Страница 48 из 88
— Я сам поеду посмотреть, стоит ли этот корабль таких денег. Я ведь могу пообедать и в Уитби возле причала Уоппинг. Встретимся там в восемь.
Джек Реймонд последовал за капитаном Боуэрсом и его первым помощником, когда те отправились собирать своих людей. Большинство матросов пропадали в “Кровавом ведре”, кабачке для моряков с торговых судов, куда Джек раньше никогда не осмеливался заглянуть. Джек увидел капитана и его помощника, сидящих за дощатым столом вместе с боцманом с “Цапли”, еще одного корабля Монтегью, стоявшего в порту.
Джек подсел к ним:
— Позвольте мне заплатить за выпивку. У меня есть предложение, которое может принести вам денежки.
Мужчины слушали очень внимательно, пока Реймонд не упомянул “Месяц”.
— Где, черт возьми, мы раздобудем столько пороха? — спросил Боуэрс без всякого энтузиазма.
— Господи, я же не хочу взорвать весь лондонский порт. Один маленький взрыв в трюме, и на судне начнется пожар.
Первый помощник скептически заметил:
— Даже если вы дадите нам порох, то мы не сможем пронести его на борт. У О'Тула несут и дневную и ночную вахту.
Реймонд поднажал:
— Два соверена на каждого, чтобы уничтожить “Месяц”.
Моряки покачали головами.
Джек поднял ставку:
— Пять!
Но капитан Боуэрс решительно отверг и это предложение:
— Не станем пытаться ни за какие деньги. О'Тул слишком жесток.
Джек встал:
— Вы слабаки и трусы! За десять соверенов можно убить человека. Любой матрос в лондонских доках и половину этой суммы оторвет у меня с руками.
Джек Реймонд пулей вылетел из таверны вне себя от ярости, и боцман с “Цапли” вскоре последовал за ним.
Когда мужчины остались одни, Боуэрс подмигнул помощнику:
— Если мы предупредим О'Тула, он нам заплатит вдвое больше, чем предлагал Джек.
Дэниелс, боцман с “Цапли”, торопливо пошел за Джеком Реймондом, пока тот не успел договориться с кем-нибудь еще. С тех пор как началась война с Францией, пороха было в избытке. Военные склады забиты бочонками с порохом и другими взрывчатыми веществами. Догнав племянника Монтегью, он похлопал его по плечу:
— Я вроде как заинтересовался твоим предложением, парень. Достать бочонок пороха — это детская игра. Но чтобы поджечь фитиль, нужна храбрость. Судя по всему, у твоих парней с “Ласточки” с этим проблема.
— Как ты пронесешь его на корабль? — придирчиво спросил Джек.
— Есть возможность, — загадочно ответил Дэниелс.
— Например? — не отступал Реймонд.
— Я могу подняться на борт вместе с другими, когда они понесут провизию или груз. Или проделать дыру в корпусе корабля снаружи. Я боцман, корпуса — это мое дело. Не получится это, я дам кому-нибудь на лапу.
— Я тебе дам пять монет сейчас. Остальное получишь завтра, когда работа будет сделана.
— Я получу все сейчас, парень. Порох — чудная штука. Разнесет человека на куски, так что никто его не узнает.
Джек не стал с этим спорить. Он отсчитал деньги в ладонь боцмана.
Дэниелс плюнул на деньги и улыбнулся. Боцман знал, что торговые суда редко плывут в Дублин, не припрятав какой-нибудь контрабанды. Ему остается только подождать. Под покровом темноты все бочонки выглядят одинаково.
Шон и Эмерелд бродили, взявшись за руки, по парку развлечений Воксхолл. Дорожки среди деревьев, освещенные китайскими фонариками, были созданы для того, чтобы навевать романтическое настроение на его лондонских завсегдатаев, измученных жизнью. Аллеи пролегали мимо цветочных клумб, статуй и фонтанов, приводя к различным аттракционам — музыке, танцам и кукольным театрам.
Они остановились посмотреть на Панча и Джуди, их рассмешила классическая схватка мужчины и женщины. Эмерелд закричала в унисон с Джуди:
— Замужество — это освященное законом рабовладение, институт рабства!
Другие женщины из толпы присоединились к ним, выражая неудовольствие и неодобрение всякий раз, как Панч открывал рот.
Шон, смеясь, вытащил Эмерелд из толпы.
— Тебе нравится провоцировать беспорядки. Мне следовало отвести тебя на поединок боксеров-профессионалов.
— Ух, мне не нравится смотреть, как мужчины пускают друг другу кровь.
— Это не всегда мужчины. У Фиттса на Оксфорд-роуд устраивают поединки женщин. Они держат по полкроны в каждом кулаке. Та, что роняет монету, проигрывает.
— Ты с этим миришься, — обвинила Шона Эмерелд.
— Я — нет. Лондонцы — самый странный народ на земле.
Его спутница засмеялась:
— Знаешь, я верю, что ты прав. Ты только посмотри на этих людей. Они здесь не для того, чтобы посмотреть Воксхолл, а чтобы Воксхолл полюбовался на них. Они важно выступают, словно актеры на сцене. На них не одежда, а костюмы. Престранные костюмы! Все женщины выглядят как проститутки, а мужчины напоминают шутов.
Шон прижал ее к себе:
— Это потому, что они и есть проститутки и шуты.
Когда они подошли к лоткам с закусками, граф настоял, чтобы Эмерелд попробовала все. Они отведали устриц, фасоль, паштеты, жареные каштаны, сливовый пирог и запили это элем и сидром.
В сумерках Эмерелд и Шон нашли потайную тропинку, ведущую в укромное местечко, но после двух поцелуев их уединение было нарушено другими влюбленными парочками, поэтому они направились к реке, чтобы полюбоваться фейерверком. Когда их утомила шумная толпа, баржа отвезла их вниз по реке, и они сошли на берег возле пристани Тауэра. Им осталось пройти совсем немного до того места, где стоял на якоре “Месяц”.
Доки освещались слабо, что явно было сделано намеренно. Многие дела, невозможные при ярком дневном свете, проворачивались под покровом темноты. Усугубляя мрачную картину, с Темзы поднимался туман, поглощая корабли, пришвартованные у стенки дока, и размывая очертания судов, стоящих на якоре в гавани.
— Нам еще далеко идти? — забеспокоилась Эмерелд, крепко вцепившись в руку Шона.
Тот уверенно обнял ее, прижимая к себе:
— Не бойся. “Месяц” стоит возле “Индийца”. — Ощущение покалывания снова появилось у него на шее. Он подавил его, чтобы не нервировать Эмерелд.
Они прошли уже половину сходней, когда вахтенный матрос заметил их и поднял фонарь, внимательно рассматривая.
— Добрый вечер, сэр, я скажу капитану Фитцжеральду, что вы на борту. Очень скоро начнется прилив.
Из тумана донесся жутковатый крик, а из дока прозвучал ответ.
— Скажи капитану, что, как только я устрою миледи, я присоединюсь к нему у руля. Лишняя пара глаз не помешает в такую ночь, как эта, — окликнул Шон одного из матросов.
— Слушаюсь, сэр.
Темный трап вел в трюм. Клочья тумана плавали в желтоватом свете ламп.
В рубке в темноте их поджидал боцман с “Цапли”. Он просто поднялся на борт с бочонком пороха на плече, когда остальные матросы грузили в трюм бочки с контрабандным французским коньяком. Услышав приближающиеся шаги, он поднял пистолет на уровень груди.
Шон открыл дверь каюты. И тут же волосы у него на затылке встали дыбом, как перья на шее у петуха. Одной рукой он спрятал Эмерелд к себе за спину, а другой достал из-за пояса маленький смертоносный пистолет. И тут Шон растерялся, вспомнив, что зарядил пистолет и взвел курок, но из соображений безопасности не насыпал порох. Прежде чем О'Тул опустил оружие, гость чиркнул кремнем и поднес его к переносной лампе.
— Это чертовски здорово, что вы не стали стрелять, а то бы мы все отправились прямиком в ад, — раздался насмешливый голос с ирландским выговором.
— Дэнни? Дэнни Фитцжеральд? — Шон не видел его больше пяти лет. — Какого черта тебе тут нужно?
Дэнни похлопал ладонью бочонок пороха, стоявший на столе:
— Я здесь для того, чтобы взорвать “Месяц”. Это оказалось чертовски легким делом. Ваша безопасность — ноль. А здесь здесь враги. Я знаю, я на них работаю.
— Отец говорил мне, что на каждом корабле Монтегью есть один Фитцжеральд.
Тот кивнул:
— Я боцман на “Цапле”. Я служу под фамилией Дэниелс и регулярно докладываю обо всем братьям Мерфи.