Пик Дьявола

— Нет, господи, не то… Матт, я ведь их совсем не знаю.

Что было ответить Яуберту? Он просто положил руку Грисселу на плечо.

— Как будто меня вообще не было десять лет. Десять лет, мать твою! Господи, Матт, а ведь они у меня хорошие. Славные. — Он вытер под носом рукавом и всхлипнул. Яуберт ритмично похлопывал его по плечу. — Извини, я не собирался реветь тут у тебя.

— Ничего, Бенни, все нормально.

— Это ломка. Нервы ни к черту.

— Я тобой горжусь. Сколько ты уже держишься — неделю?

— Девять дней. Ни капли. Но что такое девять дней по сравнению с десятью годами?

— Бенни, все наладится.

— Нет, Матт. Не знаю, наладится ли все хоть когда-нибудь.

Он вошел в актовый зал, выделенный для работы объединенной оперативно-следственной группы. Все уже собрались и ждали его. У него возникло ощущение, будто слезы, которые он пролил в кабинете Матта, осушили его. Капитан Хелена Лау жестом подозвала его поближе. Он подошел к ней:

— Как дела, капитан?

— Помаленьку, инспектор. У нас…

— Меня зовут Бенни.

Она кивнула и показала на стоящий перед ней компьютер.

— Мы завели базу данных всех нераскрытых дел, жертвами в которых были дети. Таких дел много… — Она говорила медленно и спокойно — умиротворяюще. — Мы обращаем особое внимание на самые тяжкие преступления. Убийства. Изнасилования. Сексуальные домогательства. Всего таких дел сто шестьдесят.

Гриссел негромко присвистнул.

— Да, инспектор, новости не радуют. И так дела обстоят только на Полуострове, а на всю страну их еще бог знает сколько. Мы включаем в базу данных имена детей, ближайших родственников и подозреваемых. Классифицируем преступление и место, где оно было совершено. Если ребенок стал жертвой в результате бандитских разборок, мы помечаем такие дела буквой «Б», потому что они несколько отличаются от нашего случая. Если убийство или ранение совершено с применением оружия, мы вписываем орудие преступления. И дату. Вот и все. Потом мы сможем сопоставлять наши данные. Когда поступят новые сведения, мы сможем сравнить их с тем, что у нас уже имеется в базе.

— Звучит неплохо.

— Но поможет ли это?

— Никогда не знаешь, что поможет, а что нет. Но мы не можем себе позволить бездействовать.

Гриссел не знал, удалось ли ему убедить ее.

— Капитан, нам понадобится еще два раздела.

— Называйте меня Хеленой.

— Мне нужен еще один раздел в базе данных: средства передвижения. Мы нашли отпечаток протектора. Может, из него удастся что-то выжать.

— Хорошо.

— Не уверен, что средство передвижения нам чем-то поможет. Сейчас меня волнует другой вопрос. Интересно, как наш убийца выбирает жертв. Как он решает, кто станет следующей жертвой?

Хелена Лау кивнула:

— Версий две. Первая: он работает в системе юстиции или в правоохранительных органах — ну, скажем, он полицейский, секретарь суда, кто угодно. Но, раз вы говорите, что таких дел сто шестьдесят… и велик разброс в составе преступлений и местонахождении преступников. По-моему, он все-таки узнаёт о преступлениях из средств массовой информации. Слушает радио или читает газеты. Или смотрит телевизор. Со мной трудность в том, что я газет не читаю и почти не слушаю радио. Но я хочу знать, когда жертвы убийцы с ассегаем становились героями новостей. Выясните, когда появлялись репортажи о жертвах мстителя. Много ли времени проходит от появления, скажем, статьи в газете до убийства? Я ясно выражаюсь?

— Да. Ничего, если мы будем чертить схему на этой доске? — Она показала на противоположную стену старого лекционного зала.

— Да, — кивнул Гриссел. — Спасибо.

Он встал. Джейми Кейтер сидел в углу и, что называется, ел его глазами. Купидон и Безёйденхаут сидели друг за другом — каждый за своим столом. Он выдвинул стул и сел напротив них.

— С ассегаем все ясно, — начал Купидон. Перегнулся назад и извлек пакет — длинный и тонкий. Развернул коричневую бумагу, и на столешницу упал ассегай. Сверкающее лезвие тускло блеснуло при дневном освещении. — Валла! — заявил он.

— Вуаля, — поправил его Безёйденхаут. — Деревня, это же по-французски. Означает: «Вот, смотри!»

— С каких это пор ты у нас стал специалистом по иностранным языкам?

— Я просто помогаю тебе не свалять дурака.

Гриссел вздохнул:

— Так что там у нас с ассегаем?

— Я взял его взаймы в галерее африканского искусства Пирсона на Лонг-стрит. Шестьсот рандов с НДС. Его привезли из «Зулусского рассвета», магазина в Пайнтауне. Я беседовал с господином Виджаем Кумаром, заведующим отделом сбыта «Зулусского рассвета». Он говорит, у них есть агенты, которые ездят по всей стране и скупают ассегай. В провинции Квазулу-Натал есть мест тридцать, где их производят.

— Ассегай — не искусство, — заметил Безёйденхаут.

— Буши… — начал было Гриссел.

— Да я только так говорю. Сегодня все обзывают «искусством». Да я за такую штуковину и пятидесяти рандов не отдал бы.

— Но ты ведь не турист из Германии, у которого полно евро, — возразил Купидон. — Самое главное, наш подозреваемый мог купить свой ассегай на любом углу. В галерее Пирсона говорят, что только в Кейптауне ассегаями торгуют пятеро или шестеро парней. Да еще пара местечек есть в районе Ватерфронта, два в Стелленбоше и одно в южном пригороде. Белые из Европы просто обожают ассегаи и африканские маски. И еще страусиные яйца. Представляете, им толкают страусиные яйца по двести рандов за штуку! Причем пустые внутри…

— Вон, мне бы хотелось, чтобы на твой ассегай взглянули эксперты.

— Есть, шеф! Они уже изучают такой же. Я взял взаймы две штуки; просто хотел показать тебе один, Бенни, чтобы ты на него взглянул. Эксперты соскребут с него пепел и жир и сравнят с тем, что было обнаружено в ранах всех трех жертв.

— Спасибо, Вон. Молодец!

— Как скажешь. Только не смотри на меня так, будто мне еще предстоит смотаться в Дурбан.

— Будь на связи. Передай мне заключение экспертов, как только оно будет готово.

— Конечно. Завтра же. А сегодня я съезжу во все места, где продают ассегаи. Может, у них сохранились сведения о покупателях, и мы сможем вычислить его. Ну, слипы от кредиток, налоговые счета-фактуры — в общем, что угодно. Посмотрим, что мне удастся отыскать.

— Пожалуйста, включи имена покупателей в нашу базу данных. Пусть капитан Лау сравнит их со своим списком.

— Будет сделано, шеф!

Гриссел повернулся к Безёйденхауту:

— Что у тебя, Буши?

Безёйденхаут подтянул к себе груду папок с таким видом, словно они наконец-то приступили к чему-то важному.

— Еще не знаю. — Он по одной снимал папки сверху. — Дело Энвера Дэвидса, — начал он. — Пока это у нас самое серьезное дело. Родители ребенка живут в неофициальном поселении на углу Вангард и Риджвей. Тамошние жители называют свой поселок Байко-Сити, а местные власти никак не называют. Отец безработный; один из тех, кто стоит по утрам на Дурбан-роуд и тянет руки, когда строительные фирмы являются туда за дешевой рабсилой. Мать работает в Стикленде, на заводе по переработке бумаги. Туда свозят старые картонные коробки и делают из них туалетную бумагу. Мягкую, как пух. Понятия не имею, почему бумагу сравнивают с пухом, — он липнет. Ну ладно, я всего лишь полицейский. В общем, они уверяют: в ту ночь, когда убили Дэвидса, они вместе сидели в своей лачуге. Но отец сказал про смерть Дэвидса, цитирую: «Слава богу». Говорит, если бы он знал, где найти эту сволочь, он сам бы его прикончил. Но уверяет, что убил Дэвидса не он и ассегая у него нет. Соседи говорят, что про ту ночь они ничего не знают. Ничего не видели, ничего не слышали.

Гриссел хмыкнул.

Безёйденхаут вытащил из груды еще одну папку:

— Вот список всех детей, совращенных Преториусом. Их одиннадцать. Представляешь? Одиннадцать тех, о ком нам известно. Я начал обзванивать родителей. Почти все живут в Бельвиле. Поеду туда завтра. День будет долгий и трудный. Их имена я тоже включу в базу данных.