Киропедия

Чтобы лучше представить себе причины, заставившие Ксенофонта нарисовать такое обширное полотно псевдоисторического философского романа, столь далекого на первый взгляд от современной ему действительности, но на самом деле представляющего собой злободневную тенденциозно-политическую реконструкцию идеального военизированного государства с идеальным правителем-полководцем, необходимо принять во внимание и те изменения в социальной жизни греческого общества, которые произошли к середине IV в. до н. э., и аналогичные произведения его современников, двигавшихся сходными путями в поисках формы выражения своих взглядов.

Социальные потрясения, приведшие к кризису полисного устройства Эллады, начались с крушения Афинской морской державы в конце Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н. э.). Установившаяся затем спартанская гегемония оказалась еще менее долговечной, обнаружив полную неспособность ввести жизнь Эллады в русло мирного развития. Гегемония Спарты была сокрушена союзом греческих государств во главе с могущественными Фивами. Длительная борьба за преобладание завершилась битвой при Мантинее 362 г. до н. э. (описанием этого сражения заканчивается «Греческая история» Ксенофонта). Потерпели крах попытки крупнейших греческих полисов объединить под своей эгидой Элладу. Они привели к экономическому и политическому упадку; наступила эпоха всеобщей растерянности и неуверенности. Это время оказалось необычайно благоприятным для создания различного рода социальных проектов и утопий, целью которых было спасение общества. Так рождается политический роман, который, как видно на примере Свифта и Монтескье, появляется при резком ухудшении общего положения, когда писатель, отчаявшись найти точку опоры в настоящем, обращается либо к прошлому, либо к будущему, либо к отдаленным, доступным лишь воображению писателя странам.

Ксенофонт в «Киропедии» избрал ареной действия своего утопического романа далекие Персию и Мидию, тогда как Платон поместил свое идеальное государство вне времени и пространства, как некую голую абстракцию (но в действительности, по определению Маркса, оно оказалось афинской идеализацией египетского кастового строя). Небезынтересно отметить, что сохранилась античная традиция о соперничестве Платона и Ксенофонта на поприще создания проектов социальных переустройств. Авл Геллий (XIV, 3) сообщает по этому поводу следующее: «Те, которые составили о жизни и характере Платона и Ксенофонта объемистые и подробные сочинения, не удержались от того, чтобы не отметить какие-то скрытые и незаметные признаки взаимной их вражды и соперничества. Некоторые доказательства этого они находили в их произведениях. Заключаются же эти доказательства в следующем. Платон в столь великом множестве оставленных им сочинений нигде не упомянул Ксенофонта, и точно так же Ксенофонт нигде не упоминает Платона в своих книгах, хотя и тот и другой упоминают о множестве учеников Сократа, особенно Платон в диалогах, которые он написал. Авторы жизнеописаний упомянутых философов сочли за признак отнюдь не искренней или доброй воли тот факт, что Ксенофонт, прочитав две книги (первыми вышедшие в свет) того знаменитого сочинения Платона, в котором философ рассуждает о лучшем государственном строе и управлении, выступил против Платона. Ксенофонт описал совершенно другой тип царского управления, и это описание называется „Воспитание Кира“ („Киропедия“). Этим сочинением Платон, как говорят, настолько был встревожен и взволнован, что в какой-то своей книге, упомянув царя Кира, для того, чтобы принизить труд Ксенофонта и опровергнуть высказанные там положения, заметил, что Кир был мужем деятельным и отважным, но к правильному воспитанию не имел ровно никакого отношения. Таковы слова Платона, сказанные им о Кире».

Сейчас трудно сказать, в какой мере сведения, сообщаемые Авлом Геллием, соответствуют действительности, но остается несомненным, что творчество Платона представляет благодарный материал для выяснения отношения «Киропедии» к современному ей кругу идеи: оно позволяет яснее понять ту обстановку интенсивной работы общественной мысли (облеченной при этом в высокохудожественную форму), в которой «Киропедия» появилась на свет.

Жанр, в котором творил Платон, получил в древности название «сократических сочинений». [528]Это были диалоги, в форме которых Платон излагал свое философское учение. Этические постулаты Сократа и диалогический способ исследования понятий были им не только развиты, но расширены до пределов всеобъемлющей идеалистической философской системы. Сам диалог Платона превратился в художественное целое, где его философские поиски получили объективно драматическое воплощение. Платон использовал Сократа так, как афинские трагики, его современники, использовали миф, влагая в него современное созвучное злобе дня содержание.

Этот художественный прием применялся в аттической прозе, по-видимому, довольно широко, и Ксенофонт также отдает ему дань, сделав героем своего произведения основателя персидской монархии Кира Старшего. Образ мышления и поступки Кира и его окружения в изображении Ксенофонта изобличают в них, как это уже неоднократно указывалось в литературе, не персов, но скорее эллинов (вернее, спартанцев).

Глубоко враждебный афинской демократии, Платон тем не менее остался патриотом Афин, когда попытался создать прототип подвига, совершенного Афинами во время Греко-персидских войн. Мифическим отображением персидской державы послужило варварское государство с центром на острове Атлантида. В легенде об Атлантиде искусно скомбинированы различные греческие мифы, которые должны служить иллюстрацией политических идей Платона. Рассказ об этом острове Платон вкладывает в уста своего дяди Крития (диалог «Тимей»). Критий услышал его от деда, тот — от Солона, а Солон — от жрецов в Саисе.

Рассказ об Атлантиде продолжается также в диалоге «Критий». Здесь рассказывается о населении Атлантиды, происходящем от Посейдона, о централизации государственного союза атлантов, о столице, укрепленной как руками ее жителей, так и самой природой, о храмах и царских дворцах в центре Атлантиды, об оросительной системе и многих других сторонах быта и жизни этой страны. Остров Атлантида некогда находился перед Геракловыми столбами (Гибралтаром), и поэтому Атлантический океан был в те времена более доступным для мореплавателей. Чтобы придать более правдоподобия своему рассказу, Платон погрузил этот остров в море: [529]поэтому оно, будто бы, обмельчало в районе Геракловых столбов. [530]Свое повествование об Атлантиде Платон прервал в том месте, где должна была описываться война между древними Афинами и Атлантидой.

Необыкновенная живость и наглядность описания страны атлантов, поэтичность сюжета, его глубокая детализация очень рано привлекли к нему внимание ученых. Мы можем сказать, что рассказ Платона об Атлантиде является наброском древнейшего в истории Европы утопического романа. [531]Набросок этот не был доведен до полного завершения, но, несмотря на это, сила художественного воздействия этого сюжета оказалось настолько могучей, что вот уже несколько веков, как исследователи (и дилетанты, которых — увы! — особенно много) не перестают искать Атлантиду на огромном пространстве от Крита до Америки и Скандинавии. Родилась настоящая наука — атлантология — являющая собой пример отрасли человеческого знания, сделавшей объектом своего изучения миф, созданный одним человеком. [532]Характерно, что такие крупнейшие авторитеты науки в древности, как Аристотель и Страбон, равно как и многочисленные современные исследователи, считают Атлантиду чистейшим вымыслом философа. [533]

Платоновский миф об Атлантиде среди остальных мифов, которые с таким искусством изобретал философ, отличался особой соотнесенностью с действительностью, и поэтому должен быть назван мифом только условно: собственно, это не миф, а лишь вымышленное повествование. Само по себе оно не заключает ничего невероятного или сверхъестественного. Здесь нет только людей, действующих лиц. Но найденный в постоянном поиске новых форм сюжет о вымышленном государстве обладал большой потенциальной способностью к развитию и совершенствованию. Отсюда оставалось лишь продвинуться по пути введения в этот вымышленный сюжет соответствующих героев. Один из первых шагов на этом пути сделал, по-видимому, философ Антисфен, хотя полного развития этот художественный прием достиг лишь в «Киропедии» Ксенофонта.

528

Аристотель. Поэтика.

529

Tim., 25 с; Crit. 108 е.

530

Современные геофизические методы исследования морского дна в этом районе позволили с уверенностью утверждать, что никакого изменения морского дна в этом районе за последний геологический период не происходило.

531

Е. Schwartz. Funf Vortrage fiber den griechischen Roman. Berlin, 1943, S. 54.

532

A. Bessmeriny. Das Atlantisratsel. Leipzig, 1932. Автор упоминает о двух тысячах книг, посвященных проблеме Атлантиды. Среди лиц, пытавшихся снискать себе сенсационную известность открытием Атлантиды, оказался и внук Шлимана, Пауль Шлиман, оповестивший в американской газете «New-York American» (от 12 окт. 1912 г.) весь мир: «Как я открыл потерянную Атлантиду, источник всей цивилизации». См. также книгу Н. Ф. Жирова «Атлантида, основные проблемы атлантологин» (М., «Мысль», 1964). К монографии приложен список литературы из 730 названий, здесь же указаны периодические издания по атлантологии, выходящие в Англии, Франции, Италии (стр. 400 слл.)

533

Эд. Шварц (укая соч., стр. 54) и У. Виламовиц (U. и. Wilamowitz-M Ollendorff. Pla-ton, Bd. I. Berlin, 1920, S. 594) крайне резко отзываются о тех, кто пытается отыскать мифическую Атлантиду.