Город Масок

— Страваганти, —поправил его Родольфо. — Нет. Даже если чужой талисман попадет в его руки, истинный член Братства не воспользуется им. Но у нас есть враги. Люди, которые хотят использовать твой мир и принести его волшебство сюда.

— Волшебство? — удивился Люсьен. — Но в моем мире нет волшебства. Он абсолютно обычен.

— И, тем не менее, вы можете переносить большие количества людей в железных коробках под землей, поземле и даже над землей! — сказал Родольфо. — У вас есть машины, позволяющие заказать ужин, который другие машины вам приготовят. У вас есть множество способов общаться с людьми на огромных расстояниях и читать книги из библиотек на другой стороне земного шара.

Разве это не волшебство?

— Нет, — проговорил Люсьен. — Я понимаю, почему вы так это воспринимаете — здесь нет таких вещей, как самолеты, Интернет и мобильные телефоны. Но это не волшебство, это изобретения.

Ну, вы понимаете, технические, научные.

Родольфо выглядел неубежденным.

— То, что я делаю в моей лаборатории — это наука, Но не будем спорить об этом. Именно за вашей наукой, которую я называю магией, охотятся Киммичи.

— Киммичи, — повторил Люсьен, — это ваши враги? Родольфо кивнул.

— Они — одна из старейших семей Талии, — продолжил он. — Большая семья, и все время расширяется посредством браков. Один из них управляет всеми городами Северной Талии.

Некоторыми — неофициально. Они стоят за каждым герцогством или княжеством Талии, за исключением этого, единственного, — Беллеции. Даже Папа — один из них.

— Папа? — удивленно переспросил Люсьен, — у вас есть Папа?

— Конечно, — ответил Родольфо, — наш, фактически, правит Реморой. Но его старший брат, Николо ди Киммичи — вот кто реально правит страной.

— Что они собираются делать, если смогут попасть в мой мир? — спросил Люсьен.

— Если они попадутне только в твой мир, но и в твое время, — ответил Родольфо, — они принесут сюда. все виды магии — лекарства, чтобы лечить болезни; заклинания, позволяющие заставлять вещи двигаться; мистическое оружие, позволяющее убивать и калечить на большом расстоянии... Мне продолжать?

— А страваганти? Что они делают? Разве они не приносят ничего в этот мир?

— Нет, — тихо ответил Родольфо. — Они или, скорее, мы — так как ты уже один из нас, нравится это тебе или нет — не приносим ничего из одного мира в другой, кроме того, что обеспечивает возможность безопасного возвращения. Мы стали хранителями секрета этого способа путешествовать. С тех пор как доктор Детридж совершил свое первое путешествие, нам приходится следить за теми, кто приходит в наш мир и уходит из него.

Люсьен нахмурился.

— Постойте, я кое-чего не понимаю. Я имею в виду, ну разве вы не говорили, что доктор пришел из прошлого моего мира — сотни лет назад?

— Да, из шестнадцатого века. Это были времена вашей королевы Елизаветы.

— У нас сейчас опять королева, — отозвался Люсьен, — Елизавета II. Но если вы ничего не знаете о супермаркетах и всем остальном и носите все эти старомодные одежды, то какой век здесь сейчас?

Родольфо вздохнул.

— Шестнадцатый. Вот почему Киммичи так жаждут получить твою магию из двадцатого века.

— Уже из двадцать первого... — задумчиво поправил его Люсьен. Его мысли бежали все быстрее, он начал понимать всю ситуацию, хотя в его знаниях об этом мире были огромные пробелы. — Вы имеете в виду, что Киммичи не хотят ждать, пока все эти вещи будут изобретены здесь, Таким образом, они хотят ускорить развитие цивилизации?

Родольфо взглянул на него с сожалением:

— Если цивилизация означает возможность убивать большое количество людей одним движением руки - тогда да, именно этого они и хотят.

— Но цивилизация заключается не в этом, — запротестовал Люсьен, — вы же сами сказали — лекарства и все такое.

— Разве они безвредны? И разве Киммичи знают, как применять ту магию, что должна вылечить тебя?

Люсьен представил себе какого-нибудь безумного негодяя в фиолетовом плаще, вводящего химикаты беллецианцу, вовсе не больному раком.

— Нет, для этого нужно быть специалистом, врачом из двадцать первого века, как я полагаю.

— И если бы у них были все эти лекарства и знания, позволяющие воспользоваться ими, — настаивал на своем Родольфо, — ты думаешь, они бы сделали их доступными всем? Нет. Киммичи хотят помогать только Киммичи. Они украдут все, что может сделать их сильнее, позволит им жить дольше и поможет их женщинам выносить здоровых детей и легко перенести роды. А все остальное пусть отправляется к дьяволу.

Сейчас он мерил террасу широкими шагами, разгневанный и весьма пугающий. Постигая правила игры, в которую он оказался, вовлечен, Люсьен порадовался, что оказался на одной стороне с Родольфо. Стравагантемог быть ужасающим врагом.

Внезапно Родольфо остановился, увидев высунувшегося из окна Альфредо.

— Господин, — выпалил он, — ремский посол у дверей. Он хочет встретиться с вами.

Быстро, так же, как и говорил, он сложил большой палец правой руки с мизинцем и прикоснулся средними пальцами к бровям и груди.

— Скажи ему, что меня нет, — нахмурился Родольфо.

— Я пытался, господин, но он видел вашу мандолу внизу, — продолжал старик, — и он сказал, что «его человек» не видел, чтобы вы сегодня уходили.

— Его человек? — возмутился Родольфо. — Так он шпионит за мной! — он повернулся к Люсьену.

— Быстро, в лабораторию. Если шпион следит за дверями, они знают, что ты здесь. Но вот выйти отсюда можно еще несколькими путями. Мы должны спрятать тебя.

Люсьен перешагнул через низкий подоконник вслед за Родольфо, ощущая себя совершенно сбитым с толку. Как ему удастся сбежать? И какое отношение к нему имеет ремский посол?

Родольфо подскочил к стене и схватился за подсвечник в форме павлина с распущенным хвостом.

Подсвечник был просто великолепен, и Люсьен удивился, что не обратил на него внимания, когда в первый раз вошел в лабораторию. Он был сделан из серебра, и все цвета были прекрасно переданы с помощью яркой эмали. Синева павлиньей груди и зелень и пурпур его хвоста сияли в темноте, как маяк, обозначающий безопасную гавань. Родольфо повернул голову павлина на полный оборот, и стена за ним раскрылась.

Люсьен не поверил своим глазам. Потайной ход! «Точно как в «Посвященных», — пробормотал он, а Родольфо уже втолкнул его в проход и вновь взялся за голову павлина. Люсьен успел услышать шаги за дверью лаборатории.

— Просто иди вперед, — сказал ему Родольфо.— Проход приведет тебя во дворец Герцогини.

Слегка надави на дверь, и ты окажешься в ее личных апартаментах.

Люсьен помедлил, услышав эти тревожные слова. Ему абсолютно не хотелось встречаться с Герцогиней наедине! Он скорее предпочел бы оказаться лицом к лицу с тигрицей в ее клетке.

Герцогиня была самым пугающим человеком из всех, кого он здесь видел.

— Стоп! — воспротивился он. — Почему я должен делать это?

Родольфо наклонился близко к нему, его большие темные глаза гипнотизировали Люсьена.

— Потому что за дверью стоит Ринальдо ди Киммичи,— ответил он мягко. — И если он когда-нибудь поймает тебя, то с легкостью убьет за твою тетрадь. Иди! Я последую за тобой сразу, как только смогу. Возьми этот огненный камень, он будет освещать тебе путь. — Он порылся в одежде и положил в руку Люсьена что-то размером и формой напоминающее крупное яйцо. — Скажи Сильвии, что это я послал тебя.

И, толкнув Люсьена внутрь, он закрыл проход, прежде чем Люсьен успел спросить, как поэт времен Елизаветы: «Но кто такая Сильвия?»

Люсьен стоял в секретном проходе и ждал, пока глаза привыкнут к темноте. А темнота была полнейшей. Будто зачарованный, он наблюдал как «яйцо» в его руке начало светиться. Вскоре оно нагрелось и засияло красным светом, мягким, но вполне достаточным, чтобы разглядеть узкий каменный коридор с неровным полом, в котором он находился. Слегка пахло плесенью. Люсьен постоял немного, прислушиваясь к звукам за дверью с канделябром, но сквозь ее толщу не было слышно ничего. Он пожал плечами и пошел вперед. Огненный камень рисовал на стенах причудливые узоры. Он вновь убедился, что не отбрасывает тени.