Идеальный любовник

Его ладони обхватили ее груди, лаская их, словно чаши из драгоценного фарфора, ни на мгновение не выпуская ее тело из-под своей власти. Когда Шон ощутил ее третий оргазм, он позволил себе излиться, наполняя ее жидким пламенем. Стон Эмерелд, вырвавшийся из глубины горла, утонул в хриплом крике Шона, достигшего вершины экстаза.

Эмбер знала, что в Грейстоунсе есть человек, которого она должна увидеть и сказать то, что давно уже лежит у нее на сердце. Хотя Шеймусу вряд ли захочется ее видеть, она обязана поблагодарить его за щедрую финансовую помощь, просто-напросто спасшую ей жизнь.

Она разыскала Пэдди Берка, которого ей тоже хотелось поблагодарить за то участие, что он принял в ее спасении. У Эмбер отлегло от сердца, когда управляющий тепло встретил ее. Они вышли из большой кухни под руку, отлично сознавая, что им вслед осуждающе поглядывают Мэри Мелоун и Кейт Кеннеди.

Когда мистер Берк привел Эмбер в надвратпую башню, их встретила Тара, а потом они с Пэдди скромно удалились.

Эмбер пришла в ужас, когда увидела Шеймуса. Во время их последней встречи он был красивым, полным жизни, энергичным мужчиной в расцвете сил. А теперь перед ней предстала лишь его оболочка.

— Шеймус! — ласково произнесла она.

Он долго изучающе смотрел на нее, и на его лице отражалась борьба чувств. Эмбер Фитцжеральд. Красивая женщина. Она обладала роковой привлекательностью, перед которой не смог устоять Джозеф, и все-таки он не должен обвинять ее во всем, что случилось. Эмбер оказалась жертвой Монтегью, так же как и его дорогая семья. Шеймус рукой указал на кресло, приглашая женщину сесть.

— Я пришла поблагодарить вас за те деньги, что вы мне дали. У вас щедрое сердце, Шеймус.

Он прожег ее своим взглядом:

— В тот вечер Кэтлин еще была со мной. У меня еще были мои сыновья. Ненависть не успела сжечь моего сердца.

Эмбер устояла и не опустила виновато ресницы.

— Я не смею просить у вас прощения за ту роль, что я в этом сыграла. Я сама не могу себя простить. Все, что мне остается, это желание отплатить вам за добро.

— Есть только один способ, которым ты можешь расплатиться со мной. Замани Монтегью в Грейстоунс.

— Шеймус, я хочу, чтобы Уильям умер. Это совершенно ясно и просто. Только такая месть успокоит меня. Но я не имею на него никакого влияния, он ненавидит меня так же, как и я его.

— Ах, моя дорогая, я очень в этом сомневаюсь. Если он о чем и сожалеет в своей несчастной жизни, так это о том, что потерял тебя. Ты же из женщин Фитцжеральд. С вами никто не сравнится! Я знаю, мне здорово повезло, я был женат на одной из них. Эмбер, у тебя роковая привлекательность.

На этот раз она опустила ресницы. Ее привлекательность и вправду стала роковой для Джозефа, и она все еще испытывала вину, но не существовало на земле такого чувства, ради которого она смогла бы снова позволить этому дьяволу Уильяму Монтегью оказаться к ней настолько близко, чтобы коснуться ее. Эмбер печально улыбнулась Шеймусу и произнесла то, что могло его успокоить:

— Если только такая возможность представится, я сделаю это для вас, Шеймус.

Для Эмерелд и Эмбер дни летели слишком быстро. Хотя все время, кроме сна, они проводили в обществе друг друга, мать и дочь редко оставались наедине.

Шон свозил их на один день с визитом в Мэйнут, где Эмбер тепло встретили ее кузины и тетушки. Фитцжеральды пустились в воспоминания, смеялись и перебивали друг друга, пока мать Эмерелд не почувствовала себя так, словно никогда не уезжала.

Ближе к вечеру Шон отвел их на одну из ферм, чтобы выбрать Эмерелд новую верховую лошадь. Ее привлек конь молочного цвета с летящей гривой, и, когда Нэн и Шон одобрили ее выбор, она заявила, что назовет его Буцефалом. Шон пошутил:

— Ты опять начиталась энциклопедии, англичанка.

Эмерелд порадовалась, что их первая встреча все еще жива в его памяти.

— Нет уж, это все потому, что я читала “Александра Великого” твоему отцу.

Шон стал убеждать Эмбер тоже выбрать себе лошадь и предложил переправить ее в Уиклоу, когда повезет мать Эмерелд домой.

Эмбер вежливо отказалась. Ей не хотелось быть обязанной этому влиятельному человеку.

Шон словно прочитал ее мысли и обезоруживающе улыбнулся.

— На самом деле, — сказал О'Тул так, чтобы его слышала только она, — за этих лошадей заплатил Монтегью. Я просто избавил его от забот по их перевозке и содержанию.

Эмбер рассмеялась в ответ на его искренность:

— В таком случае мне следует принять ваше предложение. Было бы невежливым с моей стороны поступить иначе.

На следующий день Эмбер поняла, что ее визит к дочери стремительно подходит к концу. Ближе к полудню она отозвала Эмерелд в сторону:

— Я попросила Шона отвезти меня завтра в Уиклоу.

— Ох нет! — воскликнула Эмерелд. — Прости меня, я знаю, что у тебя там дела, но время пролетело так быстро. Кажется, будто ты только что приехала.

— Дорогая, но все изменится. Мы теперь будем видеться часто.

— Я даже не знаю, чем ты занимаешься.

У Эмбер перехватило дыхание.

— Это… развлечения. Я нанимаю женщин, которые развлекают гостей на вечеринках, на приемах.

— И на это есть спрос? — полюбопытствовала Эмерелд.

— Огромный, — честно ответила мать. — Дорогая, мне необходимо поговорить с тобой наедине. Куда бы мы могли пойти?

Эмерелд вгляделась в ее лицо. Судя по всему, матери не хотелось, чтобы кто-нибудь в Грейстоунсе услышал их.

— Мы можем пойти на прогулку с собаками.

— Это было бы отлично. Хорошенько закутайся, я чувствую, в воздухе пахнет зимой.

Эмерелд спустилась вниз, одетая в свой зеленый бархатный плащ с капюшоном, отороченным великолепной рыжей лисой. Эмбер почувствовала комок в горле.

— Это не может быть тот же самый, что я шила для тебя.

— Нет, я уехала из Англии в единственном платье. Страшно уродливом, должна признаться. Шон заказал для меня точную копию того плаща, что был на мне в день приезда в Ирландию на праздник в честь дня его рождения. Он обо всем помнит.

Собак они нашли в конюшне.

— Грейхаунд принадлежал Джозефу, хотя они мало времени провели вместе.

Эмбер наклонилась, чтобы обнять пса.

— От этого просто разрывается сердце.

Волкодав Шона приветствовал Эмерелд, положив огромные передние лапы ей на плечи.

— Ах, дорогая, будь осторожна. Ведь у тебя ребенок! — воскликнула Эмбер.

— Ты знаешь? — удивилась Эмерелд.

— Я подозревала. Не сразу, но ты так сияла, что я стала к тебе присматриваться. Я все-таки надеялась, что мои страхи не имеют оснований.

— Я боялась сказать тебе.

— Это от твоего мужа или от Шона?

— Конечно же, это ребенок Шона!

— Значит, он незаконнорожденный, — мягко сказала Эмбер.

— Не говори так! Мы с Шоном любим друг друга.

— Давай пройдемся, — предложила Эмбер, ей необходимо было собраться с мыслями. Собаки понеслись через луг, направляясь к лесу на его дальнем краю. Женщины медленно пошли следом. — Я знаю, что ты любишь Шона О'Тула. Мне бы нужно было ослепнуть и оглохнуть, чтобы этого не заметить. Но любит ли он тебя?

— Разумеется, Шон меня любит, — признала Эмерелд.

— Подумай как следует. Говорил ли он когда-нибудь, что любит тебя? Что жить без тебя не может? Говорил ли о свадьбе? О том, что хочет видеть тебя матерью своих детей?

— У меня есть муж, как Шон мог говорить об этом? Ты осуждаешь меня так же, как и отец Фитц. Он назвал меня прелюбодейкой и велел мне отправляться домой к Джеку Реймонду. Ты этого хочешь?

— Господи, нет. Я бы только хотела, чтобы ты не бросилась без оглядки в руки его врага.

Они подошли к низкой каменной стене и сели.

— Монтегью заставили меня поверить, что ты развратная шлюха с испорченной ирландской кровью. Я не могла выносить, когда Джек прикасался ко мне. То, что он делал со мной, вызывало у меня тошноту. Я хотела сбежать, но у меня не было выхода.

Эмбер слишком хорошо понимала, что чувствовала ее дочь. Она сама оказалась в ловушке Уильяма Монтегью на долгие восемнадцать лет.