Страница 18 из 116
Хотя вот здесь-то как бы и не на что жаловаться. Потому как снимок, сделанный неведомо кем, неведомо как, да ещё и объективом, который лежал себе в сепульке, но почему-то оказавшийся на моей плёнке и в моей камере, — хотя бы по одному признаку таки может считаться моим. Как любил приговаривать один американский писатель-фантаст, он же одновременно анархист и ничуть не менее одновременно пропагандист военной дисциплины в обществе, в общем, Роберт Хайнлайн: «Везение — термин, которым лентяи и неучи обозначают результат упорного труда и тщательной подготовки». Я всегда ну очень хотел отснять красивое сияние, и потому всякий раз, попадая зимой на Север, в первый же день прикидывал, как буду снимать, если вдруг покажут. Надо же проложить тропинку к месту камеры, утоптать там площадку, попросить людей не портить снег там, где будет «наземная часть композиции»… В общем, подготовленная точка у меня была и кадр был сделан с неё, а потому — условно мой. В соавторстве с кем-то. Как только узнаю, с кем, начну указывать, а пока посмеиваюсь, когда мне объясняют, как мне повезло это снять. Тем более — зная, что именно это сияние фотографировали по всему миру многие тысячи. А лучший кадр — мой. Пополам с кем-то.
Вот, пожалуй, и почти все удивительности, которые произошли во время этой незабываемой вылазки. Разумеется, на следующий день, последний в экспедиции, никакого выхода в пещеру у нас не получилось. Вытащить ребят из избушки было решительно невозможно. То есть, я сам всё же вылез. Более того — надел лыжи и заложил вокруг того останца, в котором расположены Ломоносовская и Олимпийская, кружок. Так, порядка на километр шире, чем все наши приключения. Ни одного следа — не пересёк, кроме мышиных, лисьих и птичьих. Ни той лыжни, ни той волчьей стёжки, ни-че-го. Всё, как должно быть. Тайга как тайга. В которой, кроме нас, — двуногих нету.
Напомню ещё раз, что приблизительно десять процентов из описанного враньё, но враньё, не нарушающее ни логики событий, ни общего восприятия. Остальное правда. Местами доказуемая, местами нет. Никаких доказательств приводить не буду ни на один эпизод. Принципиально. Даже не приведу ни одного сравнения четырёх бумажек. И не потому даже, чтобы не начали пытаться высосать из этого информацию для употребления в шарлатанстве всяком… Главным образом — по причине намёка, поступившего сутки спустя, ранним утром.
А намёк был такой. Мы сбросились с Железных Ворот наиприятнейшим из возможных способом. Наст прихватило так, что мы смогли снять лыжи, превратить их в нарты, уложить рюкзаки и безо всякого напряга, с удовольствием загорая на утреннем солнце, очень быстро дойти до намеченного места встречи с машиной у поворота на вырубку. И в ожидании её — увидеть, как всего через пару часов началось (и не прекратилось ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю) масштабное весеннее таяние, сделавшее тайгу совсем непроходимой. На наших глазах превратившее снег в кисель, а только что пройденный маршрут — в абсолютно невозможный… Это на севере-то Архангельской области в начале апреля! Когда мы уже ехали на машине — навстречу по дороге поднималась следующая группа. Они так и не прошли, так и ждали на том повороте. Услышав наши рассказы — на Железные Ворота дёрнулись ещё люди. И тоже не прошли. А потом, ещё через неделю, таяние сбросило в пещеры паводок, смывающий все следы…
Ладно, фиг с ним, буду немножко занудой, порассуждаю о происшедшем.
Во-первых, ровно всё, кроме разве что отдельных нюансов с сияниями, теоретически может иметь и вполне материальное объяснение. Типа радиоуправляемого мини-дирижабля с ногой и магнитофоном. Но организация подобных хохмочек стоит таких денег, какие ни один идиот не станет тратить без мобилизации десятка телеоператоров. Так что, если бы сие было представлением с автором-человеком, мы должны были скоро увидеть всё это на экранах телевизоров. Не увидели. Фокусы же с сиянием — не вполне однозначны. По приезде я пообщался с кучей разнообразных астрономов и геофизиков, и кое-какими хоть и спекулятивными и недоказанными, но все же теориями, объясняющими несообразности, меня изобильно снабдили.
Во-вторых. Гипотетически можно себе представить американский шпионский центр по слежению за запусками с космодрома Плесецк, оборудованный автоматическими туристопугалками и следотоптателями. Трасса выведения спутников проходит практически прямо над этим местом, а движки первой ступени так и вовсе падают километрах в ста. Тоже, конечно, дорого, но когда же это подобные ведомства умели считать деньги? Но — какой тогда идиот разместил сей центр в единственном на всё Пинежье интенсивно посещаемом районе? И вообще — какова может быть ценность получаемой информации?
В-третьих. Коллективный глюк. Не похоже, хотя в отдельных частностях почему бы и нет? Магнитная буря в теории имеет право оказывать какое-то влияние на мозги.
В-четвёртых. Никакой спекулятивной метафизики предлагать не хочется. Но кроме псевдонаучных построений бывают ведь и другие нематериалистические. Как правило — используемые в сказках. И в отсутствие чего-либо более разумного — допущение, что у Хозяйки горы случилось что-то типа дня рождения и ей захотелось основательно, но по-доброму оттянуться, оказывается ничуть не хуже других, причём и выдержанность получается в народных традициях. В смысле, то ли в шутку, то ли всерьёз. Пожалуй, даже усилю сию модель парой дополнительных построений. Когда я в Москве рассказал эту историю одному неплохому математику, он долго вертел головой и в итоге заявил, что концы с концами не сходятся. Никакими инопланетянами и снежными людьми здесь, мол, не пахнет, а пахнет самой обычной чертовщиной. А у чертовщины, как и у всех прочих чудес, есть свойство, роднящее их с преступлениями: ни то ни другое не встречается без выраженного мотива. Здесь же никакого мотива в принципе не просматривается, а так, чистое баловство. Вот тут и срабатывает разница между сакральным персонажем и сказочным: сказочному мотив не нужен. Сказочный имеет право на чистое хулиганство. Хе-хе. Пересказал я этот разговор Маше. И чуть было не сел мимо стула. Услышав, что самое большое чудо в этой истории — то, как сидели они с Лёшей и Максимом себе в Сьянах, пили разные там напитки, курили коноплю, чесали языки, как вдруг появился некто я да и увёз их на Пинегу. И тоже безо всякого видимого мотива. Как сказано классиком, каждый человек должен хоть иногда, хоть немного, но побыть волшебником…
И не зря же, между прочим, пока на небе полыхала вся эта иллюминация, главное сожаление было не о том, что мало водки (которой и впрямь было мало), не о том, что с устатку восприятие ослаблено (а оно и впрямь было ослаблено), не о том даже, что один из ребят после всех событий психологически подломился, валяется в углу и безуспешно пытается испортить остальным настроение, а о том, что вот стоит магнитофон, а кассету с единственно уместной в эту ночь музыкой (Uriah Heep — The Magician’s Birthday) – с собой не взяли. Потому что это было бы единственным, что могло усилить тот ломовой кайф, который снизошёл на троих из четверых, а испортить его не могло, пожалуй, вообще ничего. Имелось твёрдое ощущение того, что все страшилки в Олимпийской оказались в итоге милой шуткой, а для тех, кто достойно выдержал, дабы не обижались, учинено заказанное зрелище, причём по красоте вдесятеро супротив заказа. Ощущение крайне сильное, а главное — хорошее и доброе.
То есть — это тогда казалось, что хорошее и доброе. Позже выяснилось, что для кого как. Оба парня быстро с горизонта поисчезали. Максим — немного свихнулся и начал заниматься вещами всякими предосудительными, типа наркоторговли, после чего следы его затерялись, и туда ему и дорога. Алексей — сначала скорее наоборот, резко прибавил в широте круга интересов и вообще молодцом выглядел, а через полгода — хлоп и в психушке оказался. А когда выписался из неё, ушёл в монастырь.
Маша же довольно долго держалась на горизонте, впрочем, речь о том впереди. Но о Железных Воротах и слышать больше не хотела. Поразительная выдержка, которую она продемонстрировала на месте, дала изрядный откат. К слову, о выдержке — до чего же поразительна бывает подоплёка поведения людей! На чём держался я, уже написано, но напомню. На страхе перед последствиями и на чувстве ответственности перед молодняком. Да и то скорее не держался, а просто делал хорошую мину при плохой игре. Машка — как выяснилось, мгновенно сообразила, что раз я не паникую, то вполне достаточно будет самой не паниковать. А для того, чтобы оно было возможно, — в течение обратного пути не отходить от меня более чем на три метра. Вот и вся хитрость. А внутри она трусила ничуть не меньше, чем я. И ничуть не меньше, чем ребята, которые половину дороги до избушки, собственно, пока силы были, прыгали вокруг, оглашая лес воплями от испуганных до просто диких, долженствующих поспособствовать самоутверждению пред лицом. На чём Максим и сломался в итоге. А возможно, и Алексей на том же. Не по причине виденного или слышанного. По причине гораздо более прозаической. Просто по пути на Пинегу — Максим был Машкиным кавалером. Но ещё в поезде они поссорились, и дальше Маша была сама по себе. Алексей — тоже давно на неё зубы точил, но здесь сдерживался, понимал, что в замкнутой компании и в столь неоднозначном раскладе любые активные действия безнадёжно испортят психологическую обстановку. К слову — и я из тех же соображений никакой активности не проявлял, хотя развратник тот ещё. Так вот, глубоко подозреваю, что надлом произошёл, когда ребята осознали, что Машка вела себя спокойно и достойно, а они — прыгали вокруг как те зайцы и вопили как те ослы. Просто от некоторой потери лица. Примерно так.