Страница 86 из 116
Главное, что нужно сделать, знакомясь в Интернете, — сразу определить, есть ли у человека настоятельная необходимость в новых знакомствах. Для абсолютного большинства людей Интернет – виртуальная игра. Суррогат. Отнюдь не безобидный. Те, кто начинают играть в Интернете чувствами, очень быстро в этом тонут и напрочь лишаются способности к чувствам в реале. Таких надо отсекать сразу. Более поганой публики, чем подобные, — поискать. Но есть и другие. Которые понимают Интернет как средство установления контактов для реала. Их тоже немало. И среди них — немало очень интересных и неординарных. Собственно, это свойство любой помойки человеческой — повышенная концентрация отбросов, повышенная концентрация неординарных и практически полное отсутствие «обычных». То же самое можно наблюдать, скажем, в подмосковных катакомбах. Плотная масса алкоголиков и наркоманов, испещрённая «прожилками» будущих знаменитостей. И мизерная прослойка робко продирающихся сквозь эту среду «обычных» экскурсантов. В общем, я к тому, что, знакомясь в Интернете с барышней, — нужно сразу давать телефон и говорить «звони». Можно даже без обмена фотографиями. Если начнёт крутить-вертеть, то сразу отсекать и идти дальше. А если нет — что, разве жалко нескольких часов потраченного на встречу времени, если вдруг не сложится чего? Вероятность-то того, что интересная, — ого-го…
Телефонный разговор был ничуть не менее сумасшедшим, чем все события последних месяцев. Буквально на первой моей фразе – Катя чуть не подавилась, и вдруг продолжила абсолютно изменившимся голосом:
– Слушай, я не знаю, что ты сейчас обо мне подумаешь… Но… Как ты отреагируешь, если я спрошу, что ты делаешь сегодня?
– Тебя в гости жду.
– Даже так? Прямо и в лоб?
– А ты против?
– Да, против. Всегда. Но не сейчас. Встречай на автобусной остановке ровно через час.
– Договорились. Обратно в Интернет меняться фотками, наверное, не полезем, так что опознавай ты, тебе проще. На мне будут усы и очки. Не перепутаешь.
– Так неинтересно. Это ты не перепутаешь ( смех). Смотря на выходящих из автобуса — не прозевай красавицу с самыми роскошными рыжими волосами, которые ты когда-либо видел.
Разумеется, я был готов к тому, что прожду на остановке час, а девушка не появится. Равно как и к тому, что появится мымра, хотя судя по разговору — такая, что попить чаю да потрепаться всяко интересно будет. Не готов я был лишь к тому, что каждое её слово окажется правдой. Я действительно никогда в жизни не видел столь роскошной гривы мелкокудрявых рыжих волос, спускающейся чуть ли не до колен. Никогда не представлял, что найденная в Интернете восемнадцатилетняя девушка может быть настолько вызывающе красива. Не той красотой, которая обычно нравится мне, а той красотой, от которой сражённые мужики падают штабелями на дистанции до ста метров. Той красотой, которая не встречается в дикой природе, а существует лишь на обложках глянцевых журналов, являясь при этом результатом усилий десятка визажистов и ретушёров, не говоря уж о фотографе. Единственное — она была чуть-чуть полнее того, что обычно считают идеалом. Таких девушек — я всю жизнь боялся как огня. Да и не один я. Знакомая, наверное, картина, когда вокруг особо красивой девушки мужики табуном крутятся на расстоянии в десяток метров, а подойти ближе и заговорить боятся? Вот-вот…
Я таращился на неё как последний идиот и боялся подойти. Такого не бывает. Это — явный розыгрыш. Подошла сама, взяла под руку…
Дома я её долго и вкусно кормил. Хотя непросто это было. Я специально имел в виду закупить еду для ужина по дороге — выбирая совместно. Так ведь на любой вопрос о том, какой кусок предпочтёт, следовал ответ, что предпочитает старую добрую варёную колбасу, которая из туалетной бумаги делается. Пришлось на пряностях отыгрываться. Есть у меня друг узбек, который торгует пряностями. Он всякий раз, перед каждым покупателем, разворачивает целое театрализованное представление, а если это я с девушкой, то представление в трёх отделениях. Пробило. После просмотра спектакля по подбору пряностей, подбор куска мяса уже пошёл более творчески. Итак, привёл домой, начал кормить… Говорил, говорил, говорил… Не делая секрета ни из того, что я её откровенно боюсь, ни из того, в какой я пакостной ситуации нахожусь сам. Наверное, тем самым предупреждал, что толку из меня – гораздо меньше, чем может показаться по моему внешнему виду, осколок я от того, чем в принципе должен быть. Она — пила чай и смеялась. Смеялась и пила чай. Практически ничего не говорила. Только задала несколько каких-то совершенно несущественных вопросов. В воздухе опять сгущалась такая же вибрация. Опять без явно читающегося физического влечения. Опять без читающихся чувств. Снова что-то мне незнакомое и непонятное.
Мы сидели не рядом, а через стол — я слишком боялся и стеснялся. Но в некоторый момент — не удержался. Нет, не то, о чем вы подумали. Я протянул руку через стол только для того, чтобы потрогать её волосы и убедиться, что они настоящие. Более того – сказал об этом желании вслух. Идиотизм, да? Так не более, чем остальное… Абсолютно для меня неожиданно — Катя плотно прижалась к моей ладони щекой. Все мышцы её тела напряглись и пришли в движение. Хотите верьте, хотите нет, но с её платья сами собой, безо всякой помощи моих или её рук, только от вот этого напряжения мышц, отскочили то ли две, то ли три пуговицы. Минуты три так и сидели, а потом я начал подниматься, чтобы обойти стол и пристроиться рядом. Я ещё не успел встать, как Катя уже попросила выключить свет, а когда я подошёл к дивану — она уже успела раздеться.
Ничего подобного я не видел никогда в жизни. И никогда в жизни не чувствовал такого стыда. Она меня переигрывала, а я слишком привык быть ведущим. Она заводилась за полсекунды, от одного прикосновения к любой части тела. Судорожно изгибалась под невообразимыми углами… Её дыхание звенело на всю квартиру и обжигало на расстоянии. А я — так ничего и не смог. Не умею я заводиться с такой скоростью. Слишком прочно во мне сидело, что женщина всегда заводится медленнее мужчины, и слишком долго я учился тому, чтобы сдерживаться, дожидаться… Когда она меньше чем за секунду выходила на готовность, а у меня ещё только-только начиналось пробуждение — моё желание гасло, не успев развиться. Ну нельзя же так опережать события!
В «антрактах» между неудачными попытками мы начинали разговаривать на совершенно удивительные темы. Катя вдруг начинала вещать о том, что вот, мол, как удивительно, что она ни разу в жизни не подцепила ничего венерического. Я спрашивал, а что в том удивительного? Она отвечала, что удивительное в том, что ни разу в жизни принципиально не пользовалась резиной, а мужчин у неё было много, но об этом она когда-нибудь потом расскажет. Я спрашивал, почему у нас всё так странно и так быстро началось, — она снова отвечала, что потом узнаю. Она спрашивала о других девушках, я честно отвечал — и она тут же говорила, что не хочет быть какой-то там десятой, а хочет быть единственной. Я спрашивал, зачем в последнее время очень многие девушки, как и она, начали брить лобок, неудобно же так, колюче, — она начинала рассказывать, что раньше она там вообще причёску ирокез учиняла, да ещё и в зелёный цвет красила, а потом вдруг волосы стали ей неприятны… Удивительно — но я не видел обиды даже при столь сокрушительном обломе. Да и вообще удивления достойно, как всех девушек, которые в то время у меня появлялись, могло устраивать, в какой я форме. По моему глубокому убеждению, каждая из них должна была сбегать после первой же попытки. Ну ведь ни на что не пригоден был, по большому-то счёту. Почему-то не сбегали. Загадка.
Я очень надеялся, что ближе к ночи мы всё-таки научимся попадать в ритм друг другу. Как-то само собой разумелось, что она останется. У неё в сумочке оказался и домашний халатик, и всё про всё необходимое, чтобы здесь застрять. То есть — знала заранее. Как? Откуда? Но вечером вдруг оделась и ушла. Попросив не обижаться и строго-настрого запретив провожать.