Страница 10 из 88
Когда Кэтлин заметила их, она тепло пожала руку своему отцу и вышла вперед, чтобы поздороваться с Монтегью.
— Добро пожаловать на праздник, Уильям. — Она протянула ему руку, тот поднес ее к губам, не скрывая восхищения ее лицом и фигурой. Кэтлин знала, что англичане находят женщин Фитцжеральд очень привлекательными. Ничего удивительного, что этот совершенно потерял голову, когда пятнадцатилетняя Эмбер расставила свои сети у него на пути.
— Я приехал не один. Привез сына и дочь, чтобы они могли познакомиться с материнской родней.
— А где же Эмбер? — спросила Кэтлин.
— Она передает свои сожаления. Из-за ее хрупкого сложения переезд по морю превращается в пытку, — мягко пояснил Уильям.
“Если она переваривает тебя, то она крепче железа, а что касается пытки, то я подозреваю, что она подвергается ей каждый день своей жизни”.
— Пойду поищу ваших детей и удостоверюсь, что им весело. Отец, налейте Уильяму двойного виски. По его трезвому виду ясно, что ему этого хочется.
Эдвард Фитцжеральд и Уильям Монтегью не имели совместных дел многие годы, во всяком случае, ничего такого, о чем было бы известно Уильяму, подумал граф. Он отдал за Монтегью замуж одну из дочерей своего брата, отлично понимая, что маленькая кокетка не смирится с отказом. Эмбер соблазнила английского аристократа, все верно, но только потому, что ничего ему не позволила до тех пор, пока тот не предложил ей выйти за него замуж.
Эдвард налил партнеру своего зятя стакан дымчатого ирландского виски.
— Вы счастливый человек, Монтегью. У вас есть то, чего я лишен, — сын. — Его первая дочь Кэтлин была одной из близнецов, но ее брат родился мертвым. — Дочь — это неизбежно: у всех Фитцжеральдов, живых и уже ушедших, есть хотя бы одна дочь, а у моего сына не было шансов.
— Я знаю, что вы один из двадцати трех детей. Ваш отец, судя по всему, родил и сыновей.
— Немного, да и выжил только я. Один умер в младенчестве, трое других прожили достаточно долго, чтобы на свет появились их дочери, но все они рано ушли.
— Значит, все мужчины Фитцжеральд, матросы на торговых судах, — это третье поколение, — задумчиво заключил Монтегью.
— Именно так, — сказал Эдвард и поднял стакан. — За здоровье наших внуков! Где бы мы были без них?
Уильям Монтегью обозвал себя дураком. Фитцжеральдов было так много, что он никогда не думал о преемственности. Почему ему раньше ни разу не пришло в голову, что старший сын Шеймуса О'Тула — наследник Эдварда Фитцжеральда и, следовательно, следующий граф Килдэрский? Почти готовый план появился у него в голове. Почему бы не устроить помолвку его дочери Эмерелд с Джозефом Фитцжеральдом О'Тулом? В конце концов, может быть, и дочь на что-то сгодится.
Глава 5
У Эмерелд перехватило дыхание при виде величественного особняка в георгианском стиле и его великолепного убранства. “Так вот какой он, Замок Лжи”, — подумала она с дрожью предвкушения, оглядывая шумную толпу в поисках одного лица. Не обнаружив его, девушка набралась храбрости и подошла к группе юных девиц Фитцжеральд:
— Здравствуйте, я рада познакомиться с вами.
На мгновение повисла мертвая тишина, пока глаза молодых ирландок, остановившись на незнакомке, осматривали ее высокую грудь, прикрытую бархатом.
— Ну что ж, это явно не королева Англии, — объявила Фиона. Остальные злорадно засмеялись.
Эмерелд храбро проглотила насмешку и попыталась еще раз:
— Я Фитцжеральд по матери… и наполовину ирландка.
— И на какую же половину? Верхнюю? — медленно проговорила Фиона, пока два молодых человека восхищенно разглядывали грудь Эмерелд.
— Ну если она и ирландка, то наверняка из эльфов, — высказала предположение Диэдра.
Кровь отлила от щек девушки. Никогда еще ее так болезненно не поддевали из-за маленького роста.
— Ну и как же тебя зовут? — спросила одна из девушек.
— Леди зовут Эмерелд, — раздался у нее за спиной звучный голос.
Эмерелд обернулась и взглянула прямо в темные смеющиеся глаза Шона О'Тула. И вдруг ей стало все равно, что девицы отнеслись к ней жестоко. Все потеряло свое значение, потому что он был рядом, улыбался ей, стоял так близко, что можно было коснуться рукой. Она перебросила через плечо темные локоны и улыбнулась ему сияющей улыбкой:
— С днем рождения, Шон.
Он усмехнулся, вспоминая их последнюю встречу. Ее восхищение им всем бросалось в глаза. Его сердце чуть дрогнуло. Преклонение перед ним как перед героем в день его рождения совсем не было неприятным. Взгляд Шона прогулялся по зеленому бархатному платью, подчеркивающему женственные изгибы ее тела, потом он наклонился и прошептал:
— Неужели эта модная леди и есть Эмерелд Монтегью? Как тебе удалось стать женщиной всего за неделю?
Она расхохоталась ему в лицо, явно польщенная, что он считает ее взрослой.
Шон взял ее ладони в свои и услышал, как участилось ее дыхание, когда он галантно поднес ее пальчики к губам. Парень увидел, что ее глаза прикованы к его губам, и догадался, что девушка впервые в жизни задумалась о том, что же такое поцелуй мужчины.
— Я знаю, чем тебе хочется заняться, — поддразнил он.
— Чем? — выдохнула Эмерелд, ее щеки запылали.
— Потанцевать, разумеется. Ну как? — Он предложил ей руку, и, когда она оперлась на нее, Шон закружился с ней по лужайке. Он нагнулся к ней еще раз, чтобы шепнуть: — Нам придется подождать, пока мы будем одни, чтобы заняться кое-чем другим.
Когда крепкие руки Шона обнимали ее, Эмерелд казалось, что она парит в воздухе. Ее сердце пело от его близости, и возбуждение кружило ее в своем вихре. Когда танец закончился, она затрепетала, потому что Шон не выпустил ее из объятий, а закружился с ней снова, едва музыка заиграла. Эмерелд хотелось навсегда остаться в кольце его рук и флиртовать с ним.
Кузина Фиона похлопала Шона по плечу:
— Шон, ты обещал потанцевать со всеми нами.
— Что я и делаю, — галантно отозвался он, но, прежде чем отпустить Эмерелд, подмигнул ей и прошептал: — Встретимся попозже у конюшни.
Женщины, молодые и старые, столпились вокруг Шона, и, верный слову, он танцевал со всеми. Как только скрипки заиграли знакомую мелодию, поднялся крик:
— Станцуй нам джигу, Шон!
Всегда готовый ублажить гостей, новорожденный вспрыгнул на бочонок эля и станцевал джигу, не пропустив ни одного па, хотя его сцена в диаметре была меньше фута.
Хотя он смеялся и говорил со всеми, кто стоял вокруг него, Шон зорко следил за Эмерелд. Он заметил, когда та направилась к конюшням. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы избавиться от кузин Фитцжеральд, но, прежде чем он смог последовать за Эмерелд, его негромко окликнул Шеймус:
— Ты проверил ружья с “Защиты”?
— Да, количество верно, но боеприпасов маловато.
Отец кивнул:
— Я знаю. Нам придется самим доставить их с Англси. — Они присоединились к Монтегью, разговаривавшему с Эдвардом и Джозефом.
Разочарование, подобно холодной волне, нахлынуло на Джозефа, когда тот увидел, что Эмбер не сопровождает Уильяма Монтегью. Он подошел к англичанину, несмотря на свое отвращение к нему, в надежде услышать, как тот говорит о жене. Джозеф начал подозревать, что безнадежно заразился болезнью, называемой любовью. Монтегью заговорил:
— Я благодарен за приглашение на праздник, Шеймус, и хочу ответить тем же. Так как Джозефа готовили к карьере политика, я предлагаю ему остановиться в моем доме в Лондоне на весь сезон. Это даст ему возможность побывать в парламенте и в палате общин и взглянуть на все с другой стороны. Я мог бы познакомить его с некоторыми влиятельными людьми. Не забывайте, что мой брат Сэндвич вхож во все лучшие дома столицы, к политикам и другим персонам и сам он старый друг принца Уэльского.
Шеймус посмотрел на своего тестя, чтобы оценить его реакцию. Фитцжеральд люто ненавидел британский парламент.
Эдвард улыбнулся зятю и ответил с благородной терпимостью:
— Лондон будет неоценимой школой для Джозефа. И хотя я надеюсь, что этого никогда не случится, но я достаточно циничен, чтобы понимать, что однажды парламенты Ирландии и Англии объединятся.