Страница 6 из 8
– Не понял…
– Чего ты не понял? – Ася начала теснить Эдика к выходу. Так улыбаются официанты закрывающегося заведения, пытаясь выпроводить засидевшихся клиентов. – У нее стресс, тепло попрощаться с тобой она не в состоянии. Твоя девка спала на ее белье, ела из ее посуды, вытиралась ее полотенцами и сперла почти всю косметику. И где ты таких берешь, Жбанский? Это умудриться надо! Надеюсь, презервативов в помойном ведре вы не оставили?
– Это не я, – опустил голову опальный кавалер. – Ты не поверишь, но это не я! Это мой друг Мишка…
– Не поверю. Поэтому иди, не отсвечивай. И вообще, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Куда ни плюнь, везде ты не прав. Такая ваша мужская доля. Вы инфантильные идиоты, которые сами себе все портят. И ладно, если бы только себе. Я тебе, если хочешь знать, даже сочувствую. Такую девушку потерять!
– Лучше бы помириться помогла. Сочувствует она…
– Не дай бог! – воскликнула Муравская. – Если после такого помириться, то я даже боюсь представить, что ты выкинешь на следующем этапе.
– А я бы мог на ней жениться, – бросил последний пробный шар Эдик.
– Ха-ха-ха! Звучит как обещание взять денег в долг без отдачи. Причем ты уверен, что кредитор почтет за честь отмусолить тебе кровно заработанное! Наглость – второе счастье, но не в твоем случае. Жбанский, исчезни!
– Мне нужно собрать вещи!
Эдик попытался прорваться в комнату, но Муравская больно ткнула его пальцем в живот и прошипела:
– Я тебе сейчас сама все соберу. В лучшем виде. Жди здесь.
– Вот так и рушатся мечты, – грустно вздохнула Женя, когда Жбанского выдворили за пределы квартиры и заботливая Ася усадила ее пить чай.
– Какая мечта, – отмахнулась Муравская. – Хуже, когда рушатся мечты о спокойной старости в обществе привычного и побитого жизнью мужа. Когда тебе ближе к пятидесяти, эти мечты восстановлению не подлежат. Уж лучше сейчас, когда есть шанс запрыгнуть в последний вагон.
– Хм, – скептически пожала плечами Женя. – Как бы ногу в прыжке не сломать.
– А не надо об этом думать. Мысль материальна. Хватит киснуть. Завтра отправляемся за путевками в новую жизнь. В любом случае, тебе нужно восстановить психику и забыть нелепый инцидент.
– Нелепый инцидент, – повторила Евгения, запустив пальцы себе в волосы и довольно сильно дернув. – Мне все еще кажется, будто я сплю. Этого не могло произойти со мной. Вот с кем угодно, только не со мной. Кстати, мы так и не выяснили, кто тут был с девицей. Может, все же не Эдик?
Муравская с демонстративным сочувствием посмотрела на Женю и усмехнулась. Это означало, что ей и так все ясно.
– Ну не такой же он идиот, чтобы даже не убрать за собой! – завелась Женя.
– Такой. Все они такие. Инфантильные инвалиды умственного труда. Дорогая моя, не майся дурью. Забудь его, как вырванный зуб. Он тебе больше не понадобится.
С Эдиком было связано слишком много, чтобы приравнять его к зубу.
– У меня с ним столько всего было, – вздохнула Женя.
– А могло быть еще больше, – разозлилась Муравская. – Дети, например! Вот представь, что у тебя тут носится какое-нибудь чудо с косичками и спрашивает, мол, а где папа? Почему он ушел? И чего ты ответишь? Ты, вообще, в курсе, что именно из-за детей множество теток терпит этих пьющих, гулящих и просто наглых эгоистов? И тебе бы пришлось его простить! И жить с человеком, в котором ты не уверена, который тебя предал и унизил! А все почему? Потому что – ребенок. Лебедева, скажи спасибо, что вас с ним ничего не связывает. Ушел – и скатертью дорога. Никто по лавкам не плачет. И даже если бы ты его не простила и все равно выперла, тебе бы на протяжении оставшейся жизни пришлось бы лицезреть эту противную морду, потому что мужья бывшими бывают, а папы нет. И твой Эдик регулярно маячил бы в поле зрения, требуя встреч с ребенком, когда ему удобно. То есть вытирать сопли, попу, мотаться по врачам, кружкам и развивалкам, не спать ночами, решать кучу сопутствующих проблем – это ты, а поиграться в удобное время с умытым, вылеченным и пристроенным всеми правдами и неправдами в сад ребенком – это папаня!
– Да уж, – согласилась Женя. – Умеешь ты убеждать.
– А то! – гордо выпятила бюст Муравская. – Скажи спасибо.
– Спасибо.
Она все еще не была уверена, что, выгнав Эдика, поступила правильно. Но не говорить же об этом Асе.
Ася Муравская была девушкой противоречивой, энергичной и неудачливой в личной жизни. Несмотря на ее проницательность и тонкое знание мужской психологии, противоположный пол вечно оставлял умную Асю с носом.
– Поматросил и бросил, – с неудовольствием констатировала всякий раз Асина мама.
К тридцати семи годам у Аси сложилось четкое ощущение, что вокруг одни «матросы». Надежных мужчин не было в принципе. Они являлись источником повышенной опасности и непреодолимых моральных проблем как в текущий период времени, так и в будущем. Ася видела мужчин насквозь, презирала и расстраивалась.
– Я как рентген. Мне скучно жить. Все эти гаврики у меня как на ладони, – переживала она. – Я заранее знаю, каких именно пакостей можно от них ожидать.
Работа консультантом в магазине бытовой техники сделала и без того прозорливую Асю экспертом в области психологии.
– Лучше бы я была наивной дурой, – сокрушалась Муравская, вырвав из своего израненного сердца очередного ковбоя. – Жить было бы гораздо проще. Мужики вообще умных не любят. Но когда я пытаюсь этой самой дурой прикинуться, они начинают злоупотреблять моей добротой.
Чтобы быть ближе к среднестатистическому идеалу, на который, по мнению Аси, клевали недальновидные, как деревенские караси, мужики, Муравская перекрасилась в блондинку. «Караси» стали клевать активнее, образовалась свобода выбора, но когда в ведре одни караси, то сложно выудить оттуда леща или осетра. Ася мечтала о красивом, умном и верном, соглашалась на некрасивых, но много о себе мнящих, а в результате оставалась ни с чем. Она верила в лучшее, но рассчитывала на худшее.
– Лучше уж морально подготовиться к падению в пропасть, чем орать в полете, уже туда рухнув, – поясняла она Жене, не улавливавшей логику объяснений. – Проще говоря, лучше неожиданно обрадоваться, если получится, чем расстроиться, не получив желаемое. Я пессимистичная оптимистка.
Иногда под настроение шибко умная Ася даже сочиняла стихи. Правда, получилось нечто внятное лишь однажды, но зато стих вышел таким, что Женя его даже выучила. И втихаря начала гордиться подругой.
Преподнесен шедевр был как поздравительный текст на день рождения, однако содержание для открытки с цветочками было слишком насыщенным. Видимо, Муравскую понесло.
Трудно быть счастливой,
Если встала рано.
Нос – сопливой сливой,
И на сердце рана.
Трудно быть красоткой.
Зеркало пинаю:
Сходства с этой теткой
Нет во мне, я знаю!
И с диетой в ссоре,
На весах – «ой, мама!»
Заедала горе —
Плюс два килограмма.
Трудно быть везучей,
Коль в душе разруха.
В этой жизни щучьей
Женщинам непруха.
Что там мелочиться,
Трудно нам, убогим…
Мужиком родиться
Повезло не многим!
Ну, чего? Поныла?
Навела тут сырость?
Быстро слезы смыла,
Перезагрузилась!
Дети, муж, работа…
Есть? Уже неплохо.
Не сложилось что-то?
Жизнь не без подвоха.
Я себя такую
Обожаю нежно.
В платье упакую,
Надушу небрежно.
Начешу прическу,
Макияж скорее!
Жизнь – она в полоску.
Ну, а я в ней – фея!
В этом опусе была вся Ася, с ее оптимистическим отчаянием и отчаянным оптимизмом.