Отражение

Может быть, прав Семен? И не ветряные мельницы это вовсе, а самые настоящие враги. Страшные, как зомби, которых и убить-то непросто, убьешь одного — два на его место приходят, будто головы у Змея Горыныча вырастают. И чтобы победить их, нужна какая-то чистая святая молитва, которую всяк на своем месте по всей стране одновременно произнести должен.

— Для них оправдано все, что выгодно! — объяснял Семен мужикам, словно думал о том же.

Потом стали прикидывать огневую мощь теулинского отряда. Выходило не так уж плохо: у Рогозиных по карабину «Тигр», «Калашников», два пистолета, у деда Монина старенькая, но надежная вертикалка «Зауэр», картечь и медвежьи пули, у Корчагина — «Сайга», у Павлова — СКС, у низкорослого Тюлина — ТОЗ-16, у чернявого хохла Денисенко — тоже, Филиппов откопал где-то в дедовском сарае винтовку Мосина, которая с той самой гражданской войны не достреляла, и, оглядевшись по сторонам — нет ли посторонних — победно выложил на стол две «лимонки»...

— Мужик, у которого брал, побожился, что они боевые, — объяснил.

Павлов и Рогозины хохотнули. А два кума Фоменко и Ковтун расчехлили целых четыре «ижа» разных калибров.

— У них могут быть гранатометы, да вообще все что угодно, — высказался наконец из своего угла Степан.

Мужики понимающе кивнули, мол, не совсем еще тут в лесах одичали.

Семен достал из стола самодельную карту, где была нанесена злополучная поляна и ведущая к ней тропа, и стал наносить карандашом диспозицию, попутно объясняя теулинским ополченцам задачи для всех и каждого, а также возможные варианты развития событий.

— Только бы поляна чего-нибудь своего не учудила, однако, — задумался под конец дед Монин.

— Неужели то, что Кляйн рассказывал про нее правда? — усомнился Степан.

— Еще как! — в голос ответили мужики.

— Главное, чтобы его предупреждение о десанте Кобрина не было бредом сумасшедшего, — Павлов внимательно посмотрел на братьев, словно надеялся увидеть на их лицах опровержение своим словам, — все-таки не верится, что пусть даже беспредельно богатому банкиру придет на ум, никого не спросясь, захватить целый поселок и прилегающие к нему территории. Да и в аппарат я этот не очень-то верю...

— Жаль, ты Кляйна не видел, — перебил его Семен.

— Все свое детство мечтал на войне побывать, фашистов бить, — признался вдруг Егор Корчагин, — а до седых волос дожил и вся страна в плен попала.

— Ничего, — недобро зыркнул исподлобья Тюлин, — земля у нас большая, есть ишшо куда отступать, да и похоронить их всех места хватит.

Все замолчали и как-то одновременно посмотрели в окно, куда потянулась напряженная и гудящая, как ток в высоковольтных проводах, тишина, где еле заметно густели сумерки, словно запитывались от вечно непросыхающей грязи на проселках. Пасмурный вечер обещал прохладную ночь, а уж что будет завтра — одному Богу ведомо...

2

Ах, не по душе Кобрину была последняя задача, поставленная Осинским. Куда-то в тайгу — дюжина вооруженных до зубов бандитов, армейский вертолет... Маленькая горячая точка на севере?

— Ты там местным старикам и старушкам скажи, что охранять их прилетел, — насмешливо успокоил его накануне Осинский.

— Мы их всех в хорошие места и благоустроенные дома переселим. Обеспечим беззаботную старость, все будет, как полагается. Так что пусть твоя солдатская совесть тебя не ест!..

Как же — не ест! У самого Кобрина жила в такой же заброшенной деревушке под Воронежем мать. И почему-то ясно представилось ему, как садятся за околицей вертолеты, и одетые в камуфляжную форму боевики рассыпаются по деревенским улочкам, вваливаются в незапертые дома и выгоняют на улицу удивленных и напуганных стариков... Фашизм какой-то! Он представить себе не мог, что он сделает с человеком, который грубо толкнет его мать в спину, выгоняя ее из собственного дома! И пусть даже ей предложат, как обещал Осинский, благоустроенную квартиру, в чем Кобрин очень сомневался, он рассматривал бы это, как покушение на дом своего детства.

А тут еще в последний момент навязался в их группу этот самовлюбленный кисломордый американец. Везде лезет со своими советами, ревностно следит за каждым шагом Кобрина. Видать, не накомандовался у себя дома. Спец он, может быть, и неплохой, советы, порой, дельные дает, но с такой вечно недовольной мордой ему лучше бы в платном туалете кассиром работать. Зашел, глянул на такого, и сразу в кабинку!.. Все равно, как-нибудь да вывернет.

Уже в вертолете Кобрин внимательно присматривался к каждому из своих бойцов. Те старательно выдавливали из себя наружу каменные лица. Насмотрелись голливудской стряпни о супермэнах в камуфляжной форме, теперь стараются — играют под крутых. Того и жди, начнут орать: «Так точно, сэр, никак нет, сэр!». Вот уж когда Маккаферти расплывется в счастливой улыбке. А, может, наоборот, скорчит такую же каменную рожу и пролает что-нибудь командное. На плечо!.. Тьфу, через плечо ему...

Половину этих парней обласкала бы армия, если б в силах была. Пока что ее ласки только для русских Маккаферти и хватает. Да, наверное, половина из них «осиротели», покинутые отцами командирами, уйдя из разведрот и спецназов, где по полгода, а то и больше не выплачивали денежное довольствие.

Вертолет завис. Рядом засуетился Маккаферти, пытаясь разглядеть в иллюминатор место приземления.

— Это есть та самая поляна? — спросил он.

— Мы же вместе с Вами здесь были, — недовольно ответил Кобрин.

— Тайга везде одинаковая, трудно запоминать, — пожал плечами генерал и тут же перешел к советам: — Я думаю, не надо садить вертолет на землю, всем прыгать с небольшой высоты, а вертолету быстро улетать. Когда мы проверим территорию, мы вызовем его по рации.

Кобрин и сам подумал об этом, но сейчас его буквально передернуло от очередного совета. Бросив на американца пренебрежительно-насмешливый взгляд он съязвил:

— Что, боитесь русских дедушек и бабушек со «стингерами»?

— Я думаю, нас тут будут не хлеб-соль встречать, — спокойно ответил Маккаферти и, чуть подумав, добавил: — Вы еще не знаете этого Рогозина. Это дьявол! Он появляется везде, где пахнет порохом.

— Вообще-то, операция готовилась тайно...

— Предосторожность никогда не мешает, — увидев, что Кобрин побагровел от внутреннего раздражения, Маккаферти переменил тон, — нет-нет, я не командовать, я просто давать нужный совет, Вам сейчас надо думать об очень многом, — даже с акцентом заговорил.

— Задолбал ты со своими советами, — хотел сказать Кобрин, но только вздохнул и буркнул куда-то в сторону, — заелись вы там в своей Америке.

Между тем, сделав круг над поляной, вертолет пошел на посадку. Кобрин нашел компромисс между самолюбием и советом Маккаферти и заглянул в кабину пилотов.

— Двигатель пока не глуши. Только по моей команде... — и первым, когда до земли оставалось еще метров пять, выпрыгнул из вертолета.

Упав на носки, завалился на бок, пружинисто покатился по траве, чтобы амортизировать удар о землю и одновременно не быть мишенью. Кто его знает, может, и прав этот американский вояка. Тайга, она и в Африке, джунгли...

Следом за Кобриным посыпались его ребята. Маккаферти был последним. Вертолет уже коснулся земли, а генерал, присев на корточки, пристально глядел по сторонам, всматривался в окружающий, как ему казалось, очень недружелюбный лес.

И стоило американцу ступить на землю, как лес этот ожил разнокалиберными залпами со всех сторон. Уже откатываясь в сторону, Маккаферти угловым зрением заметил, что местные робингуды несколько раз попали в мотор, и он задымил. Тут же на землю вывалились, матерясь, пилоты. Кобрина нигде не было видно. Осторожно переползая с места на место в необычайно густой и высокой траве, Маккаферти определил «пробелы» в кольце окружения. К одному из них он и пополз...

— Братва! Всем рассредоточиться и лежать! — раздался наконец-то голос Кобрина. — Ответного огня не открывать, сразу срисуют! Расползаемся в радиусе двадцати метров, а то вертушка может рвануть! Связь по рации! Против нас работают охотники!..