Страница 77 из 80
После этой телеграммы слет дельтапланеристов торжественно открыли. Начальство склонилось перед авторитетом Генерального. А он, как в юности своей, продолжал принимать самое горячее участие во Всесоюзных слетах сверхлегкой авиации, вспоминая свои, почти мальчишеские рассуждения о воздушном мотоцикле, впервые высказанные им в шестнадцать лет в своей наивной и одновременно глубокой по существу книжке по авиации.
Через всю жизнь пронес академик голубую мечту о таком полете на легких крылышках с легким моторчиком.
«Неужели мечта осуществилась? — думал он. — Неужели человечество село наконец на воздушный мотоцикл, чтоб изменить весь ход своей жизни?»
Воздушные гиганты Антонова вырастали рядом с мечтой о «сверхлегких». И в этом была своя закономерность.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Я верю, он будет создан, Всесоюзный музей авиации. И место для него уже уготовано — знаменитое Ходынское поле, что, слава Богу, еще сохранилось — некогда на окраине Москвы, — а ныне, понимай, уже в недрах столицы.
Ведь это здесь совершались первые полеты в России. Сюда приезжали, и неоднократно, москвичи, чтобы посмотреть на скромные, по нашему времени, взлеты крылатых храбрецов.
Отсюда улетали в бессмертье выдающиеся летчики страны, пересекавшие полюс, просторы родины, ставившие всемирные рекорды авиации. О них помнят и поныне.
Архитекторы изрядно и агрессивно поднажали на историческое поле, многое повидавшее на своем веку. Вокруг поднялись новые здания-этажерки, жадно стараясь выползти на открытое пространство, да еще в пределах города! Как же, незанятая территория… Пропадает.
Но поле еще держится… И сохранившиеся до наших дней ангары сумеют вобрать в себя, увы, немногочисленную сохранившуюся историческую технику — живой пример окрыленного таланта летающего народа:
Сюда, по мысли заслуженного ветерана, летчика-испытателя Игоря Ивановича Шелеста, который столько лет беспокоился о будущем Ходынки, необходимо свести со всех концов страны все, что сохранила история из области отечественной авиации.
В первую очередь музей, собравший в Монине многие образцы отечественных самолетов, — ныне этот музей удален от Москвы и практически малодоступен для широкого зрителя. Здесь на Ходынке должен сосредоточить свои экспонаты Музей авиации и космонавтики, занимающий ныне, увы, недостойное место в сравнении с еще сохранившимися успехами отрасли, которую он пропагандирует.
Сюда должен быть переброшен из Ульяновска самолет, на котором Валерий Чкалов и его самоотверженная команда пересекли Северный полюс, впервые перелетев из Москвы в Соединенные Штаты Америки.
Здесь должны быть восстановлены все старинные русские самолеты, вплоть до модели самолета Можайского. Сюда необходимо поместить и прекрасный макет многомоторного «Ильи Муромца», построенного студентами-выпускниками Рижского института гражданской авиации для кинофильма «Поэма о крыльях», посвященного выдающимся конструкторам России Туполеву и Сикорскому.
60 энтузиастов-студентов во главе с руководителем студенческого КБ, планеристом Виктором Ягнюком недавно кропотливо восстановили по чертежам и фотографиям воздушного гиганта начала века.
Наконец, сюда, во Всесоюзный музей отечественной авиации, следует обязать многочисленные конструкторские бюро и опытные заводы отправлять все свои самолеты в качестве экспонатов.
Здесь рядом со сверхзвуковым ТУ-144 А. Н. Туполева и ИЛ-86 В. С. Ильюшина должно найти свое достойное место многочисленное семейство самолетов О. К. Антонова. От АН-2, самого многотиражного в стране — до сверхгиганта «Руслана», чтоб высился своей почти пятиэтажной громадой над взлетным полем славной истории русской авиации.
Глядя на воздушных гигантов прошлого и настоящего, люди поймут, что история народа складывается не только из живых результатов творческого порыва сердца, но и из великих произведений, создававшихся силой человеческого разума, достойных не меньшего преклонения: машины, самолеты, моторы, планеры и вертолеты.
В этом блистательном параде плодов разума, прославившего небо нашей Родины, достойное место займут экспонаты, созданные Олегом Константиновичем Антоновым, человеком, безусловно, талантливым и разносторонним.
Он жил и творил в труднейшие годы становления Отчизны, будучи одним из самых ярких ее представителей. Он вынес на своих плечах все радости и все горести, связанные с этим историческим периодом, бескомпромиссно оставаясь Русским Человеком с большой буквы на всех сложных этапах эволюции страны.
Мы видели, с какой последовательностью и напором отстаивал Олег Константинович прогрессивные начала во многих областях жизни. Здесь и забота об экономике и планировании в стране, подлинная борьба за экологическую чистоту родной земли, голос художника, ратовавшего за развитие искусства и кинематографа.
Здесь, наконец, и непосредственная забота о человеке, о его жилье, о детях, о развитии спорта и планеризма.
Диву даешься, как успевал он, при своей бесконечной занятости не просто прикасаться, но и вносить свой ощутимый антоновский вклад в различные, казалось бы, несопоставимые области жизнедеятельности.
Всемирно известный авиаконструктор, Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета, академик, преподаватель Харьковского авиационного института, доктор технических наук, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, Государственной премии Украины, человек, возглавлявший Всесоюзные слеты дельтапланеристов, художественные выставки «Ученые рисуют», спортсмен, официально участвовавший в соревнованиях по теннису, «меценат», поддерживавший сотни увлеченных энтузиастов любительского авиастроения, — это далеко не все нагрузки, которые добровольно нес Олег Константинович. Параллельно с этим он умел выкраивать мгновения для личного творчества — создавал картины, писал стихи, публиковал многочисленные статьи, издавал книги, отвечал на бесконечные письма… Выступал перед молодежью, читал лекции.
Невольно встает вопрос: как и когда успевал он делать все это, оставаясь постоянно подтянутым и элегантным мужчиной неопределенного возраста?
С аналогичным вопросом обратился как-то к Антонову читатель на писательском вечере во Дворце культуры в Киеве.
— Как же вам хватает времени, чтобы писать при такой загрузке?
— Мои произведения — продолжение той же борьбы, которую я веду, — ответил Олег Константинович. — Потому-то и хватает…
Но, кроме борьбы, у него было еще много забот.
Ведь он был трижды женат на протяжении своей жизни. От каждой жены он имел детей, сохранивших, как и жены, добрые отношения между собою. В том, как это осуществлялось, заключается своеобразная мужская тайна Антонова, разгадать которую мне, видимо, так и не удалось.
Первая жена Антонова — Лидия Сергеевна Кочеткова — планеристка и конструктор, сохранила о бывшем муже самые теплые воспоминания.
Первый сын Олега Константиновича, Роллан, очень похожий внешне на отца, все годы живший с матерью, одновременно искренне дружил с отцом на протяжении всей своей жизни. Увы, он уже скончался.
Вторая жена, Елизавета Аветовна Шахатуни, и после развода с Антоновым, до последних дней его жизни, на протяжении многих лет, продолжала работать с ним в конструкторском бюро главным «прочнистом», занимаясь техническими расчетами грандиозных антоновских самолетов.
Ее дочь, Анна Олеговна, доцент Киевского института инженеров гражданской авиации.
Через несколько лет после развода Антонов вступил в третий брак. Его новая жена — Эльвира Павловна, была на тридцать один год моложе мужа. На его глазах она заканчивала высшее учебное заведение и воспитывала двух детей Олега Константиновича — дочь Елену и сына Андрея.
Все дети дружили между собой. Жены периодически встречались.
В том, как Олегу Константиновичу удавалось сохранить сложный баланс взаимоотношений в трех семьях, и заключается его тайна.
Не будучи вполне здоровым человеком — многолетний туберкулез, затем рак в последние годы жизни, — Олег Константинович придирчиво следил за собой, чтобы всегда «находиться в форме». И это ему, безусловно, удавалось — он, как говорится, держал себя в руках.