Страница 32 из 121
К ЖЕНСКОМУ СЪЕЗДУ *
(Декабрь, 1908)
Не спорьте о мужских правах,— Все объяснимо в двух словах: Нет прав у нас, Как и у вас. И если в Третьей Думе мы Цветем, как розы средь зимы, То благо вам,— Что вы не там. Вы с нами пламенно ползли — Вы с нами нынче на мели. И вы, и мы — Добыча тьмы. Но мудрых нет как нет у нас, Во век их не было у вас, И мы, и вы Без головы… Чьи сны давно уже мертвы? Кто будет в Мекке, мы иль вы? Ни мы, ни вы… Ни вы, ни мы… А в воду ужас каждый час Толкает больше — вас иль нас? У двух полов — Хорош улов. Не спорьте о мужских правах, Все объяснимо в двух словах: Коль пасс, так пасс, Для нас и вас… <1908>ЕЩЕ ЭКСПРОМТ *
У старца Шварца Ключ от ларца,— А в ларце просвещенье. Но старец Шварец Сел на ларец Без всякого смущенья. Сиденье Шварца Тверже кварца. Унылая картина. Что ж будет с ларцем Под старцем Шварцем? Молчу, молчу невинно… <1908>К ПРИЕЗДУ ФРАНЦУЗСКИХ ГОСТЕЙ *
Слава богам! Петроград посетили французские гости. Сладкие вести теперь повезут они в вольный Париж: Пышных, развесистых клюкв и медведей на Невском невидно, Но у «Медведя» зато французская кухня вполне. Русский казенный оркестр гремел без препон Марсельезу, В честь двух парламентскихстран выпил французский посол — «Гений финансов» теперь пеплом посыплет прическу И с благородной тоской Милюкову портфель передаст!.. Где ж интендантский грабеж, реформобоязнь и Думбадзе, Черные сотни, застой, тучковская Дума и гнет? О, безобразная ложь русских слепцов-эмигрантов! Сладкую весть повезут французские гости в Париж… 1910 г., февральПОТОМКИ *
Наши предки лезли в клети И шептались там не раз: «Туго, братцы… Видно, дети Будут жить вольготней нас». Дети выросли. И эти Лезли в клети в грозный час И вздыхали: «Наши дети Встретят солнце после нас». Нынче, также как вовеки, Утешение одно: Наши дети будут в Мекке, Если нам не суждено. Даже сроки предсказали — Кто лет двести, кто пятьсот, А пока лежи в печали И мычи, как идиот. Разукрашенные дули, Мир умыт, причесан, мил… Лет чрез двести? Черта в стуле! Разве я Мафусаил? Я, как филин, на обломках Переломанных богов. В неродившихся потомках Нет мне братьев и врагов. Я хочу немножко света Для себя, пока я жив, От портного до поэта, Всем понятен мой призыв… А потомки… Пусть потомки, Исполняя жребий свой И кляня своипотемки, Лупят в стену головой! <1908>ЗЛОБОДНЕВНОСТЬ *
Я сегодня всю ночь просидел до утра,— Я испортил, волнуясь, четыре пера: Злободневность мелькала, как бешеный хвост, Я поймал ее, плюнул и свез на погост. Называть наглецов наглецами, увы, Не по силам для бедной моей головы — Наглецы не поверят, а зрячих смешно Убеждать в том, что зрячим известно давно. Пуришкевич… обглоданный, тухлый Гучков… О, скорее полы натирать я готов И с шарманкой бродить по глухим деревням, Чем стучать погремушкой по грязным камням. Сколько дней золотых и потерянных дней, Возмущались мы черствостью этих камней И сердились, как дети, что камни не хлеб, И громили ничтожество жалких амеб? О, ужели пять-шесть ненавистных имен Погрузили нас в черный, безрадостный сон? Разве солнце погасло, и дети мертвы? Разве мы не увидим весенней травы? Я, как страус, не раз зарывался в песок… Но сегодня мой дух так спокойно высок… Злободневность, — Гучкова и Гулькина дочь, Я с улыбкой прогнал в эту ночь. <1908> вернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернуться