Город Масок

Все на Торроне были старыми. Арианне не с кем было играть, за исключением родителей и двух своих братьев, которые были намного старше нее. На Торроне вообще осталось лишь несколько семей.

Отец Арианны, Джанфранко, прожил тут всю свою жизнь и сейчас был прожитором маленького музея при соборе. Собор на Торроне был самым старым зданием во всей Лагуне, которое построили много веков назад, когда Беллеция была болотом. Туристы со всего мира приезжали посмотреть на его волшебные серебряные мозаики.

Но здесь не было ни магазинов, ни школы. Арианну возили на лодке в школу, находившуюся на Мерлино, большом острове, где оба ее брата работали и жили в маленьком домике на берегу. Там были и магазины, где торговали едой и предметами роскоши с материка. Летом на Торроне приезжали торговцы с Бурлески, привозя сладости, вино, кружева и изделия из стекла, чтобы продать их туристам, зимой же жители Торроне могли рассчитывать только на рыбу из Мерлино и то, что удалось вырастить самим.

Все долгие зимние месяцы Арианна мечтала о побеге.

Мать Арианны, Валерия, выскочила из их маленького белого домика возле собора и подбежала к ней, плача и смеясь с облегчением, вскоре сменившимся бранью и угрозами. Дозорный вбежал в собор, спеша передать Джанфранко новости.

— Где ты была? — продолжала допрашивать ее мать.— Мы так беспокоились! Томмазо и Анджело всюду разыскивают тебя. Вместо того чтобы наслаждаться праздником, знаешь, чем им приходится заниматься? Они в лодке плавают вокруг Беллеции, высматривая тебя.

Арианна пробормотала что-то о естественных потребностях и о том, как она потерялась в толпе.

Она не ждала, что ей поверят: даже если она не смогла найти братьев, ее взяли бы на любую лодку, ведь им всем необходимо было покинуть город. Вообще-то она не придумала, что скажет родителям, если ее примут в Школу. Ее планы заканчивались на конкурсе. Возможно, закончив обучение, она раскрыла бы свою тайну, и Герцогине пришлось бы согласиться с тем, что девушки могут обучаться и в будущем.

Но если быть честной, она понимала, что вряд ли еще кто-нибудь из девочек захочет поступить в Школу. Она строила свои планы только для себя.

Ее продолжали ругать весь день и отец, и братья, вернувшиеся лишь в полдень, голодные и расстроенные. Соседи тоже заходили удостовериться, что с ней все в порядке, и укоризненно качали головами, осуждая ее поведение и непослушание.

Арианну просто тошнило от всего этого, и она, как много раз до того, пожалела, что на острове больше нет детей, которые могли бы отвлечь от нее хотя бы часть этого внимания.

— ...и никто не знает, как долго он продержится, — закончил отец. — Вода поднимается каждый год, и, если перестать возводить дамбы, город скроется в море, как Атлантида.

Так что это не Беллеция, Люсьен был уверен, что город в его сне не тонул, хотя он не мог точно знать этого. Беллеция была абсолютно не похожа на обреченный город — суетливая, благополучная, исполненная собственной значимости. И насколько он успел узнать Герцогиню — она не позволит отнять у себя город.

— Тебя интересует Венеция? — спросил отец.— Я могу принести тебе несколько книг из библиотеки.

Люсьен вздохнул и написал: "Ты когда-нибудь бывал там?" Отец выглядел несколько смущенным.

— Только один раз, — наконец ответил он. — Еще до того, как повстречал твою маму.

Люсьен сразу понял, что отец был там со своей предыдущей подружкой.

— А ты бывал на островах?

Отец странно посмотрел на него:

— Откуда ты знаешь об островах? Я ничего тебе о них не рассказывал. Да, мы были на них. То есть я был: на одном, где делают стекло; на другом, где все дома разного цвета; и на третьем — где старинный собор с золотыми мозаиками.

— Торроне? — написал Люсьен.

— Я помню, что это было труднопроизносимое название... — озадаченно ответил отец, — но звучит, похоже. Лучше я пойду и принесу тебе книги.

Когда отец ушел, мама принесла завтрак. Люсьен съел несколько ложек размоченных хлопьев, выпил полчашки чая и обессилено откинулся на подушки.

Он слышал, как она закрыла дверь, унося поднос, и провалился в глубокий сон. И тут же проснулся, вспотев ото сна, в котором он стоял на корме узкой черной лодки, держа длинное весло. Герцогиня сидела на другом конце и делала пометки в журнале, как будто оценивала его успехи.

— Если ты не побьешь рекорд, — произнесла она,— то я сниму свою маску.

Во сне это казалось ему самым страшным. Люсьен проснулся от одной мысли, что ему придется столкнуться с тем ужасом, который, как он знал, скрывается за маской, Но когда он лежал, вспотевший от ужаса, очевидная и естественная мысль пришла ему в голову. Если это было сном, тогда то, что произошло перед этим, точно им не было. Сейчас был обычный второсортный кошмар, не имевший ничего общего с логичностью и реальностью ночного посещения Беллеции.

Город, где он встретил Арианну и Герцогиню, был реален — теперь он в этом уверен.

Все, что нужно было сделать, — это понять, как туда вернуться.

Наступила суббота, и, хотя родители и не разговаривали с Арианной, они не запретили ей пойти, как обычно, на мессу в Санта-Маддалену, Вся семья приплыла в Беллецию рано утром, пришвартовавшись у Пьяццы, рядом со многими другими жителями Лагуны.

Оказавшись внутри переполненного собора, Арианна подняла взгляд на галерею, где незадолго до этого она провела ночь между бронзовых статуй. Ее внимание привлекла фигура в коричневой рясе, стоявшая на одном из многочисленных деревянных переходов, пересекавших собор под самым куполом. Она поняла, что видела ее или точно такую же, когда поднималась в свое укрытие той ночью. Тогда, в спешке, Арианна не обратила на нее внимания, но сейчас, во время мессы, она поняла, что это. Почему монах остался в соборе, а не вышел на площадь смотреть фейерверк вместе со всеми?

Все в Беллеции уделяли гораздо больше внимания церемониям и праздникам, чем самой религии, — это касалось и священников, и монахов. Традиции — вот что имело значение в Лагуне.

Традиции и суеверия. Именно поэтому ее семья сегодня была здесь, так как по традиции все островитяне оставляли свои церкви, даже наиболее древнюю на Торроне, и приезжали на мессу в базилику Санта-Маддалена в воскресенье после Венчания с Морем.

Сама Герцогиня сидела в первом ряду, будто молодая жена, затянутая в белое, в серебряной маске, изображавшей кошку. Арианна бывала здесь каждый год, и всегда все было одинаково.

Но сегодня что-то было не так. Вот и после мессы они почему-то пошли не к Пьяццетте, а к северу от площади, двигаясь по маленьким улочкам. «Мы собираемся навестить твою тетю Леонору», — вот все, что ей сказали. Она подумала, что этот визит не представляет опасности. Они пришли в дом жены брата ее отца на Кампо-СанСульен, где Арианна обожала бывать из-за удивительного сада с каменным фонтаном. Вода в сердце этого окруженного водой города всегда была сюрпризом.

Леонора тепло приветствовала их и налила им красного вина. Однако атмосфера оставалась натянутой. Братья Арианны явно нервничали, сидя на самых краешках изящных кресел.

Джанфранко откашлялся.

— Поскольку ты не просто провинилась перед нами, но и нарушила законы города, — наконец сказал он,— подвергая себя опасности и вызвав столько волнений, мы попросили твою тетю оставить тебя здесь. Будем надеяться, что это изменит твое отношение к Беллеции, и ты начнешь больше ценить свой дом, хоть и не такой интересный, зато наполненный людьми, которые тебя любят.

После этой, слишком длинной для него речи он шумно высморкался, а Арианне захотелось его обнять. Но она была так поражена, что не могла сдвинуться с места. Что же это за наказание? Это то же самое, что запереть ребенка, укравшего конфету, в магазине сладостей на неделю.