Под маской молчания

Арабелла танцевала.

Волосы ее развевались, она кружилась по помещению, босая, суфийский мистик в джинсах. Музыка смолкла. Арабелла остановилась, переводя дыхание. Виктор затаился, стараясь не выдать своего присутствия. Она медленно повернула к нему голову и откинула с лица прядь волос. Улыбнулась, порозовела.

— Вы рано. Я не слышала.

— Лосьон после бритья?

— Ужасный, — кивнула она. — Что за чудо?

Теперь ее глаза выглядели не молочными, а скорее бледно-зелеными.

— Какой-то датский парень с двойным «О» в имени. Но мой свитер еще ужаснее. Счастье, что вы его не видите. — Он подошел к маленькому столику и присел на забрызганный краской стул, убедившись предварительно, что краска давно засохла.

Арабелла нажала на кнопку, и проигрыватель выкинул компакт-диск. При дневном свете она выглядела старше. Она тоже села.

— Вы опять меня рассматриваете.

— Извините. Интересная у Вас резиденция. Мы сейчас приступим к работе? Будете накачивать меня к конференции? У ваших рабочих, похоже, перекур?

Она чопорно кивнула, подъехала к нему на своем стуле и остановилась. Теперь они сидели бок о бок. Виктор заставил себя отвлечься от этого обстоятельства и сосредоточиться на преподносимых ему деталях протокола, повестки дня и списке участников конференции. Не вдаваясь в детали, он обрисовал ей характер своего предстоящего выступления. Солнце постепенно подползало к зениту, и Арабелла поднялась со своего стула. В уголках рта ее снова замаячила неясная улыбка. Она порылась в компакт-дисках:

— У меня здесь «АББА», «Линерд Скинерд» и итальянские поп-девицы, о которых вы в жизни не слыхали. Выбирайте.

— Пожалуй, «Скинерд».

— Ну и молодец. Потанцуем?

Не дожидаясь ответа, она выдернула его из-за стола, подскочила к проигрывателю, вставила диск, нажала кнопку и вернулась. Звуки гитары взметнулись из динамиков с такой громкостью, что, казалось, вояки на плафоне отвлеклись от бедолаги-адмирала. Руки молодых людей встретились, они двинулись по мраморному полу. Ее черные от пыли пятки двигались быстрее его башмаков. Припеву Арабелла аккомпанировала на невидимой гитаре. И каждый раз безошибочно определяла, где находится ее партнер.

…еще шаг, еще шажок —

я позабыла тебя, дружок…

Песня закончилась, эхо музыки еще вибрировало в зале. Арабелла мягким жестом отняла руку Виктора от своей талии и вернулась за стол.

— Да, чтобы не забыть: миланский корреспондент «Индепендент» хочет с вами встретиться сегодня вечером в «Ла Голомб». В шесть. Его зовут Макс Пелл. Не возражаете?

— Только для вас. Но до выступления я ему не сообщу никаких деталей.

— И не надо. Главное — вы обяжете моего босса. Венецианские условности.

— Это, конечно, не входит в ваши обязанности… — Виктор с сомнением посмотрел на свои брюки и перевел взгляд в окно, на магазинные вывески на кампо.— Не подскажете, где лучше экипироваться для выступления? Пиджак, галстук… в этом духе.

Арабелла кивнула и подошла к стене, расписанной сценами охоты в этрусском стиле. Соколы, собаки, всадники — многоногая свора устремилась на обреченного оленя, на запах крови. Арабелла нажала на кнопку, и панель бесшумно поехала в сторону, обнаружив ряды костюмов и рубах. Внизу из фетровых гнезд торчали туфли разных фасонов. На случайном ярлыке Виктор заметил сумму — его зарплата за четыре месяца.

— Вашего мужа? — Он постарался подавить в голосе вибрации ревности.

— Брата. Он с какой-то школьницей развлекается… то есть катается на лыжах в Валь-Гардене. — Она улыбнулась и добавила: — А я не замужем.

Виктор чувствовал себя не в своей тарелке. Слишком быстро все происходило. Колокола церкви Сан-Сте пробили одиннадцать тридцать. Арабелла прислушалась к их бою и снова улыбнулась.

— Ну, зачем же… — промямлил Виктор.

— Вы бы посмотрели, сколько стоит здесь галстук! — возмущенно воскликнула Арабелла. — Пожалуйста, не стесняйтесь. Я потом отправлю это вместе с вашей одеждой в химчистку, Стефано еще не успеет вернуться. Габариты у вас примерно одинаковые.

Виктор порылся в шкафу и выбрал серый костюм, синий галстук и рубашку легкого оттенка слоновой кости. Он инстинктивно задержался, не решаясь переодеваться при ней.

— Смелей, смелей! — подбодрила Арабелла. — Кроме того, я ведь росла с братом. Могу и отвернуться.

Оба засмеялись. Виктор заметил биение жилки на ее шее. Рука сама собой поднялась и потянулась к пульсирующей синей выпуклости, но он сдержался.

— Ну и как? — спросила Арабелла, подходя к нему и обводя пальцами плечи.

— Типичный банкир. Или мой отец.

Она провела ладонью по спинке пиджака. Приоткрыла рот. Ее губа… Сердце Виктора усиленно колотилось.

— Да, похоже, сидит неплохо. Я вам обещала мороженое… Но замоталась.

— Не расстраивайтесь. Вы меня преобразили изнутри и снаружи. На это потребовалось много энергии.

Ее лицо слегка порозовело. Самое время для объятий. Но ничего не произошло, и Арабелла чуть заметно вздохнула:

— Что ж, мистер преображенный, у вас, наверное, еще есть дела?

Нет-нет, Виктор не хотел расставаться с нею. Шевели мозгами!

— А что, если мы выйдем куда-нибудь перекусить? — выпалил он. — Я, например, уже созрел для маленького хот-дога.

— Хот-дог в Венеции? — усмехнулась она. — Это все равно что пицца в Англии.

— Неужто?

— Проверено на собственном горьком опыте.

Арабелла направилась с ним к выходу, маневрируя между стремянками. Выйдя на кампоСан-Сте, она заперла дверь четырьмя ключами на четыре замка.

— Сигнализация была бы надежнее, — предположил Виктор.

— Вы не знаете, какие в Венеции воры. Пойдем.

И она увлекла его за собой, не дав рассмотреть группу приближающихся мужчин, вероятно рабочих, возвращающихся после перерыва.

— Мы оба родились здесь, в доме номер четыре, я и Стефано. — Она указала на соседнее здание из известняка. — Отец был дирижером, мать пела. Оперная певица.

— «Ла Фениче»? [17]

Она изобразила на лице шутливый ужас:

— О-о, придется мне пересмотреть свое представление об американцах… В общем, банальная история: отец спился, мать с гастролирующим тенором отбыла в Копенгаген, а мы со Стефом остались дома, но дом-то наш продали. После несчастного случая купили соседний. Ремонт все еще тянется, как вы заметили. Стеф следит за работами и заботится обо мне.

— Я с ним встречусь? — Виктору самому не понравилось, как прозвучал его вопрос, но он все же положил руку на плечи Арабеллы.

Она как будто не заметила его жеста и продолжила разговор:

— Если он распутается с этой крошкой из Швеции… или откуда она там…

Солнце вывалилось наконец из облаков, осветило церковь, казавшуюся слепленной из мокрого мела. Окружившие церковь святые как будто ожили и приподнялись на цыпочки, протягивая мраморные руки к своему небесному владыке. Арабелла почувствовала, как Виктор замедлил шаг.

— Потрясающе, да?

— Церковь?

Арабелла покачала головой и свернула в узкий проулок, где тратториявыставила стулья под распростертым крылом навеса. А во второй дом как раз входили люди, невидимые отсюда.

— Венеция, — наконец ответила она.

26

Шоколад в лепестке фарфоровой чашки остывал. Судья к нему даже не прикоснулся. Джанлукка мялся перед господином, чуя недоброе и не смея поднять глаз.

— Что нового, Джанлукка? — задал наконец свой обычный вопрос судья.

У слуги отлегло от сердца. Может, ничего страшного и не случилось.

— Еще один славный день Республики, ваша честь, — привычной формулой ответил он и подумал, не стоит ли проявить инициативу и спросить насчет свежей чашки шоколада. Но судья прикоснулся сухими пальцами к бумагам, содержания которых Джанлукка разобрать не мог, так как они лежали слишком далеко от него.