Школа добродетели

Эдвард не мог сдержать радость. Метафора была абсолютно точной: он чувствовал себя так, будто его разрывало от этой самой радости, она струилась из глаз, из ушей, изо рта и со ступней его ног. Он поднялся на ноги, закрыл глаза и лоб руками и крепко держал себя, чтобы эмоции не захлестнули его целиком. Постоял так некоторое время, не двигаясь и глубоко дыша. Потом пошел к раковине и стал тщательно бриться. Рука его дрожала. Растягивая губы под бритву, он посмотрел на свое безумное ухмыляющееся лицо. Не мешало бы помыть голову, но сейчас ему было не до этого. Он протер лицо и откинул назад со лба темные длинные волосы. Какими темными и яркими были его глаза! Он снял хлопчатобумажный джемпер и принялся искать галстук, раскидывая ногой бумаги на полу. Тут он заметил последний лежащий на кровати нераскрытый конверт с адресом печатными буквами и решил, что надо посмотреть и его. Там оказалось письмо от Брауни.

Мой дорогой Эдвард!

Я очень рада, что видела тебя и была с тобой. Это было крайне важно для нас обоих, все произошло так красиво и принесло столько пользы. Я очень благодарна тебе за откровенность и искренность, за твою любовь к Марку и скорбь по нему, за ту задушевную поддержку, что я получила от тебя. Наверное, ты уже прочитал письмо от моей матери. Я так счастлива за нее, за то, что она сумела преодолеть эту жуткую, безумную боль. Ей во всех смыслах стало лучше. Наш траур по Марку никогда не кончится, но он станет другим, более мягким и мудрым, не таким экстремальным. Ты очень сильно нам помог. Мы должны были встретиться. Очень жаль, что я не дождалась тебя в пабе, когда ты не смог прийти. Я, конечно, понимаю, что тебе могло помешать только что-то чрезвычайное. Пожалуйста, не беспокойся на этот счет. И еще я рада, что мы встретились в той комнате — Томас Маккаскервиль написал мне, что ты будешь там. Мне было необходимо увидеть это окно, и слава богу, что я смогла сделать это вместе с тобой. Я чувствую, что мы вдвоем сделали некий набор дел, которые нужно было сделать как ради Марка, так и ради нас самих, а без тебя я бы никогда не смогла полностью справиться с ними. Я благодарю и благословляю тебя всем сердцем.

Ты, наверное, уже слышал, что я собираюсь замуж за Джайлса Брайтуолтона. Мы уже сто лет знаем и любим, друг друга, но Джайлс думал, что он гомосексуалист. (Одно время он даже считал, что влюблен в твоего брата… Не знаю, известно ли это твоему брату.) Теперь он определился. (Раньше я ничего о нем не говорила, потому что и говорить было нечего.) Мы поженимся в следующем месяце и будем жить в Америке, где я надеюсь найти научную работу. С нами поедет и моя мать. К тому времени, когда ты получишь это письмо, нас уже не будет в Англии. Похоже, все довольны. В особенности хорошо проявил себя Уилли. Кажется, он встревожился, когда я написала Джайлсу, что познакомилась с тобой! Джайлс тоже встревожился. Моя мать всегда хотела, чтобы я вышла за него, и она очень рада. Полагаю, поэтому она и смогла простить тебя.

Эдвард, я хочу верить, что не причиню тебе боли. Нас свел Марк, и наша взаимная приязнь (надеюсь, что она сохранится) появилась благодаря ему и через него. Джайлс все знает, но больше ни с кем я не буду об этом говорить, это наша с тобой тайна. Вообще-то я испытала облегчение, когда ты не пришел в этот паб. Это было чем-то вроде желанного знака. Мы с матерью будем жить в Новом Свете, не тревожа прах Марка. И я надеюсь, что ты, дорогой Эдвард, обретешь покой, избавишься от чувства вины и разрушительного отчаяния, связанного с прошлым. Винить некого. Жизнь полна ужасных вещей, но всегда нужно смотреть в будущее и думать о том, какое счастье ты способен создать для себя и для других. Мы можем сделать столько хорошего, но для этого нам нужно много сил. Прими мое сочувствие в связи со смертью твоего отца. Какое счастье, что ты был с ним перед его смертью! Джайлс присоединяется ко мне, посылает тебе привет и наилучшие пожелания. Мы очень надеемся скоро увидеть тебя — здесь или там.

С самыми глубокими и почтительными благодарностями, с любовью,

Брауни.

Эдвард вдруг понял, что, читая письмо, он хватал ртом воздух, выкрикивал какие-то несвязные восклицания, задыхался. Потому что сразу же понял: ждал он вовсе не письма. Он стоял, широко расставив ноги и успокаивая дыхание, а когда снова просмотрел письмо и удостоверился, что понял все до конца, положил его на стол рядом с азалией и лег на кровать. Значит, Брауни уехала. Ее отобрали у него, и она исчезла. Она была сном примирения и любви, и она завершила свою миссию. Эдвард верил в нее страстно, почтительно, она была для него критерием реальности и истины. Но в каком-то смысле она для него никогда не существовала. Он был ей необходим для ее собственного «ритуала». Он был ей нужен как часть Марка, остаток, реликвия. Она написала о нем Джайлсу. Она вовсе не была частью истории Эдварда, все это выдумки, игра воображения.

Даже ее приход в комнату Марка организовал Томас. А он подвел ее дважды, трижды — и это после того, как она столько сделала для него, прошла такой путь. Она испытала облегчение, когда он не появился, это стало для нее желанным знаком, указанием на то, что она не должна чувствовать себя виноватой из-за любви к нему, хотя на самом деле все это время она любила другого человека. Значит, пока он думал, что его вине и скорби положен целительный конец, исполненный глубокого смысла, на самом деле ему был явлен мираж, который возник лишь в его голове. Нет, это не приказ об освобождении. Свет пал на тех, кто простился с ним, оставив его позади, в темноте; в прежней темноте, полной мучений и призраков, от которых он избавился на короткое время, пока спал. С демонической точностью ко всем другим болям теперь добавилась боль ревности. Ревность не умирает никогда. Плохие новости для молодого человека. И он вспомнил свой сон о бабочке-душе, что порхала по комнате, никак не могла вылететь в окно, а потом упала замертво на пол. Эдвард безвольно лежал на кровати, сложив руки на груди, и за его закрытыми веками собирались слезы.

Примерно в это самое время Стюарт тоже читал письмо, доставленное с утренней почтой.

Мой дорогой Стюарт!

Извини, что напугала тебя своим курьезным изъявлением любви. Все это теперь кажется очень странным, и я думаю, это один из тех случаев, которые Томас называет психопатическим эпизодом. Конечно, я должна извиниться перед тобой! Пожалуйста, не волнуйся обо мне или о моем душевном состоянии — все это определенно осталось позади. Ты знаешь, что я теперь, как это было всегда, дома с Томасом, а отношения с твоим отцом, которые всегда были нелегкими и мучительными, закончились. Все осталось в прошлом, и я надеюсь, это не повлияет на продолжение отношений между нашими семьями. Я рассчитываю на твою помощь. Пожалуйста, пусть никакие проблемы, связанные со мной, не расстраивают тебя. Ведь ты не сделал мне ничего плохого, все происходило в моем воображении. Ты не был частью того, что я переживала, ты был лишь внешним импульсом, чем-то вроде толчка или удара. Я думала, что ты как-то повлиял на меня, но на самом деле это не так. Ты был нейтральным элементом, своего рода катализатором. Благодаря твоей духовной отстраненности от мирского я смогла разобраться в своем положении, и ты вызвал к жизни вещи, не имеющие никакого отношения к тебе. Я возложила все это на тебя, как ослиную голову. Я решила, будто влюбилась в тебя, но это просто от удивления — я вдруг поняла, что могу смотреть на вещи иначе. Все это существовало только во мне, и я прошу у тебя прощения. Эдвард вел себя очень мило, спасибо ему за сочувствие и доброту. Пожалуйста, передай ему привет, если он рядом. Мередит тоже посылает привет и загадочно говорит, что «все в порядке». Он утверждает, что ты поймешь, о чем речь. Он ужасно вырос за последнее время и теперь учится в школе-интернате. Томас с пациентом — у него еще осталась пара пациентов. Если бы он был здесь, он тоже передал бы тебе привет. Я надеюсь, мы скоро встретимся.