Любовь по договоренности

Выпустив клуб ментолового дыма изо рта, а потом еще две витые дымные змейки из носа, Марина действительно начала рассказывать дальше без всяких на то просьб с моей стороны:

– Мы со Златкой всю жизнь вместе. В одной песочнице играли. Ходили в один детский сад, учились в одном классе. В институты, правда, поступили разные. Златка – в медицинский, а я в политехнический… Но все равно дружили. Она даже свидетельницей была на нашей свадьбе с Георгием. Восемнадцать лет назад… – Марина так яростно затянулась, что сигарета мгновенно почернела, съежившись в пепел почти до самого фильтра. Потом женщина выдохнула целое облако дыма и вынуждена была даже помахать перед собой рукой, чтобы снова увидеть мое лицо, на несколько секунд скрывшееся от нее за этой нестойкой завесой.

Тут принесли кофе. Марина приняла чашку без всякого удивления, будто заказывала ее сама, тут же отпила хороший глоток и снова помахала рукой уже для того, чтобы как-то остудить обожженный рот. Я по-прежнему молчала.

– Интересно, – произнесла она, продолжая неприятно улыбаться, чем безжалостно смяла в морщины свои щеки, – как давно это у них началось… Впрочем, теперь я поняла: с моей стороны было сущим идиотизмом не замечать, что они симпатизируют друг другу. Гошка всегда охотно слушал мои россказни о Златке, хотя и называл ее глупой курицей, а она… да… теперь я это четко вижу… смотрела на него с каким-то особенно значительным выражением лица. Я думала, что Златка просто уважает Георгия, а выходит, все это время она его… любила… Впрочем, нет! Какая еще любовь! Между ними была просто самая вульгарная связь!

Слово «вульгарная» Марина произнесла с таким отвращением на лице, что ее подруга (конечно, теперь уже бывшая) сразу представилась мне грязной, неопрятной бомжихой с щербатым затхлым ртом и растрескавшимися бородавками на пальцах. И это несмотря на то, что я точно знала: Злата – яркая чувственная блондинка с тонкими запястьями! Вот она, сила слов! Еще я подумала о том, что нет на этом свете ничего более непрочного и эфемерного, чем дружба. Не только женская, как вы, наверно, успели подумать. Мужчины в случае насущной необходимости так же легко предают друзей. Приходилось наблюдать…

Последнее время я довольно легко обхожусь без подруг. Общение с ними отнимает массу времени, которое я могу потратить на свои романы. Во-первых, ими я зарабатываю на жизнь, во-вторых, являясь полной хозяйкой собственного произведения, я расставляю человеческие фигурки в том порядке, какой придет в голову. Никакой, даже самый хитроумный герой на кривой кобыле меня не объедет, а любую проштрафившуюся героиню (подругу) я могу, условно говоря, оставить на съедение волкам в дремучем лесу, сослать на галеры или растворить в серной кислоте. Ни одна из придуманных мною женщин никогда не сможет увести у меня мужа. Хоть этот мужчина меня и достал, но он все же мой собственный, а потому никому не стоит раскатывать на него губы.

Пока Марина прикуривала следующую мою сигарету, я успела подумать о том, что бедняжку ждет сегодня нелегкий вечерок. Муравьиный Георгий, в конце концов, где бы его сейчас ни носило, будет вынужден вернуться домой, и между ними произойдет диалог, который может стоить женщине здоровья. Их разговор здорово украсил бы задуманный мною роман, если б мне, конечно, довелось при этом присутствовать. Впрочем, сию сцену легко смоделировать…

– Между прочим, вы могли бы мне помочь… – проронила вдруг Марина после того, как опять длинной затяжкой превратила в пепел сразу половину сигареты.

– Я?! – Моему удивлению не было предела. Если отчаявшаяся женщина вдруг решила, что я могу выступить посредницей в деле ее переговоров с блудным мужем или бывшей подругой, то она здорово ошибается. Для своего романа я все придумаю самостоятельно.

– Да! Вы! – Марина резко приободрилась, одним махом затушила в пепельнице сигарету и всем телом подалась ко мне. Ее и без того темные глаза сделались почти черными из-за расширившихся зрачков. – Всех моих подруг Георгий знает в лицо, а потому при их участии я не могу провернуть операцию, которая только что пришла мне в голову.

– Но почему вы решили, что… – начала я, но женщина тут же перебила меня вопросом:

– Вы ведь замужем, не так ли?

После того, как я кивнула, Марина решила уточнить:

– И вы не знаете, изменяет вам муж или нет, да?

– До сегодняшнего дня я была убеждена, что не изменяет, но… после случившегося с вами твердой уверенности в его непогрешимости у меня уже нет… – честно ответила я.

– А я теперь думаю, что непогрешимых мужей вообще нет, а потому предлагаю вам сделку!

– Сделку? – удивилась я. До сих пор никто ничего подобного мне не предлагал, а потому я уже заранее на все согласилась. Такого жизненного опыта у меня еще не было, а он, все с той же писательской точки зрения, может стать бесценным.

– Да! Чтобы вы с ходу не отказались, я сначала хочу предложить вознаграждение! Вот! – Марина положила передо мной свою левую руку, на среднем пальце которой сверкал перстень. Я, абсолютно не разбирающаяся в ювелирных изделиях, сразу поняла, что он драгоценный. В полумраке кафе было не очень понятно, какого цвета камни в перстне, но выглядело украшение по-царски.

– Натуральные сапфиры, – пояснила Марина. – Эксклюзивная вещь. Будет ваша, если согласитесь.

Ну, знаете, это уже чересчур! Писатели не продаются за перстни с сапфирами! Это скажет вам любой из них… но… Писателя вполне можно купить за сюжет бестселлера… Да! Сюжет, что уже просился в книгу, был от меня на расстоянии всего лишь длины столика кафе «Осенний блюз», и упускать его – слишком глупо.

– Я не ношу колец, – ответила я, – а потому вы лучше расскажите, что задумали, и, возможно, это заинтересует меня куда больше, нежели ваши эксклюзивные сапфиры.

– Хорошо!

Марина сразу убрала руку, и я поняла, что расставаться с перстнем женщине совсем не хотелось. Поскольку она все же готова была его отдать, стало окончательно ясно, сколь серьезны ее намерения. Хотя… Я не была бы писательницей, если б тут же не продумала такой вариант: я делаю то, что от меня хочет Марина, а она не только не дарит перстень, а, условно говоря, отвозит меня в дремучий лес на съедение волкам, продает на галеры или растворяет в серной кислоте. Так стоит ли соглашаться на ее предложение? Впрочем, решение я приму потом, а пока выслушаю Маринины соображения.

– Хорошо! – еще раз повторила Марина. – Я расскажу… Гоша… ну… мой муж, Георгий, очень любит своего брата Бо…

– Бо? – Я вопросительно вскинула брови.

– Ну да… его так все зовут… На самом деле он Богдан… Бо младше Гошки почти на десять лет. Ему сейчас двадцать восемь. Мой муж очень любит брата. Мне кажется, даже излишне… как-то слишком болезненно, чуть ли не как сына… Помогает во многом, денег всегда подкидывает, все его беды старается руками развести. Разумеется, Бо этим пользуется… как последняя сволочь…

– Вы не любите Бо?

– Особенно любить мне его не за что. – Марина произнесла это вполне спокойно, и я поняла: ненависти к нему она не испытывает, что тут же и подтвердилось. Покрутив в пальцах зажигалку, женщина продолжила: – Но и раздражения он у меня особого не вызывает. Если я назвала его сволочью, так поделом… пользуется он Гошкой совершенно беспардонно… А вообще наличие Бо меня всегда устраивало. У нас с мужем дети… никак не получаются, а Гоша… он никогда не стремился завести их с какой-то другой женщиной. Думаю, потому, что у него есть тот, кого можно любить по-отцовски, – младший брат. И вот этого-то Гошкиного брата я вам и предлагаю!

– В каком смысле? – удивилась я.

– Понимаете, мой муж страшно ревнует брата к женщинам, поскольку они вполне могут заместить Гошку в жизни Бо. Нет, только не подумайте чего-нибудь такого… отвратительного… Никакого инцеста… однополой любви… Все совершенно в другой плоскости… Если Бо женится, то будет меньше нуждаться в обществе брата, реже прислушиваться к его мнению, просить совета…

– А самому-то Бо разве не нужны женщины?