Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 81 из 91

— Сижу, — сказал Тобела, кладя ассегай на пол перед диваном.

— А теперь тихо.

— Значит, вот чем мы будем заниматься? Сидеть и глазеть друг на друга?

Белый ничего не ответил.

— Вы выстрелите в меня, если я заговорю?

Молчание.

— С таблетками все было просто. — Кристина показала на белый флакончик. — И с платьем. Его у меня нет; оно в полиции. А вот кровь… С ней было сложнее, все получилось не сразу. Я не знала, как объяснить дочке, что мне надо уколоть ее иглой и набрать полный шприц крови, что ей будет больно… Мне надо было разбрызгать ее кровь на сиденье чужой машины. Вот что было самое трудное. И я волновалась. Боялась, что кровь свернется раньше времени. Не знала, достаточно ли будет такого количества. И потом, вдруг эксперты поймут, что кровь не… несвежая. Может, компьютер способен определить, что кровь предварительно целый день держали в холодильнике? И еще я не знала, можно ли провести анализ на генетическую совместимость.

Кристина прижала собачку к груди. На священника она не смотрела. Она смотрела на свои пальцы, переплетенные на ушах игрушечного зверька.

— Когда Соня принимала ванну, я вошла и солгала ей. Сказала, что нам необходимо это сделать, потому что мне нужно отвезти немножко ее крови врачу. Когда она спросила: «Зачем?» — я не знала, что ответить. Спросила, помнит ли она, как ей делали прививки в детском саду, чтобы она не заболела страшными болезнями. Она сказала: «Мама, мне было больно», и я ответила: «Но боль быстро прошла — и сейчас тоже пройдет, это то же самое, и все будет хорошо». И она ответила: «Ладно, мамочка» — и зажмурила глазки и протянула ручку. Раньше я никогда ни у кого не брала кровь, но нам, шлюхам, каждый месяц надо сдавать анализ на СПИД, поэтому я знала, что делать. Но если твой ребенок говорит: «Ой, мамочка, ой!» — тогда у тебя дрожат руки, тебе трудно и страшно…

— Чего мы ждем? Чего вы хотите? — спросил он. Но белый просто сидел и смотрел на него, положив пистолет на колени, и ничего не говорил. Только глаза время от времени моргали или скашивались в сторону окна.

Интересно, подумал Тобела, все ли у белого в порядке с головой. А может, он сидит на игле — уж больно странный у него взгляд. Нет, он не похож на наркомана. Его что-то гложет, грызет изнутри. Глаза неспокойные. Иногда у него дергалось колено, как будто там была рана. Пистолет в руке мелко подрагивал — движения были почти незаметны.

Он нестабилен и потому опасен. Интересно, получится ли отобрать у него пистолет, если он подтянется за подлокотники и придвинется чуть ближе чем на два разделяющих их метра? Если он улучит момент, когда белый вновь отведет взгляд к окну? Получится ли выбить у него пистолет из рук?

Тобела мысленно прикинул разделяющее их расстояние. Посмотрел в карие глаза.

Нет!

Интересно, чего они ждут? Да еще так напряженно?

Позже он получил ответ на некоторые вопросы. Зазвонил сотовый телефон. Он звонил два раза. Всякий раз белый вздрагивал — правда, едва заметно. Он брал телефон, смотрел на дисплей, но не отвечал. Слушал. Потом звонившие отключались. Через пятнадцать — двадцать секунд телефон дважды пикнул — прислали текстовое сообщение. Но белый не стал его читать.

Тобела понял: Гриссел ждет каких то распоряжений, указаний. Распоряжения пришлют по мобильнику. Сосредоточенность Гриссела вызвана стрессом. Беспокойством. Но почему? В чем дело?

— У вас что-то стряслось?

Гриссел молча воззрился на него.

— Может быть, я чем-то смогу вам помочь?

Гриссел метнул взгляд на окно, потом посмотрел на него.

— Вы не возражаете, если я немного посплю? — спросил Тобела. Потому что ничего другого он сделать не мог. А сон был ему необходим.

Никакой реакции.

Он устроился поудобнее, вытянул длинные ноги, положил голову на диванную подушку и закрыл глаза.

Но сотовый зазвонил снова; на сей раз белый нажал кнопку «Прием» и сказал: «Гриссел слушает», а потом: «Да, я его нашел». После долгого молчания он ответил: «Да».

И потом опять: «Да». Помолчал. «А дальше?»

Тобела слышал, что на том конце линии Грисселу отвечает мужской голос, но не мог различить слова.

Наконец Гриссел убрал трубку от уха и встал, сохраняя безопасное расстояние между собой и Тобелой.

— Пошли, — скомандовал он.

— Спасибо, мне и здесь хорошо.

Тишину комнаты нарушил выстрел; пуля пробила дыру в диване совсем рядом с его головой. Из дыры вырвалась обивка и пыль; облако медленно оседало на пол. Тобела посмотрел на белого; тот молчал. Потом он встал и развел руки в стороны.

— Спокойно, — сказал он Грисселу.

— В машину!

Он пошел.

— Стой!

Он оглянулся. Гриссел подошел к ассегаю. Посмотрел на него, потом на Тобелу, как будто колебался, не зная, на что решиться. Наконец он нагнулся и поднял ассегай.

Не хочет оставлять улик, понял Тобела. Плохо, очень плохо!

Они условились, что Карлос заедет за ней в половине пятого, но в четверть пятого в дверь постучали. Кристина открыла и увидела колумбийца с букетом; он расплылся в улыбке.

— Вот, значит, кончита, где ты живешь, — протянул он, входя. — Это твой дом. У тебя здесь красиво. Очень красиво!

Ей стоило большого труда оставаться спокойной и дружелюбной, потому что она была вне себя от волнения. Сонина игрушечная собачка лежала на самом виду, а шприц с кровью был еще в холодильнике.

Она собиралась спрятать игрушку и шприц в сумках с продуктами — она ведь обещала Карлосу приготовить ужин и накупила много всякой снеди. В ее дамской сумочке лежало свернутое платьице Сони. Карлосу все было любопытно. Он пожелал осмотреть ее спальню и детскую комнату. На него произвел большое впечатление ее огромный плазменный телевизор (Карлос купит тебе такой же, кончита. Для тебя и Сони!). Потом он не спеша подошел к холодильнику.

— Да-а, вот это холодильник! — с восхищением протянул он.

Но открыть дверцу Кристина ему не дала.

— Карлос! — воскликнула она так резко, что испугалась звука собственного голоса.

Колумбиец испуганно оглянулся — совсем как ребенок, которого застигли на какой-то шалости.

— Пожалуйста, помоги мне отнести сумки в машину.

Она решила услать его вниз с сумками.

— Си. Конечно! А что ты приготовишь?

— Это сюрприз, поэтому я и не разрешила тебе открыть холодильник.

— Но я хочу посмотреть на него изнутри.

— В другой раз.

Кристина прекрасно знала: другого раза не будет.

Белый сел на левое заднее сиденье, а Тобеле приказал сесть за руль.

— Поехали!

— Куда?

— Езжай.

Тобела покатил прочь от своей фермы. В зеркало заднего вида он не видел, что творится на заднем сиденье. Он повернул голову, как будто желая рассмотреть какое-то мелкое препятствие на дороге. Краем глаза он увидел, что Гриссел расстелил на коленях дорожную карту.

Тобела начал анализировать все, что ему удалось узнать. Скорее всего, Гриссел все-таки полицейский — об этом говорили и его поведение, и пистолет. Белый знал, где находится его ферма, и догадался, что Тобела обязательно наведается домой. Есть и кое-что поважнее: других полицейских поблизости нет. Район не оцеплен.

Гриссел ждал конкретного звонка по мобильному телефону. «Да. Я его нашел». С начальством он бы говорил не так. Значит, он разговаривал не со своим начальством.

Кто еще охотится за ним? Для кого еще он обладает ценностью?

— Езжай к Джорджу, — велел Гриссел.

Тобела обернулся и увидел, что карта уже свернута.

— К Джорджу?

— Ты знаешь, где он находится.

— Это почти шестьсот километров отсюда.

— Вчера ты проехал больше тысячи.

Полицейскому известно, что вчера он уехал из Кейптауна. У него имеется доступ к официальной информации, но он — не начальство. Как-то не вяжется одно с другим. Надо попробовать что-то предпринять. Проще всего совершить какой-нибудь маневр, пока они еще на проселочной дороге, тем более что он пристегнут ремнем безопасности, а Гриссел — нет. Например, можно резко затормозить, а когда белого швырнет вперед, схватить его. И попробовать отобрать пистолет. Рискованно, конечно.