Возможно, это любовь

Грег резко обернулся:

— Ты не все мне рассказала. Есть что-то еще, да, Пенни?

Она замотала головой:

— Нет, это все!

— Неправда. — Грег говорил так тихо, что она его почти не слышала, но знала, что больше не сможет сдерживаться.

— Я ненавидела ее за то, что она узнала про меня, — поспешно начала Пенни, — и думала, что она не сдержит свое обещание. Я хотела, чтобы она уехала. Я думала, если ты рассердишься на нее, она уедет, и я…

— Продолжай.

— В ту ночь, когда заболела корова… — начала Пенни и увидела, как Грег вздрогнул. — Селия правда звонила тебе, я слышала. Она сказала мне, что корова поправится, потому что ты приедешь. Боже, Грег!

Пенни никогда не видела Грега в таком состоянии, не могла даже понять, какое смятение в его душе вызвало ее признание. Селия говорила правду, а он обвинил ее во лжи. С самого начала он думал о ней плохо или пытался уверить себя в этом. Ничего не видя перед собой, Грег, шатаясь, направился к двери. Он не слышал отчаянного крика Пенни:

— Грег, умоляю, прости меня! Селия не сказала тебе, потому что сказала, что мне нужно много любви! Пожалуйста, не отворачивайся от меня, Грег!

Но Грег, не оглядываясь, спустился по темной лестнице и вышел в тихий сад. Селия, услышав его шаги, подняла голову и тихонько пробралась наверх. Она думала, что его комната пуста, и потому удивилась, услышав доносившиеся оттуда рыдания. Она тихо вошла и увидела Пенни. Девочка лежала ничком на кровати и рыдала так, что казалось, ее сердце вот-вот разорвется. Селия опустилась на колени и обняла несчастное, покинутое существо.

— Милая, что случилось? Расскажи Селии, — проворковала она.

Пенни не сразу смогла собраться с силами и сквозь сотрясавшие ее рыдания произнесла:

— Я рассказала Грегу про себя. Теперь он меня никогда не простит!

— Неужели… — начала Селия и осеклась. В конце концов, чем виновата Пенни? Они обе не поняли, что Грег находится в ужасном состоянии, и обе облегчили себе душу за счет него. — Расскажи мне все, — повторила Селия. Казалось, что она должна испытывать облегчение от того, что теперь Грег знает правду, но, к ее удивлению, она ощутила лишь страх. Она молчала, и Пенни робко спросила:

— Ты тоже сердишься?

Селия взяла себя в руки и ободряюще улыбнулась:

— Нет, милая. По крайней мере, не на тебя.

— Значит, на Грега?

— Нет, не на него.

— Тогда на кого?

— На себя, — призналась Селия.

— Я думала, ты скажешь, что на Вина, — разочарованно протянула девочка.

— Почему?

— Потому что если бы ты сердилась на него, то могла бы передумать и не выходить за него замуж. А потом, — внезапно добавила Пенни, — вы с Грегом бы поженились, и мы все были бы счастливы!

Селия беспомощно рассмеялась:

— Милая, какая глупость! Грег не имеет ни малейшего желания жениться на мне, а я…

— А ты?

Селия обняла девочку и повела ее к двери.

— Думаю, тебе давно пора спать, — твердо сказала она. — Завтра не вставай рано. У тебя была тяжелая ночь, я принесу тебе завтрак в постель.

Она уложила Пенни и поцеловала ее, потом медленно вернулась к себе в комнату. Не включая свет, Селия подошла к окну. Ужасных отблесков пламени уже не было видно, но в полумраке она заметила в поле фигуры людей. Пару раз до нее доносились их голоса. Потом она услышала какой-то шум совсем рядом. На тропинке, ведущей к дому, показалась одинокая фигура. Это был Грег, а его медленные, тяжелые шаги указывали на сокрушенного человека. Селия отошла от окна и легла в постель. В отличие от Пенни, она даже не могла плакать от несправедливости, которая произошла сегодня ночью. Она молча лежала в темноте, и ей казалось, что ее сердце разрывается на части.

Утреннее солнце осветило ужасную картину опустошения. Уцелел только один стог, и мужчины принялись сгребать сгоревшее сено. От остальных стогов мало что осталось. Вин с хмурым видом наблюдал за своим братом. В его душе кипело негодование. Возможно, он сделал глупость, поставив стога так близко друг к другу, но если Грег и злился на него за это, то он в свою очередь сердился на брата из-за страховки. Деньги можно было найти. Если бы Грег не руководствовался этими отсталыми понятиями и согласился бы на заем Уикемов…

Вин признавал свою оплошность, но, тем не менее, негодовал на Грега. Черты его красивого лица были искажены гневом. Если Грег попытается обвинять его, что ж, он сам виноват. Наконец Грег повернулся к нему:

— Два стога сгорели полностью, а другие три прогорели насквозь. Ни одно животное не станет есть такое сено! — Он искоса глянул на Вина. — Скажи людям, чтобы они увезли сено. Не хочу видеть эту картину из окна.

— Если ты обвиняешь меня… — резко начал Вин.

Грег равнодушно взглянул на него:

— Разве я это говорил?

— Нет, — нехотя признался Вин. — Но…

— Ты ведешь себя как привык вести, — продолжал Грег, словно не слыша. — Так было, когда ты складывал это сено, и теперь. Я понял, что мы все таковы.

— Что? — непонимающе спросил Вин.

— Ведем себя как привыкли, — объяснил Грег. — Люди не меняются, и их невозможно изменить, если все их поступки обусловлены характером. Я понял это прошлой ночью.

Вин пожал плечами. Неужели после пожара Грег спятил? Он очень странно ведет себя.

Грег вновь отправился осматривать сгоревшее сено. Воспользовавшись этим, Вин оставил место пожара, но у ворот обернулся и увидел, как Грег поднял что-то с земли. Вин смутно подумал, что это может быть что-то важное, но тогда его внимание ничто не привлекло, кроме того, его обуревали тоска и недовольство, ненависть к ферме и желание выбраться отсюда любой ценой.

Миссис Рейвнскар пожар тоже заинтересовал, но больше с эстетической точки зрения.

— Мне нравится смотреть на огонь, конечно, если он не представляет опасности. Изумительно, как языки пламени рвутся в самое небо, особенно ночью. Жаль, что меня никто не разбудил. Почему ты этого не сделала, Селия?

Селия не могла сказать, что эта мысль просто не пришла ей в голову, а если бы и пришла, она тут же бы ее отбросила. От миссис Рейвнскар не было бы никакой помощи, она бы только мешала. Селия примирительно сказала:

— Я не стала вас будить, поскольку вы так плохо спите.

— Но теперь я сплю намного лучше, — радостно объявила миссис Рейвнскар. — Люди не спят, когда несчастливы. А когда они могут думать о чем-то приятном, им легко заснуть!

Селия удивленно посмотрела на нее. Для миссис Рейвнскар было необычно высказывать такое обдуманное мнение, и внезапно Селии пришло в голову, что женщина сделала этот вывод, исходя из личного опыта.

— А вы можете думать о чем-то приятном? — поинтересовалась она.

— Если и так, то пока это только мое дело, — с достоинством ответила миссис Рейвнскар. — Когда все устроится, я скажу вам. Но не сейчас. Могу только добавить, что скоро в моей жизни будут большие перемены, и, скорее всего, к лучшему. — И она с таким напыщенным видом вышла из комнаты, что Селия не сдержала улыбку. Эта маленькая женщина была такой нелепой и трогательной. Если она действительно чувствует себя лучше и ждет каких-то перемен, что ж, бог в помощь.

Пенни спустилась позже, не ожидая завтрака в постель, молчаливая и с темными кругами под глазами. Однако у нее появился аппетит, что обрадовало Селию.

— Где Грег? — спросила Пенни.

— Где-то на улице, — коротко ответила Селия.

— Он хорошо поел? Жаль, что меня тогда не было…

— Все в порядке, — успокоила ее Селия. Она не сказала девочке, что завтрак, на котором присутствовали она, Вин и Грег, был самым мучительным испытанием. Почти никто не проронил ни слова, и Селия даже не притронулась к еде.

Когда Грег ушел, Вин принялся ругать его.

— Я больше не могу этого вынести! — бушевал он. — Когда слышишь, как повезло другим парням, какие связи они завели во время войны, какие должности получили, начинаешь завидовать. Подобное со мной никогда не происходит!

Селия с неохотой произнесла: