Страница 30 из 45
– Очаровательный у вас дом, – сказала Чармиан и заметила, что Годфри уже поджидает их в прихожей с самым кислым видом, какой у него бывал всегда, если на нее обращали особое внимание.
Собеседование пока не начиналось. Эммелина Мортимер тихонько осведомилась у приезжих дам, не хотят ли они пройти наверх, а если кому-нибудь трудно, то можно и внизу, через кухню направо.
– Чармиан, – громко сказала миссис Петтигру, – вам ведь, наверно, надо. Пойдемте, я вас свожу.
Генри Мортимер пристраивал на вешалке пальто и шляпы и, объяснив мужчинам, куда наверх, вывел остальных в столовую, где за большим столом, на котором сияла ваза с нарциссами и лежала толстая кипа бумаг, уже сидела Гвен, мрачно и независимо курившая сигарету за сигаретой.
Годфри, войдя, вопросительно огляделся.
– Это мы здесь будем? – сказал он.
К чаю не накрыто, подумал Алек Уорнер. Он, видимо, опасается остаться без чая.
– Да, по-моему, здесь удобнее всего, – сказал Генри, как бы советуясь у ним. – Чем плохо? Посидим, поговорим, потом и чаю выпьем.
– А-а, – сказал Годфри. Алек Уорнер мысленно поздравил себя.
Наконец они расселись за столом, трое незнакомцев были представлены: мисс Лоттинвиль и мистер Джек Роуз с супругой. Миссис Мортимер удалилась, тщательно прикрыв за собой дверь: пора, мол, за дело. Солнце мягко озаряло стол и людей за столом, высвечивая пылинки в воздухе и на темных тканях, морщинистые лица, старческие руки и густо накрашенную Гвен.
Чармиан, с почетом воцарившаяся на самом удобном кресле, подала голос первая.
– Какая прелестная комната, – сказала она.
– Только уж очень здесь солнечно во второй половине дня, – сказал Генри. – Никому солнце не мешает? Чармиан – еще подушку?
Трое незнакомцев неловко переглянулись – они ведь все-таки были здесь люди новые, не то что прочие, известные хозяину и друг другу лет сорок, если не все пятьдесят.
Годфри подергал рукой, высвобождая ее из стеснительного рукава, и сказал:
– Должен заметить, Мортимер, что это телефонное хулиганье, уж как хотите, но чересчур...
– У меня имеются ваши показания, Колстон, – прервал его Генри Мортимер, раскрывая папку. – Предлагается так: я вам все это зачитаю, а вы, если что, дополните. Возражений нет?
Возражений как будто никто не имел.
Гвен глядела в окошко, Джанет Джопабоком возилась со своим мудреным слуховым аппаратом на батарейках. Миссис Петтигру облокотилась на стол, подперла рукой подбородок и замерла. Чармиан в своей новой синей шляпке, личико сердечком, была сама безмятежность. Алек Уорнер исподтишка разглядывал незнакомцев – сначала миссис Роуз, потом мистера, а уж затем и мисс Лоттинвиль. У миссис Роуз брови были раз и навсегда вздернуты в знак покорности судьбе и лоб изборожден глубокими морщинами. Мистер Роуз держал голову набок; он был неимоверно широк в плечах, брыляст, и обвислые щеки, нос и вялый двойной подбородок казались повторением одной и той же кривизны. Супругам было обоим под восемьдесят, если не больше. Мисс Лоттинвиль была маленькая, сухонькая и сердитая с виду. Левый угол ее рта и правый глаз то и дело одновременно подергивались.
Генри Мортимер читал не слишком официальным, однако жестким голосом:
«...утром, в начале двенадцатого... все три раза... Судя по голосу, простой человек с улицы. Тон угрожающий. Сказано было во всех трех случаях...»
«...во всякое время дня... впервые – двенадцатого марта. Сказано было... Тон сугубо деловитый... По голосу хулиганистый юнец...»
«...утром, с самого утра... каждую неделю с конца прошлого августа. Образованный мужчина средних лет... тон чрезвычайно зловещий...»
«Звонил очень вежливый молодой человек...»
Это были показания Чармиан, и Годфри не выдержал:
– Ну какой же он вежливый молодой человек, что он говорит-то? Думай ты головой, Чармиан!
– Все три раза он разговаривал очень вежливо, – сказала Чармиан.
– Простите, – сказал Генри. – Я, может, продолжу? А потом дам слово Чармиан.
Он дочитал показания Чармиан, и та сказала:
– Все правильно.
– Ну какой же он вежливый? – вопросил Годфри.
– Мистер Гай Лит, – объявил Генри, продолжая чтение. – Ну, Гай, конечно, не приехал...
– Гай поручил мне сообщить, – вмешался Алек, – что мы вольны обсуждать его показания как и сколько нам угодно, лишь бы не касались его частной жизни до тысяча девятьсот сорокового года.
– Еле таскается с двумя клюками, – заметил Годфри.
– Показания Гая, – сказал Генри, – по существу, не отличаются от прочих – с той, однако, любопытнейшей разницей, что ему звонят по междугородной из Лондона от шести до семи вечера, когда действует льготный тариф. По его мнению, это безобразничает какой-то школьник.
– Чепуха, – сказала дама Летти. – Это мужчина средних лет.
– Казалось бы, чего проще, – сказал Генри, – засечь междугородный телефонный звонок из Лондона в провинцию. Однако же полиция до сих пор не выяснила, кто и откуда звонит Гаю Литу в Стедрост.
– Вот именно, – сказала дама Летти. – Полиция...
– Впрочем, это мы обсудим позднее, – сказал Генри. – На очереди показания мистера Рональда Джопабокома – да, Рональд ведь тоже не приехал. Что такое с Рональдом, Джанет?
– Юнец, не более того, и, по-моему, хулиганистый, – отозвалась Джанет Джопабоком.
– Рональд, – прорычал Годфри ей в ухо. – Почему Рональд не приехал? Он же обещал быть.
– Ах, Рональд. Да, он должен был мне позвонить. Позабыл, наверно. Беда с ним. Я не дождалась и позвонила ему сама, но его не было дома. Право же, я нынче за Рональда отвечать не могу. Вечно он где-то пропадает.
Алек Уорнер вынул маленький блокнотик и что-то записал карандашиком.
– У Рональда, – сказал Мортимер, – впечатление такое, что звонит ему человек преклонного возраста, голос дрожащий и скрипучий, говорит умоляющим тоном.
– У него, должно быть, телефон не в порядке, – сказала дама Летти. – Звонит негодяй средних лет, говорит твердым голосом и зловещим тоном. И не забывайте, Генри, что я, к несчастью, общалась с этим типом чаще всех остальных.
– Да, друг мой Летти, вы, конечно, особенно натерпелись. Так, теперь ваши показания, мисс Лоттинвиль... «В три часа утра... Иностранец...»
В дверь просунулась голова миссис Мортимер.
– Чай готов, Генри, и ждет вас. Я накрыла в малой столовой, чтобы...
– Еще минут пять, Эммелина.
Она скрылась, и Годфри тоскливо поглядел ей вслед.
– И наконец мистер Роуз, – сказал Генри. – «Мне звонили на работу около двенадцати два дня подряд... деловой, официальный голос... мужчина пожилого возраста...»
– Вот это верно, – сказала дама Летти. – Только я бы назвала его голос зловещим.
– Он шепелявил? – осведомился Годфри.
– На этот счет мистер Роуз как будто ничего... Шепелявости не заметили, мистер Роуз?
– Нет, нет. Очень четкий выговор. Жена моя говорит – военный, но, по-моему, скорее правительственный служащий.
Все заговорили разом.
– Ну что вы, – сказала Джанет Джопабоком, – он просто...
– Это банда, – сказала дама Летти. – Наверняка орудует целая банда.
Мисс Лоттинвиль сказала:
– Уверяю вас, главный инспектор, это, несомненно, какой-то азиат.
Генри подождал, пока шум улегся, и спросил мистера Роуза:
– Вас самого устраивают ваши зачитанные показания?
– На сто процентов, – отозвался мистер Роуз.
– В таком случае продолжим обсуждение после чая, – сказал Генри.
– Но вы не зачитали показания дамы слева от меня, – возразила мисс Лоттинвиль. Слева от нее сидела миссис Петтигру.
– Мне никто ни с чем подобным не звонил, – отрезала та. – И показаний я никаких не давала.
В тоне ее был такой накал, что Алек Уорнер подумал: а ведь, пожалуй, лжет.
Миссис Мортимер сидела во главе щедро накрытого стола, держа наготове серебряный чайник.
– Иди-ка садись возле меня, – мягко сказала она Гвен, – поможешь передавать чашки.