновского внушала известное уважение. Собственно, он прибрал к рукам готовое охранное предприятие, укомплектованное профессионалами высшей пробы, щедро его профинансировал и таким образом обзавелся боевой когортой, способной и черту намять бока. В состав организации входили опытные диверсанты, умевшие выполнять задания в воздухе, на море и на суше, снайперы, саперы, «наружники», оружейники, технари, постоянно отсылаемые для совершенства мастерства в горячие боевые точки, и каждый боец этого коллектива стоил если не батальона, то уж роты по своей абсолютной величине точно. А о возможностях этой банды производить технические записи кулуарных бесед высшей власти можно было только догадываться. Но без сомнения, записи велись круглосуточно, тем более кремлевская камарилья из особняка Сосновского не вылезала, устроив в нем своеобразный клуб интересных элитных встреч.