Страница 61 из 116
– Тань, во-первых, успокойся. Что тут делать — не слушать советов. Ни моих, ни чьих бы то ни было ещё. Никто, кроме тебя, за тебя не решит. Решишь забыть как страшный сон — забудь. Решишь забить и принять как урок — забей и прими. Решишь выйти за него замуж — твоё право. Решишь так родить ребёнка — рожай. Решишь аборт сделать — делай. Я-то тут при чём? Будет нужна моя помощь — чем смогу, помогу.
– Ты меня теперь презираешь?
– Да как бы нет. Сам в подобные ловушки попадался. Эту яму ты выкопала себе сама задолго до моего появления на горизонте, и для того, чтобы я мог её закопать, я должен был бы знать о ней. Если новую яму копать не начнёшь, а потом на меня сваливать — какое моё наплевать? Напомню, между прочим, что между нами ничего не было, нет, не факт, что намечалось, и не факт, что будет. Опять же — согласно армейским уставам, глупость ненаказуема.
– Меня же дома теперь съедят!
– Ну вот в этом я свою помощь уже обещал, а обыкновения отказываться от своих слов я не имею. Это всякие англичане пусть считают, что джентльмен хозяин своему слову, может его дать, а может и обратно забрать. Мы — не англичане!
В пятницу Таня объявилась снова. А на следующий день, на субботу, у нас намечались Иероглифовские посиделки с пивом в парке Коломенское. Небольшим составом, человек примерно десять художников и фотохудожников. Не ритуальные. Те, которые бывают не чаще раза в год под одновременный приезд в Москву не менее трёх «забугорных» членов. Таня и осталась у меня преимущественно потому, что очень захотела туда попасть, а на выходных возвращаться ночью домой за город и утром ехать обратно в Москву, согласитесь, слегка лениво. Никаких поползновений к сближению не было — с того самого момента, как она вошла в квартиру, было абсолютно ясно, что у нас установились чисто дружеские отношения, без претензий на что бы то ни было иное. Впрочем, после понедельника трудно было ожидать чего бы то ни было ещё. Мы даже поленились организовывать второе спальное место и плюхнулись спать на одном диване, пребывая в твёрдой уверенности, что никто из нас ничего не захочет от другого.
Фиг там. От Тани шла слишком мощная волна феромонов. Таки захотелось, и почти мгновенно. Мне. Но не ей. Мы так и не заснули. Я предпринимал атаку за атакой, Таня их успешно отражала. Обид — не было. Я прекрасно сознавал, что это чисто физическое желание без какой бы то ни было иной подпорки, а раз так, обижаться на нежелание противоборствующей стороны — глупо и бессмысленно. На сборище ехали снова просто хорошими друзьями.
Необычное было сборище. Непривычное. Наверное, впервые посиделки проходили практически в полном молчании. Любой разговор тут же затихал. Слишком чудесный день выдался. Бабье лето в лучшем своём наряде. Мы просто сидели на лавочках и созерцали парк, Москва-реку, дефилирующие группы отдыхающих… Последний погожий день в году, зачем его на какие-то разговоры разменивать, даже если ради них и собрались? Пили пиво, закусывали вкусным, немножко фотографировали…
Таня сидела рядом со мной; когда на солнце набегало облако и холодало — просто, чтобы не мёрзнуть, пододвигалась ко мне и слегка подлезала мне под куртку, чуть солнце опять пригреет — отодвигалась обратно… Словом, всё как и предусмотрено регламентом.
Только вот опять фиг там. Народ стал по домам собираться, Таня сказала, что мы ещё немного посидим, тем более вон в той бутылке и пиво осталось, да и рыбку вкусную не доели. И как только последний скрылся за поворотом аллеи — откинулась своей головой мне на колени и притянула мою голову для поцелуя, а ещё через минуту взяла мою руку и сопроводила её себе под кофту.
Спустя час — мы взяли такси и поехали обратно ко мне.
Говорят, что женщины непредсказуемы. Чорта с два. Миф. Женские мозги, в отличие от мужских, как раз работают по вполне конкретной бинарной логике, которая абсолютно предсказуема. Другое дело, что мужской мозг одновременно просматривает всего лишь одно «направление», зато довольно далеко, а женский –близко, но много направлений сразу. То есть, для того чтобы мужчине предсказать женщину, надо сделать серьёзное усилие над собой, сведя логику к компьютерной да/нет, и просмотреть все варианты и факторы, сколько их ни есть, трижды убедившись, что иных не существует, на глубину не более двух логических шагов, а это – существенное время занимает, да и очень легко ошибиться, забыв пару факторов. А заодно — не отбрыкиваться сразу от тех вариантов, которые выглядят неприемлемо, отталкивающе и в этом роде. Сложно, но можно. Это женщина мужчину понять не может в принципе. Исключения хоть и бывают в природе, но редки до чрезвычайности.
В общем, Таня, что и следовало из её сущности Настоящей Женщины, сделала выбор в пользу дома и семьи, а не интересного, но гарантированно временного, правильно сообразив, что тот как бы совсем чужой товарищ в Питере в смысле обозначенных перспектив окажется интереснее меня.
И вот тут-то и началось странное. Наши отношения, как бы и не успев начаться, исчезли. Кроме дружеских. Таня проводила у меня половину всех вечеров и часть ночей, привозила ко мне всех своих подружек и хоть сколько бы то ни было интересных друзей. Бывало, на ночь человек до пяти замариновывалось. А на выходные уметалась в Питер, умудрившись того мужика всё же охмурить, охомутать и так далее. Через полгода она вышла за него замуж и уехала совсем.
Если быть честным, я испытал немалое облегчение, когда вся приведённая Таней компания наконец рассосалась. Главная проблема была в том, что все дамы в этой компании были хоть и не столь яркими во всём остальном, но в смысле мощной женской сути – абсолютно под стать Тане. То есть на любых самых что ни на есть мелочах разводили зверскую ревность. Стоило хоть какой-либо из них, например Евочке, хоть краем глаза где-то посмотреть на кого-либо из тех парней, которые Таню вполне даже безобидно интересовали год или два назад, как та немедленно мне звонила, сливала эту информацию, начинала допрашивать, когда Евочка у меня в последний раз была, да как держалась, да о чём говорила. А на следующий день звонит Евочка с допросом на предмет, не появлялась ли у меня за последние два дня Таня, да не расспрашивала ли о ней, да не наговорила ли чего про неё… В общем, посмотрел я на весь этот цирк, посмотрел, да и спустил на тормозах. Единственное, с кем не удалось на тормозах, так это с Таней. Она уже переехала в Питер, вышла из контакта, а когда через год проявилась опять в телефоне и в Интернете, налаживать обратно отношения я отказался. И даже, когда были потребованы объяснения, наговорил немало резкостей.
– Вован, давай мириться!
– Саш, а оно стоит?
– И ещё как!
– Уверена? А зачем?
– За шкафом! Ну, сколько можно тебе это повторять?
– Саш, но меня ведь и правда доломали некоторые твои приколы.
– Вов, я была неправа. А ты — всегда оказываешься прав. Я этого сразу не понимаю, не принимаю, но потом, не сразу, но всегда проникаюсь. И очень ценю. И потому не хочу тебя терять. Как единственного друга, который всегда скажет мне правду, пусть и в очень неприятном виде.
– А мне нужен такой друг, который меня предаёт, а потом прощения просит?
– Ты, главное, слушай умную Сашу. К тебе можно сейчас приехать?
– Как ни странно — нужно. Но эксплуатировать буду в хвост и в гриву.
Про эксплуатацию оно не было шуткой. Впервые за последние годы мне предложили большую персональную выставку, завтра предстояло везти в другой город и развешивать сотню работ, я как раз сидел рисовал эскизы развески, с ужасом думая о том, как я буду мыть стёкла на всей сотне и аккуратно паковать всё в ящики, которые ещё и набрать надо было по помойкам окрестных магазинов.
В общем, Саша в очередной раз поссорилась со своим Виталием, которого, судя по её собственным рассказам, уже успела основательно извести. Старательно протирая стёкла и рамы, Саша делилась своими мыслями и идеями о будущем. Вот если бы оно ещё и понятно было, хоть на сколько-то…