Рыцарь света

Таковая оказалась поблизости. Заведение было грязным, дымным и продуваемым всеми ветрами, но из окошка виднелись причалы и стоявший там Этелинг. Жених Милдрэд… или уже муж? Артуру надо было это выяснить.

Довольный кормежкой калека с готовностью поведал, что Эдмунд Этелинг — один из самых богатых и именитых людей в округе, даже местные нормандские бароны вынуждены считаться с ним. Ведь в Этелинге течет кровь прежних саксонских королей, к тому же он весьма возвысился в прошлогоднюю военную кампанию. Мог бы и дальше служить принцу Юстасу, но по натуре он человек мягкий, скромный и невоинственный. Он сам ведет хозяйство, не нанимая управляющего, поэтому вернулся в Девоншир, разводит тут своих свиней, пасет овец, торгует шерстью, а еще неплохой доход Этелингу приносят его оловянные рудники, и он даже вывозит олово в Нормандию. Так что человек он небедный и вполне может позволить себе отправиться на большой турнир, который состоится в июне в Лондоне. Об этом турнире сейчас много говорят, ведь известно, что король устраивает его по случаю бракосочетания своего младшего сына Вильгельма с юной Изабеллой де Варен. Однако и Этелинг тоже собирается сыграть в Лондоне свадьбу. Тан не скрывает, что его избранница из Денло [11], дочь одного из тамошних баронов, и они должны обвенчаться сразу по окончании рыцарских игрищ.

Артур выставил говорливому калеке еще кувшинчик пива и вышел. Теперь он знал, что Милдрэд все еще держится своего обещания и сумела уговорить отца отложить свадьбу почти на полгода. А что смог сделать за это время Артур? Ничего. Зачем же он так настаивал, раз не смог справиться? И все, что он может, это явиться к отцу Милдрэд и заявить, что тот сделает свою дочь несчастной, если разлучит их. Какое нелепое требование, какая самонадеянность! Благородный Эдгар Гронвудский, должно быть, просто рассмеется ему в лицо!

Погруженный в свои горькие мысли, Артур отправился в дом, где должны были остановиться его приятели.

— Долгонько же тебя не было, — сказал Рис, открывая дверь небольшого флигеля под самой городской стеной. — А тут Метью едва не поколотил меня, когда я намекнул, что знаю, что в том проклятом документе.

Разумеется, Рис не удержался и поведал монаху о том, что сделал Артур. И теперь Метью, сидевший на низком табурете, словно нахохлившийся филин, тут же стал порыкивать на Артура, что тот согрешил, раз осмелился обокрасть умирающего рыцаря.

Юноша молча протянул ему футляр с посланием.

— На, сожги и успокойся.

— И ты не побоялся бродить с ним по Экзетеру? Да любой воришка мог его у тебя стянуть, и тогда бы наши головы не стоили и ломаного пенса!

Метью был просто не в духе и поэтому решил, что его приятеля так уж легко облапошить. Артур ничего не сказал монаху, молча растянулся на лежанке под бревенчатой стеной. Сейчас их с Милдрэд будущее было для него важнее целого королевства. Да и Метью он неплохо знал; тот, получив футляр с документом, долго вертел его в руках, но все же не стал жечь, бормотал что-то сокрушенно. Артура его негромкое бормотание усыпило не хуже маковой настойки.

Ему приснилась Милдрэд. Она была такой, как в их последнюю встречу: в светлом свободном одеянии, с распущенными по плечам волосами, отливающими лунным светом. Ее прозрачные глаза ярко блестели. Она смотрела из окна высокого дома, но вдруг неожиданно оказалась рядом и спросила:

— Ты стал рыцарем? Мы сможем быть вместе?

— Да, моя прекрасная леди.

Судя по всему, это было сказано Артуром, хотя он понимал, что молчит, что уста его будто облиты свинцом и он не может их разомкнуть.

А Милдрэд словно прошла сквозь него. Вот только что она стояла перед ним, а теперь уже в стороне, и к ней приближается чей-то силуэт в черном. Миг — и они обнялись: девушка в светлом и темный рыцарь. Он не мог видеть лица этого рыцаря, ибо его полностью скрывал закрытый цилиндрический шлем. Артуру хотелось кинуться, вырвать ее из объятий незнакомца, но он лишь стоял и смотрел.

— Я рада, что ты это сделал, — услышал Артур голос Милдрэд, столь узнаваемый, что он предугадал даже ее легкий негромкий смех.

Да, она была счастлива и обнимала своего рыцаря в черном. Но Артур все же успел заметить, что у того на груди нашит большой белый крест. Госпитальер? Артур из Бретани… или как там его? Артур ле Бретон?

Юноша гневно окликнул его по имени. Как смеет этот орденский брат, этот рыцарь… уже умерший рыцарь! Как он смел обнимать его возлюбленную?

Артур бросился на крестоносца. Он так и не понял, куда пропала Милдрэд, и все бил и бил рыцаря. Но эти удары не нанесли тому никакого вреда. Тогда Артур решил снять с него шлем. Рыцарь не препятствовал, шлем легко снялся, и Артур увидел его лицо. Увидел себя! Себя в облачении госпитальера, себя, имевшего право обнимать Милдрэд Гронвудскую!

Юноша очнулся, сел на лежанке.

— Ты долго спал, — услышал он рядом голос Риса.

Рыжий валлиец что-то помешивал в котелке над огнем, дверь была открыта, и в домик врывались потоки яркого дневного света.

— Метью велел не трогать тебя. А сам он отправился продавать корнуоллских пони.

Артур молча взял у него черпак, окунул его в котелок и попробовал бобовую похлебку. Слушал Риса, говорившего о том, что с продажей доспехов госпитальера пока лучше повременить.

— Такое тут будет в диковинку, привлечет внимание. Погляди-ка, Артур! — Рис откинул покрывало на соседней лежанке. — Я с самого утра протирал их, пронизывал в колечки шерстяную нить и полировал. Мало что мне доставляло такое удовольствие, как эта работа! Смотри, еще и полдела не сделано, а как кольчуга сияет!

Артур приблизился, просунул руки под спаянный из мелких двойных колечек доспех, приподнял. Кольчуга была великолепна! Мягкая, как ткань, переливающаяся, она напоминала чешую дракона. Неудивительно, что Артур ле Бретон продержался в ней так долго, хотя его рубили тесаками и кололи копьями.

Словно зачарованный, Артур потянулся к мечу. Меч! Оружие и знак рыцаря. Он легко выскользнул из ножен простой черной кожи, едва Артур взялся за крестообразную рукоять. Меч был длинный, атласно-серый, с широким бороздчатым клинком. Оценил Артур и рукоять, безо всяких украшений, но обтянутую кожей акулы, шероховатую и не позволявшую скользить в руке. Еще был пояс из наборных, украшенных черненой эмалью пластин, а также шлем, полностью закрытый, вороненой стали, с узкими, с обводкой из бронзы прорезями для глаз и множеством отверстий для дыхания в нижней его части.

Артур никогда еще так внимательно не разглядывал вооружение, причем был удивлен тем, что во сне видел его точно таким же, даже этот шлем он уже держал в руках… И под ним было его лицо. Не знак ли это?

К кольчуге прилагались кольчужные чулки. В них обычно затягивали ногу и сзади завязывали на множество прочных шнурков. Сейчас чулок был разложен полностью, и когда Артур приладил его к своей ноге и попытался завязать, даже Рис заметил, что он ему как раз впору. Да, Артур был такого же роста, что и погибший крестоносец, почти такой же комплекции… и звали его так же — Артур.

Заинтересованный Рис стал помогать приятелю облачаться и даже присвистнул, когда и кольчуга тоже оказалась Артуру впору, да и выглядел он в доспехах крестоносца так, словно те были предназначены именно для него.

Тут на пороге появился Метью. Увидев, чем заняты его друзья, он резко захлопнул дверь.

— Похоже, корнуоллские ветры совсем выветрили ум из ваших голов! — Он постучал себя кулаком по лбу. — Я только и думаю, как избавить нас от малейших подозрений, а они тут играть в ряженых затеяли.

Но отведав бобовой похлебки и пива, Метью успокоился. Он был доволен, что удалось выгодно сбыть лошадей, закупить продуктов в дорогу и что теперь они могли ехать без остановок до самого Херефорда.

— А что ты сделал с документом? — спросил Артур, с явным сожалением снимая и упаковывая в суму доспехи госпитальера.

Монах молча жевал. Значит, ничего не сделал, понял Артур. К тому же Метью сейчас куда больше интересовало другое: стоит ли им сообщать отправившему их с заданием Херефорду о событиях в корнуоллских пустошах?

11

Денло — земли на востоке Англии, некогда подвластные завоевателям-викингам, т. н. область датского права в IX–XI вв.