Страница 15 из 44
Однако и Птоломей не мог примириться с поражением. Два года готовил он новое войско с тем, чтобы вернуться в Финикию и отвоевать ее у Антигона. Летом 312 года его войска опять подступили к Тиру. Город и жители еще не могли оправиться от ударов одного завоевания, как нависла угроза другого, и поэтому они решили сдать город египетской армии без боя. Деметрий — сын Антигона отвоевал Тир у Птолемея в том же году и удерживал его и город Сидон до 294 года до н. э.
В конце концов господство над Северной Сирией и Финикией перешло к диодоху Селевку — основателю династии Селевкидов, которая и правила с перерывами с 312 года до н. э. до 64 года до н. э. в странах Ближнего и Среднего Востока. В это время финикийская культура была сильно потеснена.
«Греческая культура, — отмечал К. Бернхардт, — имела здесь уже с персидского времени растущее влияние. Насколько тесно в то время греческая культура переплеталась с финикийской, свидетельствует тот факт, что основателем стоической философии был финикийский купец Зенон из Китиона на Кипре (333–262 года до н. э.). И, конечно, не случайно с начала I в. до н. э. финикийский язык и письменность исчезают на территории собственно Финикии. Только в двуязычных надписях на монетах этот язык сохранится еще до I в. до н. э. Значительно дольше жил его пунический диалект в римской провинции Карфаген. Соответственно и древние финикийские традиции в культуре и религии также намного пережили закат Карфагена и его торговой гегемонии, тогда как эллинизированные города метрополии ожидал новый подъем под властью Рима».
РИМЛЯНЕ И ВИЗАНТИЙЦЫ В ФИНИКИИ
Закат державы Селевкидов совпал с постепенным ростом могущества Римской республики. Свою экспансию Рим направил на Восток, где в первую очередь пытался защитить римские области, которые располагались в западной части Малой Азии. Главным в попытке Рима было стремление создать державу, такую же великую, образец которой установил Александр Великий.
Командующий римским флотом в Средиземноморье и армией на Востоке Помпеи (75–35 годы до н. э.) захватил Сирию и установил границу с Парфянским царством по реке Евфрат. Римские войска заняли Сирию в 64–63 году до н. э. К. Бернхардт писал, что «Помпеи тут же принял необходимые административные меры, чтобы обеспечить в завоеванных областях власть Рима и по возможности большие доходы. Сирия была превращена в римскую провинцию, включившую весь прибрежный район.
В период римского владычества финикийцы и их города — Сидон, Триполи, Берит, Библ, Тир и другие жили неуверенно из-за того, что римские наместники довольно часто сменяли друг друга. При этом они вели себя на финикийских территориях как узурпаторы.
Об одном из них, наместнике Габинии, сообщается следующее «Его наместничество в Сирии не оставило в памяти людей ничего, кроме совместных с деспотами темных делишек, сговоров, ограбления, набегов и убийств».
Обстановку на финикийском побережье осложняла борьба за власть в Риме. Полем битв и ареной борьбы была провинция Сирия.
Ведя войну против Помпея, римский полководец Гай Юлий Цезарь (102—44 годы до н. э.) с войском прошел через финикийские земли и дальше в Сирию. Во время похода он подтвердил привилегии городов Финикии.
Позже Антоний — член триумвирата Рима ¦— подарил несколько городов Финикии своей возлюбленной — египетской царице Клеопатре. В честь этого в городе Берите была выпущена монета с ее изображением.
В борьбе между Антонием и следующим претендентом на престол Октавианом победа досталась последнему. В сущности, начиная с Октавиана, получившего титул «Августа», финикийские города обрели, наконец, счастье, стабильный и продолжительный мир. Так продолжалось все эти годы, пока Рим вел войны на востоке против Ирана, Пальмиры и других государств, но это было все в стороне от многострадальной Финикии.
Мир для Финикии, продолжавшийся до 614 года н. э., дал мощный толчок развитию экономики, торговли и культуры финикийцев.
«В Риме и италийских гаванях, — писал К. Бернхардт, — крупные финикийские торговцы открывали свои конторы. В столице возник внушительный финикийский квартал, остатки которого еще и сегодня можно увидеть на Кампанской дороге. Значительные финикийские поселения были в Неаполе и Мизенах, а наиболее крупные — в больших гаванях — Остии и Путеолах (ныне Пуццуолии в Неаполитанском заливе). Сохранилось распоряжение сената города Тира от 174 года н. э. о ежегодном предоставлении 10 тысяч динариев в качестве платы за аренду складских, торговых и других помещений в Путеолах.
Если и Рим и Средняя Италия стали центром новой экономической экспансии Финикии, то сеть ее торговых факторий простиралась по всей империи. Не только купцы, но и ремесленники, а вместе с ними и представители «сферы услуг» искали возможность обогатиться в отдаленных краях державы, как некогда в финикийских колониях.
С ростом экономической экспансии финикийских городов усиливалось и их культурное влияние. Оно достигло апогея в годы правления сирийско-ливанской династии (193–235 годы н. э.). Септимий Север, первый император этой династии, был родом из древней финикийской колонии Лептис в Северной Африке, тогда как его жена Юлия Домна происходила из сирийской Эмесы (Хомс) — города на севере современной Сирии. Их семья имела связи с северо-ливанской Аркой, — городом, где родился Александр Север, последний династ этой ветви.
Южная Сирия и Ливан как родина императоров и чтимых ими богов, получивших в империи широкое распространение, притягивали к себе римлян — «туристов», особенно благодаря интересу к грандиозным культовым сооружениям. Развалины огромных общественных зданий являются для нас сегодня ярким свидетельством расцвета Финикии под эгидой Рима. То, что в трудное эллинистическое время еще не смогло найти своего полного воплощения, теперь осуществилось: мрачная теснота древневосточных городов расступилась. Внешняя безопасность города не зависела больше только от его стен и башен. Безопасность обеспечивала выдвинутая далеко в восточные степи защитная полоса укрепленных дорог, сторожевых башен и кастелл римских рубежей. От Палестины до Тигра охраняли они провинцию Сирию от вторжения парфян и арабов.
За городской чертой строили теперь окруженные садами виллы. Благодаря системе добротных дорог улучшилось сообщение. В первую очередь береговая тропа была расширена до магистрали, которая связала Палестину с Северной Сирией. Даже на самом опасном ее участке — «ступенчатом пути тирийцев» благодаря римским саперам открыли движение повозок и колесниц по пробитому в складах проходу.
Небывалого подъема достиг Берит, находившийся до этого в тени своих соседей — Библа и Сидона; Марк Агриппа, победитель в битве при Акции, зять императора Августа, поселил здесь примерно в 15 году до н. э. своих сподвижников — ветеранов пятого и седьмого легионов. Были куплены участки земли, необходимые городу, который с момента его разорения селевкидским претендентом на трон Диодотом Трифоном (140 год до н. э.) еще лежал в руинах. Вновь возводимый Берит был освобожден от поземельной и подушной податей по статусу италийской колонии и стал называться в честь дочери Августа Коломия Юлия. Будучи военной гаванью, исходным пунктом кратчайшего пути через Ливан в Дамаск, самой природой предназначенным стать центром среди городов побережья, Берит — город Бейрут — в скором времени превратился в средоточие римского влияния в Финикии. Его руины, правда, скрыты сейчас под современным Бейрутом, но во время строительных работ здесь часто обнаруживают остатки этой процветающей колонии Юлии Августы — Берита».
Что касается города Тира, то и он продолжал развиваться и процветать при римском владычестве. Особенно большой рывок вперед сделал Тир, получив ряд новых привилегий после того, как твердо стал на сторону императора Септимия Севера, против которого выступил претендент на римской престол Г. Песцений Нигер. Септимий Север предоставил после победы над соперником новые права Тиру — статус Римской колонии.