Страница 7 из 99
Карта на которой показано расположение Соломина относительно Афин. Греческий флот располагался на берегах в самой узкой части пролива на восточной (правой) стороне острова. Персы базировались в Фалерской бухте
Персидская армия продолжала двигаться на юго-восток и вторглась в Аттику. Жители Афин лихорадочно пытались спастись из города. Большая часть женщин и детей была отправлена через Саронический залив в Трезену, расположенную на северо-восточной оконечности Пелопоннеса. Некоторые уехали на Эгину, а остальные вместе со всеми здоровыми мужчинами собрались на острове Саламин, который находится в Элевсинском заливе, всего в километре от афинского побережья. Бегство из города было настолько паническим, что много старых и беспомощных людей оказались предоставлены своей участи. В Афинах осталась и кучка фанатиков, которые заперлись в храмах. Несколько раньше, когда афиняне отправили в Дельфы гонца, дабы тот спросил совета у оракула, полученное прорицание содержало фразу:
...Лишь деревянные стены дает Зевес Тритогенее. Несокрушимо стоять во спасенье тебе и потомкам. Щит. по Геродот, История. Кн. 7.141)
Фемистокл истолковал пророчество Пифии в том смысле, что полагаться им следует на деревянные корабли. С этим объяснением согласилось большинство афинян. Несогласные обнесли Акрополь частоколом и укрылись за ним, ожидая прихода персов. Тем временем спартанцы наконец собрали войско и собрались у Коринфа. Командовал ими второй царь, по имени Клеомброт. Они перекрыли дорогу, что шла вдоль перешейка, а поперек самой узкой его части (там, где теперь находится Коринфский канал) построили заграждение. Армия персов продолжала двигаться в южном направлении, опустошая страну. Флот следовал вдоль побережья, сжигая на своем пути все приморские поселения. Они заняли Афины и захватили Акрополь, защитники которого оказали захватчикам упорное сопротивление. Затем персы ограбили и сожгли храмы и все другие постройки в древней крепости. Афиняне, укрывшиеся на острове Саламин, должно быть, отчетливо видели столб дыма, говоривший о гибели города. Персидский флот подошел к побережью Аттики и разместился в открытой старой гавани Фалер. Греческий флот помещался на восточном берегу Саламина. На острове поднялась настоящая буря, когда флотоводцы из различных городов стали спорить о том, что им делать дальше. Те отряды, что прибыли с Пелопоннеса, намеревались оставить Саламин и соединиться с войском, стоявшим в Коринфе. Афиняне же, что вполне понятно, отказались покинуть свои семьи, которые были на острове. Фемистоклу, хотя ему и противостояли коринфяне, удалось убедить спартанского флотоводца Еврибиада остаться на Саламине. В противном случае, указывал афинянин, единый флот легко распадется, ибо каждый отправится защищать свою собственную землю.
Битва при Саламине
Когда в 1965 году Притчет опубликовал свою вторую статью, посвященную битве при Саламине, он заметил, что, возможно, именно этому сражению из всех, что были в мировой истории, посвящено больше всего публикаций. Описание этой битвы у Геродота занимает целую книгу. Эсхил написал о ней пьесу. Плутарх рассказывает о ней в двух из своих «Жизнеописаний», а Диодор Сицилийский дает подробный отчет об этом сражении. Среди современных комментаторов самое подробное описание, в которое включено несколько весьма ценных наблюдений, принадлежит перу Н. Г. Л. Хаммонда. Он совершенно прав, когда настаивает на том, что сочинением Эсхила можно пользоваться как историческим источником. Хотя «Персы» являются пьесой и автор позволял себе некоторые «поэтические вольности», Эсхил принимал участие в сражении, и к нему можно относиться как к свидетелю. Пока Ксеркс усмирял сопротивление в Афинах, оба флота стояли на якоре, ожидая первого шага противника. Главный флот персов был сосредоточен в Фалерской бухте как раз к югу от Афин, а вспомогательные отряды стояли у входа в Саламинский пролив. Позднее Геродот отметит наличие вспомогательных сил персов у Кеоса и Киносуры. Где находился Кеос, сейчас сказать невозможно, но это мог быть один из двух маленьких островков у Липсокутали. Киносура («Собачий хвост») обнаруживается достаточно легко — это длинный узкий полуостров, отходящий на восток от Саламина. В этом случае стоянки греческого флота должны были располагаться выше по проливу и, возможно, были разделены на три части: одна в бухте Амбелаки, напротив древнего города Саламин, другая в бухте Палукия, а третья в бухте Арапис. Геродот пишет, что всего у греков было 380 кораблей, из которых 89 принадлежало пелопоннесцам (включая 40 коринфских), а 180 пришло из Афин. Среди отрядов поменьше более всего кораблей пришло с Эгины — 30, из Халкиды — 20 и Мегары — тоже 20. Из того, как они построились затем для боя, можно сделать вывод, что афиняне занимали бухту Палукия, пелопоннесцы — северную бухту Арапис, а остальные — южную бухту Амбелаки. В «Персах» Эсхил уменьшил количество греческих кораблей до 310, но он мог сделать это для пущего эффекта — так же как наверняка сильно преувеличил число персидских судов. «Как велико было число греческих кораблей, что осмелились броситься в бой на бессчетное множество персов?» Ответ на этот вопрос — 310 против 1207. Разумеется, эту цифру не следует принимать всерьез — ведь, согласно Геродоту, столько судов было у персов на начало похода. Так что, даже если с начальным количеством и можно было бы согласиться, оно никак не согласуется с тем, что сотни судов были утрачены у восточного побережья из-за штормов. Версия же о том, что флот был затем восстановлен до точно такого же числа благодаря подошедшим подкреплениям, совершенно абсурдна. О размерах персидского флота можно судить по тому, как персы действовали. Вновь и вновь указывал Геродот на превосходство персидских кораблей и моряков — так что следовало бы сделать вывод о том, что Ксерксу вовсе не нужно было значительно превосходить греков числом для того, чтобы рассчитывать на победу. Почему же он тогда не запер греческий флот в Саламинском проливе половиной всех кораблей и не начал двойную атаку на Пелопоннес — по земле, вдоль перешейка, и с моря, используя другую половину своего флота? Такой план кажется очень заманчивым: множество афинян, которые окажутся отрезанными на Саламине как с моря, так и с суши, очень скоро начали бы испытывать недостаток продовольствия, и голод принудил бы их сдаться. Ксеркс был не в состоянии воспользоваться этим планом по одной простой причине — у него не было достаточного числа ни кораблей, ни людей. Персидский флот к тому времени скорее всего не превышал 500 судов. Похоже, персы еще несколько дней выжидали, не оставят ли греки свою позицию. Ксерксу, должно быть, уже стало известно, что греки, как всегда, переругались. История о том, будто это Фемистокл спровоцировал начало сражения, отправив к Ксерксу посланника с сообщением, что греческий флот собирается сбежать, вероятнее всего, неверна. Уже близилась осень, а Ксеркс почти наверняка планировал однолетнюю военную кампанию. После гибели греческого флота ничто не смогло бы помешать его вторжению на Пелопоннес, поэтому в данном случае он решил проявить инициативу. Персы решили навязать грекам сражение внутри пролива на следующее утро и поэтому начали подготовку к нему заранее: главная часть персидского флота оставила Фалер и стала продвигаться по направлению к предполагаемому месту битвы. Вскоре после наступления сумерек персы высадили самый большой отряд, какой только могли себе позволить, на остров Пситталея, что расположен между Саламином и материком. Островок этот находился прямо в центре планировавшегося сражения, и к нему могло прибить много пострадавших судов. В этом случае персы могли бы добивать греков и оказывать помощь своим. Сейчас многие ученые спорят о том, что за остров назывался Пситталея. Хаммонд утверждает, что это о. Айгиос Георгиос (Святого Георгия) в центре пролива, напротив Перамы. Притчет же утверждает, что так именовался остров Липсокутали, что расположен у входа в пролив. Возможно, Хаммонд излишне доверяет свидетельствам древних историков, например, Страбону, который сам мог никогда и не бывать в этих местах. Основываться на их работах кажется делом довольно рискованным. Если бы персы заняли о. Святого Георгия, а он расположен точно напротив стоянки греческого флота, всего метрах в четырехстах от берега, греки непременно заметили бы их при первых же лучах солнца, и тогда им было бы почти невозможно удержать эту позицию. Кроме того, остров Липсокутали контролирует вход в пролив, и для персов было бы очень важно стеречь его, покуда они сами не зашли внутрь. Можно лишь добавить, что обломки кораблей действительно относило затем в южном направлении. Заняв остров, персы отправили египтян, которые составляли западное крыло их флота, занять западный конец Саламинского пролива. Затем, в полночь, весь остальной персидский флот, включая корабли, стоявшие у Киносуры и Кеоса, передвинулся ко входу в пролив и занял пространство от Саламина до Мунихия. Весть о том, что персы заняли вход в пролив, дошла в греческий стан ночью. Ее принес Аристид, афинский изгнанник, который ухитрился миновать персидские корабли, пробираясь с Эгины для того, чтобы в час опасности сразиться за родной город. Наблюдатели на Саламине, должно быть, тоже кое о чем догадывались. Теперь греки знали, что им точно придется принять бой. Это было и к лучшему, поскольку в узком пространстве пролива финикийцы не смогли бы в полной мере воспользоваться своим замечательным мореходным искусством. Перед рассветом греки спустили свои триеры на воду, взошли на корабли, подготовили весла и принялись ожидать сигнала. Прозвучала труба, а затем тишину нарушили звуки флейты. Под четкий ритм боевой песни греки взялись за весла, и корабли заскользили к проливу. Ксеркс расположился на горе Эгалеос, господствующей над проливом. Там он повелел установить для себя трон, с которого наблюдал за ходом битвы. Персидские моряки также взялись за весла и подтянулись навстречу грекам. Когда оба флота начали сближаться, греческие корабли, находившиеся в центре, стали табанить, так что линия, в которую они были выстроены, прогнулась.