Отражение

— Проклятый Маккаферти! — не выдержал Майкл. — Даже это ему доверить нельзя...

— Маккаферти? — в свою очередь удивился Семен.

— Да, — ответил за Майкла Степан, — и мистер Кляйн как раз представляет фирму «IWC», которая собирается строить недалеко от фермы Павлова туристический комплекс для богатых идиотов из развитых стран. И, разумеется, вся инфраструктура поселка нужна им, чтобы начать данное строительство. Заселить там дешевую турецкую рабочую силу. Не правда ли, мистер Кляйн?

После этого «не правда ли» Майкл спешно выпил еще одну рюмку. Два брата смотрели на него с одинаковым холодным недоверием, от этой удвоенной силы в душе похолодело, и Майкл подумал, что сейчас его будут пытать. По-русски подвесят на дыбу, а этот природный здоровяк, которого зовут Сбитнем, «вправит» ему, на свой манер, все суставы.

— Как Ольга? Андрюшка? — спросил у брата Семен.

— Пока ты там воевал с ветряными мельницами, им угрожала реальная опасность. Я отправил их подальше от всего... — Степан сказал это так, будто опасность его семье возникла из-за Семена.

— Наталья тебе еще не докладывала?

— Я так и думал! — приложил кулаком по столу Степан. — Ох уж эти женщины. Нет, еще не звонила. А что, ей есть о чем рассказать?

— Есть, но я сначала хотел бы поговорить по душам с этим мистером, как бишь его?!

— Меня зовут Майкл, можно — Миша... — с каждой секундой Майкл чувствовал себя загнанной в угол мышью все больше. И по-русски и по-английски он мысленно материл Маккаферти, призывая на его голову все проклятья. Не забывал ругнуть и себя за самонадеянность. Оставалось надеяться на природное благородство русских победителей.

— Еще мне хотелось бы узнать, за кого играешь ты? — продолжил Семен, взглянув на Степана с недоверием, — А то, может, я не по адресу?

— Честно сказать, партию начали без меня. А мне, прежде чем сдать, засветили все карты. Если я даже спасую, мне никто не поверит. Да и не привык я по углам крыситься, кто мне потом поверит? И так — и так по счетам платить.

Долго они смотрели друг другу в глаза. Будто в зеркало. Только не было понятно: кто из них чьим был отражением, или оба они были отражением этого смутного времени. И оба думали о том, что им предстоит отразить. Какую силу? Долгий этот взгляд вряд ли имел какое-то осмысленное значение. Может, где-то в космосе он и выражался слиянием двух однородных, но разнополярных сил. Словно питали они друг друга.

Сбитень даже смущенно отошел к окну. Знал, что братья не бросятся лобзать друг друга со слезами на глазах, они и не примирились вовсе, а, вроде как, соглашение о совместных действиях против общего врага подписывали. Взглядом.

Зато протрезвевший американский резидент удивленно смотрел то на того, то на другого, все больше поражаясь внешнему сходству и внутренней разности, которая и читалась в нити этого взгляда. Он в своей жизни впервые видел такое. И не собирался скрывать своей впечатлительности, как подобает разведчику. Он вдруг понял, что давно уже проиграл, но почему-то не питал ненависти к этим людям. Как не питал пренебрежения к тем, кто под пьяную лавочку, оплакивая свою державу, выбалтывал ему ее секреты. Вспомни он в этот момент, как героические разведчики разжевывают ампулы с ядом, ему бы пришлось расхохотаться. Анахронизм!

Улыбнувшись сам себе, отчего близнецы посмотрели на него с некоторым недоумением, Майкл со спокойной душой начал излагать им тайну их же страны. По крайне мере все, что удалось узнать самому.

— В июне семьдесят восьмого года недалеко от селения Теулино проводились испытания аппарата, который получил название НИ-1, нейролептонный излучатель. Но сами изобретатели называли его «Сварожич». Это из языческой мифологии...

Рогозины одновременно кивнули: знаем.

— А я бы назвал его «Армагеддон», ну да меня никто не спрашивал. Для испытаний, как выяснилось позже, выбрали не лучшее место, которое и без того пользовалось у местных дурной славой. Попадавшие туда с трудом находили обратную дорогу, плутали, компасы показывали неверно. Там какая-то просека. Судя по данным геологов — еще допотопная. Мили полторы длиной. Первые испытания проводили на животных, в лабораториях — на мышах, уже в Теулино на хищных зверьках. Результаты были далеко не ошеломляющие для современной науки, но были. Это смотря с какой стороны! Например, у морских свинок подавили половой инстинкт, целый клан их просто вымер по соседству со «Сварожичем». У хищных удавалось повышать агрессивность или, наоборот, подавлять ее. Связь нейро и физиологических процессов в живом организме, я думаю, вам понятна. Испытателям удалось, скажем, сохраняя агрессивность хищника, заставлять не помнить его о голоде. Представьте себе льва, который без счета давит каких-нибудь газелей, но при этом не ест их! Уже тогда определились и первые недоработки. «Сварожич» зачастую действовал избирательно, то есть возбуждал именно те клетки мозга, которые поддавались этому воздействию. Были менее защищены. Генная или природная предрасположенность, уж не знаю, как сказать вернее, обуславливали вызов той или иной реакции. И более всего это проявилось во время опытов на человеке. Были подобраны платные и идейные добровольцы. Детальные отчеты исчезли вместе с их именами где-то в архивах КГБ, а, может, и глубже. Ученые взялись, было, за совершенствование прибора, учитывая уже полученные данные. Вот-вот должен был появиться НИ-2, но какого-то начальника клюнул в зад жареный петух. Он захотел массовых испытаний.

— Родина сказала надо — комсомол ответил «есть»! — вставил Степан.

— Да-да. Быстро нашли добровольцев среди военнослужащих срочной службы, пообещав кому ускорить демобилизацию, а кому — просто повысить пайку, звания и тому подобное. Почти роту солдат привезли под Теулино, разбили специальный лагерь. По периметру его охраняли спецподразделения КГБ. Местные жители, если и заметили что-то, так это непривычную суету вертолетов. Самое интересное, что испытатели решили не предупреждать испытуемых о времени включения «Сварожича», для которого приперли автономную электростанцию. О времени «Икс» знали единицы. Не знали, конечно, и спецназовцы, затаившиеся в лесу и единственные, кто имел здесь оружие.

— Неужели такие данные гэбисты оставили в каком-то зачуханном НИИ? — изумился Сбитень, до сих пор молчавший.

— Кое-что оставили, но я беседовал с очевидцем, про которого просто забыли. Все эти годы он живет в страхе и никуда не может сбежать, полагая, что как раз лишние движения заставят их вспомнить о нем. Работает там же, притворяется дураком и неумеренно пьет.

— Вы так все рассказываете, что невольно возникают сомнения, — под взглядом Семена Майкл снова почувствовал себя неуютно. Этот точно сначала выстрелит, а потом спросит.

— Если у вас есть возможность, проверьте информацию.

— У Вас что — личные счеты с Маккаферти?

— А у Вас? — парировал Кляйн, и тут же понял, что удачно, ибо в глазах Семена Рогозина заискрила сталь, будто клинки сшиблись. — Во всяком случае, даже если я не пацифист, то мне не хочется встретиться с обладателями этого «Сварожича». В Америке такую штуку назовут ласково, как уже называли атомные бомбы: будет какая-нибудь «Тетя Сюзи» вправлять американцам мозги. У меня есть предположение, что русским уже вправляют.

— ??? — так на него все посмотрели.

— Просто он не на всех действует. Может быть, вы все же дослушаете мой рассказ до конца?

Глава девятая

СВАРОЖИЧИ

1

Все эти годы Валерий Николаевич Попов...

Годы? Дни и ночи! Сквозь каждый отпущенный ему час он прокрадывался, как по вражеской территории! Он просыпался от шагов в подъезде, от порывов ветра, он шарахался от тормозящих рядом с ним машин, он избегал проходных дворов и подземных переходов... Это в Москве-то! Все эти годы Валерий Николаевич Попов испытывал страх и пил. Состояние перманентного опьянения уже давно не притупляло чувства страха, зато добавляло к нему такое же перманентное чувство стыда. Страх был всеобъемлющ и непобедим. Страх был везде и во всем: в утренней газете, в стакане с молоком, который каждое утро силой ему выпаивала рано поседевшая жена, в мусоропроводе, в переполненном автобусе, в шариковой ручке, которой Валерий Николаевич вел архивные дела института.