Страница 25 из 42
Лилит осталась довольна выступлением Вероники, во время разговора она находилась неподалеку, но на глаза девушки не попадалась, чтобы не смущать ее еще больше. Впрочем, смутить Ветрову не удалось, она все больше входила во вкус липкой, сладкой патоки, называемой известностью, и думала, что становится настоящей стервой.
— Привет, Верочка, давно не виделись! — На Веронику с энтузиазмом, достойного лучшего применения, накинулась подруга Мила Токарева. — Как хорошо, что ты мне позвонила! Как раз выдался свободный часик, пойдем, перекусим. Ты только что из студии Раевской?! Ошалеть, как тебя пиарят! Ты и Раевская? Слабо представляю вас вместе, но передачу обязательно посмотрю, чего бы мне это не стоило. О! Какая замечательная машинка? Твоя? Не может быть! Подскажи, кому продать душу, чтобы получить такую же!
И Мила потянула Веронику в ближайшее кафе, посвящая ее в свои неурядицы.
Во-первых, обещанное место начальника отдела новостей уплыло от нее кораблем-призраком. Откуда-то из провинции приехал ушлый родственник главреда, которого он тут же осчастливил ее местом. Во-вторых, произошло еще одно убийство, а сначала-то думали, что самоубийство, а Милка до сих пор не располагает материалом. Случайные свидетели отказываются что-либо говорить, а режиссер Корзун, из-за которого по непроверенным слухам капризная звезда погибла, залег в лечебницу подальше от следствия и расспросов. В-третьих, а это обиднее всего, в личной жизни Людмилы Токаревой царит полный штиль. А это угроза ее женскому либидо. И вообще все уныло, грустно и несправедливо устроено в этом мире.
Девушки сели за столик и подождали, пока подойдет официант, примет заказ и скроется в недрах общепита, при этом Мила болтала, не переставая. Она фонтанировала разочарованием, как проснувшийся вулкан горячей лавой. Только после того, как Вероника призналась, что воочию видела убитую, Мила потрясенно замолчала.
— Собственно, — вздохнула Ветрова, — я встретилась с тобой, чтобы поделиться этим. Понимаешь, эта Ева расспрашивала меня про любовь. И я подумала, что кроме тебя и Эльки, не считая родителей, мне любить некого. — Вероника не стала озвучивать свои мечты про синие глаза. К чему, если им не суждено сбыться? — И захотелось сделать вам что-то хорошее…
— Ты замечательная подруга, — всхлипнула Мила и потянулась через стол, чтобы обнять Веронику. — Ты самая-самая, самый ценный источник информации! И я тебя тоже люблю потому, что ты возрождаешь меня к жизни. Теперь пусть провинциальный родственник захлебнется слюной! Верочка, — она схватила ее за руку и сильно сжала, — там есть нечто?!
— Есть, — кивнула Вероника и рассказала Миле про пистолет в правой руке у левши Надеждиной.
Восторгу журналиста не было предела! Мила крикнула официанту, чтобы тот нес шампанское, Вероника едва ее остановила, говоря, что днем не пьет.
— Ты даже не представляешь, как меня спасла!
Мила достала из сумочки сложенную пополам газету, положила ее на стол и любовно разгладила, указывая на первую полосу.
— Вот здесь, — ткнула она пальцем в центральное место, — здесь будет моя следующая статья про застреленную Светлану Надеждину! Нет, за это точно следует выпить. Верочка, ты мое счастье!
— Кто это?
Вероника взяла газету в руки и пригляделась к центральной фотографии. На ней была запечатлена смазливая блондинка с внешностью куклы Барби с фарфоровым, неестественным личиком. Но от ее взгляда исходили такой холод и безысходность, что Вероника невольно вздрогнула.
— А, это, — махнула рукой Мила, — родственник раскопал, сволочь. Блондинка, с которой отдыхал в Куршавеле наш самый богатый холостяк Миша Прохоренко. Девица обольстительной наружности, по всей видимости, пользуется бешеной популярностью у мужиков. Полагают, что она больна страшной заразной болезнью, после общения с ней у Миши нашли признаки древнего смертельного недуга. В наше-то время?!
— Третий всадник Апокалипсиса Чума, — прошептала Вероника, явственно видя перед собой не фарфоровое личико, а оскаленную маску без глаз и носа.
— Во, точно, этой самой чумой Прохоренко и заболел. Врачи не дают положительного прогноза.
Врачи…
Этот страшный наряд лекаря чумы — длинный плащ со шляпой и маска с клювом, защищающая лицо от заразы. Стекла маски служат защитой для глаз, в длинном клюве спрятаны целебные снадобья и ладан для носа, во рту лекаря — чеснок, который он постоянно жует, благо маска не дает запаху распространиться. Длинный плащ и шляпа пропитаны воском, защищающим от блох. И посох в твердой, безжалостной руке, чтобы отгонять им обезумевших безнадежных больных.
— Третий всадник Апокалипсиса красивая девушка, — прошептала Вероника.
— Да, красивая девушка, — не понимая смысла фразы, согласилась с ней Мила. — Ты у нас теперь вращаешься в звездных тусовках. Если вдруг ее увидишь, то обязательно сообщи мне. Представляешь, Ветрова, из-за нее рушится вся моя карьера! Вдруг удастся взять у нее интервью.
Вероника подняла глаза на подругу и внимательно посмотрела. Людмила Токарева такая же как она. Для нее на первом месте стоит карьера. А где любовь? Если бы она существовала…
После перекуса Мила решительно заявила, что им нужно продолжить разговор за делом. Вдруг, Вероника вспомнит новые подробности убийства Надеждиной! А дело было неотложным, Миле приспичило забрать снимки у Семена Цепина, и она потянула с собой в фотоателье подругу. Вероника не стала отказываться, у нее до встречи с Лилит еще оставалось свободное время.
Колокольчик прозвенел пронзительно призывно, Мила толкнула дверь и вошла первой. Вероника загадала, если она увидит Никиту, то все будет хорошо. Все будет хорошо, как говорил ей Замятин. Что именно, она сама не понимала.
— Привет, Вероника.
Она увидела его из-за плеча подруги и обрадовалась. Приятный парень, в меру общительный, в меру надоедливый, ах, он же обещал ей позвонить!
— Я тебе звонил, — сказал Никита, усаживая ее на стул посредине зала и включая рабочее освещение. — Но не дозвонился.
— Я была занята, — улыбнулась Вероника. Сегодня она была хороша! Постаралась для передачи «Домашний уют». Пусть снимает ее, у Бородина талант делать интересные снимки.
— Между прочим, — заметила Мила, — тут еще и я.
— Тебе тоже привет, — сказал Никита, не отрывая взгляда от Вероники.
— Очень признательна, — пробурчала та и направилась в каморку. — Сеня на месте?
— Я здесь! — ответил тот, — заваливай, есть провокационные снимки Прохоренко и его блондинки!
— И этот туда же, — вздохнула Мила и прошла к Семену.
— Замечательно выглядишь, — сказал Никита, наводя камеру на девушку, — как всегда прекрасно. Я тебе говорил, что не умею преподносить комплименты? Все слова кажутся недостаточными, чтобы выразить твое совершенство.
— И ты утверждаешь, что не умеешь льстить? — рассмеялась Вероника.
— Отличный момент, — защелкал фотообъектив. — Надеюсь, ты не спешишь.
— Но позировать вечно не намерена.
— Пойдем гулять!
— У меня машина неподалеку.
— А мы прогуляемся по парку пешком. Возьмем фотоаппарат…
Никита посмотрел на улыбающуюся Веронику. Она заметила, что его синие глаза излучали тепло и нежность, надежду и спокойную уверенность. Какая огромная разница во взгляде Максима и Никиты! В глазах Замятина, пронзительных, ошеломляюще глубоких, скрыта безвозвратность, в которой можно утонуть. Во взгляде Никиты, потрясающе оптимистичном, хочется купаться, как в ласковых лучах летнего солнца.
— Пойдем, — согласилась Вероника. — Только не забудь фотоаппарат.
Они тихо вышли из ателье, но колокольчик предательски зазвонил.
— Ничего, — сказал Никита, — скоро конец рабочего дня, пару снимков сделает и Семен.
— Мы погуляем только до вечера, — лишила его надежды Вероника. — В семь часов у меня встреча с продюсером и режиссером.
— Заметано, — кивнул Никита и взял ее за руку.