Царь с востока

    - Что же творится там, за стеной?! - Генри Айртон, зять Кромвеля, беззаветно ему преданный, подскакал на вороном жеребце к недвижно сидящему в седле Оливеру.

    Увидев, как от крепости начинают отходить, а из пролома - ретироваться нестройные толпы солдат в красных кафтанах, он возмущённо воскликнул:

    - Великий Бог! Они отступают! Отступают!

    Пристально наблюдавший за развитием атаки Кромвель закрыл глаза. Неудача! Снова неудача! Лютая, бешеная злоба подступала откуда-то изнутри, грозя выплеснуться наружу. Кромвель до крови искусал нижнюю губу, и тонкая её струйка стекала по подбородку на камзол. Айртон и высшие офицеры молча ждали решения Кромвеля. И оно не замедлило себя ждать. Кромвель открыл глаза, посмотрев на серое небо, после чего со звоном вытащил из ножен палаш и воздел его кверху.

    - Кавалерии спешиться! - зазвучал его хриплый голос. - В атаку! С помощью Господа мы возьмём этот город, и его защитники дорого заплатят нам за все те жертвы, что были нами принесены под его стенами!

    Воздух был вспорот лязгом металла обнажаемых клинков и слитным рёвом сотен глоток. Оставив коней в лагере, "железнобокие" - элита армии нового образца - детища Оливера Кромвеля, двинулись в сторону стен Клонмеля. Туда, где сейчас царил хаос и уныние - пехотинцы в беспорядке отступали, позабыв о прежних подвигах, совершённых ими под командованием генерал-лейтенанта. Увидев "железнобоких" и самого Кромвеля, ведущего их в бой, пехота приободрилась, воспрянула духом.

    - C нами Кромвель! С нами Господь! - со всех сторон доносились восторженные вопли. - Именем Господа, мы победим сегодня!

    Кромвель был в ярости, внутри него клокотал гнев, тот самый, что прежде помогал ему в критические моменты - так было при Незби, так будет и сегодня. Тогда Кромвель возглавил атаку кавалерии, сейчас он снова ведёт 'железнобоких' в бой. Генерал-лейтенант видел, как от одного только его вида бегущие солдаты Парламента останавливаются, их лица озаряет решимость, а сердца наполняются душевным спокойствием. Вновь звучат псалмы и, исполнившись доблести, воины идут в атаку с именем Господа на устах. Солдаты обгоняли Кромвеля, одни падали замертво, но другие всё равно шли вперёд.

    - Мой лорд, мы возьмём этот город! - закричал Генри Айртон, догоняя Оливера. - Не один мятежник умрёт от моей шпаги!

    Кромвель, оборачиваясь, вытащил пистоль и бросил взгляд на старые, потемневшие от времени и покрытые у основания зелёным мхом стены Клонмеля.

    - Вперёд, Айртон! - ободряюще крикнул он зятю.

    Тот восторженно глянув на тестя, рывком обогнал его и, словно подкошенный упал вдруг ему под ноги, заставив Кромвеля покачнуться. В тот же миг ирландская пуля высекла искры из валуна позади Оливера, со свистом уйдя в сторону. Кромвель похолодел - на голове Айртона зияла отвратительного вида рана, из которой вытекала чёрная кровь, собираясь в густую лужицу.

    - Вы ранены, сэр? - к командующему подскочили несколько солдат и офицеров.

    - Прочь! В атаку! - рычал Кромвель, ища рукой выпавший пистоль. - Оставьте меня!

    Ему подали оружие, помогли подняться на ноги. А в проломе тем временем снова кипел бой, и Оливер желал быть там, где решался исход долгой осады, чтобы вдохновлять солдат.

    - Вперёд! - палашом он указал на стену крепости, но в тот же миг невидимый стрелок снова взялся за свою работу - офицер, что бросился исполнять приказ Кромвеля, лишь на миг заслонил его и тут же упал замертво, обагрив кровью ботфорты Оливера. Через мгновение генерал-лейтенанта словно оглушило - что-то с огромной силой ударило его в челюсть. Он пошатнулся - но его подхватили на руки, снова окружили и понесли. Свет померк в его глазах, но Оливер не желал проваливаться в темноту. Он что-то кричал, призывая солдат исполнить долг перед Господом и Англией.

    - Лекаря! Да переверните же его на бок, ради Бога, быстрее! Он задохнётся! - доносилось до ушей Кромвеля.

    Ему не хватало воздуха, а во рту словно были насыпаны камешки, и Оливер понял, что это его собственные зубы и попробовал их выплюнуть. Но язык не слушался его. Солдаты несли его в лагерь, пытаясь делать с максимальной осторожностью, но этого не получалось. То и дело кто-то из них молча или вскрикивая падал наземь. Его место в тот же миг занимал другой.

    - Мы взяли город?! - очутившись в своём шатре и немного придя в себя, пытался говорить Кромвель, вместо этого слыша лишь невнятное бульканье.

    - Посадите его! - прокричал бледный лекарь, дрожащими пальцами водружая на нос очки.

    - Город взят?! - попытался повторить Оливер, отмахиваясь от лекаря.

    - Атака захлебнулась, мой лорд, - склонив голову, проговорил Чарльз Флитвуд, один из высших офицеров. - Следует снять осаду, наши потери столь велики...

    - Ирландцы! Ирландцы выходят из города! - заглушив слова Чарльза, взволнованно завопили десятки голосов перед входом в шатёр командующего. - Исчадья ада! Слуги сатаны!

    - Патронов нет больше... - Мирослав Гусак с неприкрытым раздражением отставил СВД в сторону.

    После того, как стало ясно, что раненого Кромвеля всё-таки смогли унести в безопасное для него место, несмотря на все старания стрелявших по нему ангарцев, Мирослав немного растерялся. Задача не была выполнена до конца. Кромвель несомненно был ранен, но тяжесть ранения была неясна. Он может вернуться в Ирландию снова, но более озлобленным на обитателей острова, коих командующий английской армией и так за людей не считает. И тогда он всё равно сформирует основу той Великобритании, в пределах которой не будет заходить солнце. Сомнений в способностях этого великого человека не было.

    Но тут торжествующие ирландцы, а весть о ранении Кромвеля разнеслась между защитниками крепости молниеносно, вдруг начали собираться у пролома. К баррикадам стекались толпы воинов и вооружённых горожан. Мирослав протянул руку второму номеру и взялся за поданный ему бинокль. Командующий обороной Клонмеля Хью О'Нил, называемый Чёрным Хью за смуглость лица и тёмные, вьющиеся до плеч волосы, произносил перед своими людьми пылкую речь, то и дело указывая перстом в сторону англичан. Потрясая кулаками, О'Нил заставлял солдат реветь от восторга. Мирослав переглянулся с напарником, поняв, что Хью намерен атаковать английский лагерь. Сумасшедший! Ирландцев раза в три меньше! И это несмотря на потери английского войска, солдат которого пало не менее двух с половиной тысяч. И ещё неизвестно, сколько погибло защитников - тела своевременно убирали, а раненых уносили в церкви и дома.

    - Чёрт! - там же, где толпились, потрясая оружием, ирландцы, Мирослав заметил и аренсбуржцев. - Саляев тоже выжил из ума?! Вниз! - отдав приказ напарнику, Гусак бросился к винтовой лестнице башни, что уходила в сумрак её чрева.

    Внизу Гусак был встречен Лопахиным.

    - Он сказал, что должен завершить задание! - выставив вперёд ладони, сообщил он Мирославу.

    Ор огромных толп ирландцев между тем усиливался, артиллеристы скатывали с баррикад пушки и, расчищая для них путь среди павших англичан, готовились выкатить их далеко за стены, на склон холма, чтобы обстреливать лагерь неприятеля. Всё, решено! Атака! Отперты крепостные ворота, в проем которых, так же как и в пролом в стене, устремились сотни ирландцев, потрясая оружием. По сравнению с англичанами, войско О'Нила являло собой нестройную толпу одержимых. Ольстерцы, клонмельцы, ополчение из Кашеля, отряды из Килкенни - все они бросились на отступающего врага, одержимые ненавистью, готовые умереть за свободу своей Родины, тем более, когда нежданная победа так близко. Чёрный Хью не желал упускать единственного в жизни шанса поквитаться с противником.

    Ядра ирландских пушек падали среди дезорганизованных тяжёлым ранением Кромвеля пехотинцев, не нанося им особенных потерь, но производя ещё больше паники среди краснокафтанников. Тут и там небольшие отряды противников сходились врукопашную, где озверевшие солдаты разбивали друг другу головы тяжеленными прикладами мушкетов, резали кинжалами упавших раненых, сыпали проклятьями в адрес врагов. Ирландцы одолевали, пользуясь разобщённостью английских отрядов. Пикинёры Кромвеля не успевали собрать строй и их пики становились для них же обузой, мушкетёры стреляли вразнобой - началась свалка, где каждый солдат бился за себя. И чаще всего некому было прикрыть спину товарища. Лишь у английского лагеря, где 'железнобокие' стояли стеной, собирая вокруг себя пехотинцев, сохранялся порядок. Угрюмые лица оставшихся шести сотен кавалеристов выражали лишь уверенность в своей силе и твёрдую решимость отбросить мятежников, разбить их и одержать таки победу. Они - лучшие в армии Оливера Кромвеля, они были с ним с самого начала, он их взлелеял и всецело опирался на них.