Страница 33 из 81
Даур, дремавший уже на лавке, немедленно был послан к канонирам за командирами батарей - нужно было обсудить план учений.
Сам же Ян решил возвратиться к Рыльскому, чтобы предложить ему участие в государевом смотре. Несмотря на то, что гусарский полковник уже задремал, он тут же вскочил на ноги, едва услыхал от служки с чем пришёл его недавний гость. Наскоро одевшись, Христофор отправился в палаты сибирцев. Там же он и уснул наутро.
Новый день, словно по заказу, выдался солнечным, ясным, к тому же исчез, наконец, вчерашний холодный и порывистый ветер. Лёгкий морозец лишь слегка пощипывал нос и щёки, бодря тело. Едва рассвело, как Ян Вольский и Христофор Рыльский, забравшись на колокольню, нашли открывающийся оттуда вид на покрытые снегом покосные луга и идущую меж них дорогу на Путивль приемлемым для наблюдения за смотром. После чего отряд гусар и командиры орудий провели несколько тренировок, а потом разобрали их с ездовыми и канонирами. К обеду государь русский, Никита Романов, был извещён о начале учений и для лучшего обзора поднялся на колокольню, чтобы с высоты наблюдать за манёврами конной артиллерии. Рядом с ним были несоколько приближённых бояр и князей, а также Вольский и Иван Репа, передавший в дар царю увеличительную трубу, которая весьма ему понравилась. Как сказал Романов, оглядев в неё окрестности, ангарская труба лучше голландской и спросил, возможно ли будет закупить у царя Сокола сотню штук таковых.
- Присылайте купцов, - отвечал Репа. - А то пока сибирские купцы бывают, енисейцы да красноярцы. Товары разные на ткани выменивают. Надобность у нас в тканях большая.
Царь понимающе кивнул, взявшись за трубу, а стоявшие позади троица бояр зашушукалась.
- Ага, вижу! - воскликнул вдруг государь, указывая в сторону путивльской дороги пальцем, на котором красовался золотой перстень с драгоценным камнем. - Гусары Рыльского! И пушкари!
- Для начала свою выучку покажут ездовые, - проговорил Ян, показывая государю на колонну всадников и упряжек, что показалась из-за угловой башни монастыря. Словно тёмная гусеница, она выползала на наст путивльской дороги. Полусотня гусар, возглавляемая самим Рыльским, задавала темп движению колонны. Пушки не отставали - шестёрка коней с лёгкостью тянула каждое из четырёх орудий батареи и боеприпасы к ним, также уложенные в возке.
- Ходко! - цокнув языком, воскликнул Никита, не отрывая взгляда от окуляра трубы. - Поспешают пушкари за гусарами!
Едва последний возок миновал поворот, гусары, по команде Рыльского, круто завернули в разные стороны, устремившись на засыпанные снегом покосные луга. Упряжки последовали за ними, по очереди съезжая с дороги - то налево, то направо. Как будто привязанные к всадникам полковника, они образовали уже две гусеницы, длиною поменьше, которые сейчас учиняли настоящую круговерть.
- Эка! - выпалил кто-то из бояр, стоявших чуть сбоку от государя. - Эвона как выписывают!
Взрывая мягкий снег и мешая его с чёрной, не замёрзшей ещё землёй, звенящая сбруей конная артиллерия, по команде трубачей, снова возвратилась на дорогу и, проскакав сотню метров, чтобы выровнять строй, остановилась. Гусары разъехались в стороны.
- Добрые ездовые, добрые, - милостиво покивал головою царь.
- Теперь своё умение явят канониры, - продолжил Вольский. - Им нужно с марша сразу же вступить в бой. Впереди колонны - головной дозор, - Ян пояснял царю ход учений, указывая на дюжину всадников, что двигалась впереди пушкарей. - Как только они замечают врага... Вот! Трубачи извещают канониров об опасности и те должны изготовиться к стрельбе.
- И сколько же времени им будет надобно? - повернувшись к Вольскому, спросил Романов.
Ответом ему стали раскатистые звуки выстрелов, согнавших стаю ворон с монастырских крыш.
- Выстрелы холостые, без дроби! - поспешил пояснить Вольский, когда Никита, опешив, повернулся к нему.
Бояре, жавшиеся друг к дружке позади, загомонили. Если бы не государь, то бородачи давно бы вернулись в монастырские покои, к столам, к теплу, а так им приходилось следовать за царём, да ещё пихаться, чтобы занять местечко что поближе к Романову. Вскоре стоявшая последней упряжка сорвалась вперёд, вновь остановившись впереди колонны - и через некоторое время снова раздался выстрел, третья упряжка повторила её манёвр, а за ней и вторая, и, наконец, первая.
- Мы называем этот прикрывающий манёвр перекатом, - пояснил Ян. - На юге нашей державы, на верхнем течении Сунгари, иногда гуляют воровские шайки степняков и однажды дивизион этих пушек таким образом разбил джунгарский отряд.
- Государь, Никита Иванович! - возопил вдруг один из бояр, горестно воздев руки. - Так и околеть можно! Нешто смерти они твоей желают?! Надобно в трапезную спуститься да горячего испить!
- И то верно, - проговорил Вольский. - А после того, как согреемся, снова на умение пушкарей поглядим!
Вскоре, к вящему неудовольствию бояр, государь снова поднялся на колокольню, где, запахнувшись в великолепную соболью шубу, продолжил наблюдать за смотром. Во второй половине дня заметно похолодало, и Вольский, дабы не морозить государя, немного подкорректировал ход учений, немного уменьшив их продолжительность. Никите Ивановичу показали стрельбу поверх голов наступающего войска, уничтожение целей с закрытых позиций, из-за холма, а в конце Ян вовлёк государя в процесс, предложив ему поучаствовать в выборе целей для дивизиона единорогов. При этом использовалась связь с корректировщиками огня через сигнальные флажки, сообщаясь через сигнальщика на башне монастыря. Никита Романов был в полном восторге от увиденного. Он дважды уточнял у Вольского, его ли эти пушкари да ездовые или люди Сокола. И Ян дважды пояснял царю, что люди эти выучены при казённых заводах и нижегородской фактории. И что это вчерашние казачки, крестьяне да мастеровые. - Кроме того, государь, для пущей пользы для Руси надобно уже при заводах школы пушкарские учредить, а в Нижнем Новгороде от Пушкарского приказа училище основать - дабы учить канонирскому умению самых сметливых из тех школ.
- Хорошее дело, - согласился Никита, спускаясь с колокольни. - На то из казны денег отпустить надобно, но... Сперва описать сие должно - сколько школ да по скольки учеников в них, в чём нужда у них будет, а кто учителями будет. Сможешь сделать опись таковую? Награжу, коли дело сделаешь.
- Уже готова опись, государь! - склонил голову Ян, глядя, как полы царской шубы волочатся по каменным ступеням. Царь же был полностью погружён в свои мысли. А за ужином Никита Иванович предложил Вольскому разделить орудийные батареи между армиями Трубецкого и Черкасского, 'дабы у каждого была сила сия'. На что сибирец осторожно, но твёрдо возразил:
- Для полного успеха должно иметь сильный кулак, а не два кулачка врозь. Коли свести все пушки вместе да использовать их там, где успех нужен более всего, то победа будет полной и уверенной!
- Хорошо, коли так, - отвечал царь. - Знай, уж скоро и проверим! В войско Христофора Фёдоровича отдаю оный... - царь вопросительно посмотрел на Вольского.
- Артиллерийский дивизион! - выпалил Ян. - Первый Уральский!
- Артиле... Добро! - не сумел сразу выговорить новое для него слово, Никита рассмеялся и кивнув Вольскому, вдруг посерьёзнел:
- А ты, Ян Игнатьевич, пойдёшь ли служить мне и Отечеству моему?
- Есть у меня приказ моего государя - поступить к тебе, царю русскому, на временную службу. Дабы командовать дивизионом в случае войны.
- Что же, рад я тому безмерно, - проговорил Романов, пощипывая постриженную на испанский манер бородку. - Гляжу я, с Рыльским вы дружбу учинили...
- Учинили, государь! - отвечал Вольский, глядя в благородное, огрубевшее от осенних ветров и походной жизни лицо Никиты, в его умные глаза, с интересом взиравшие на сибирца.