Страница 25 из 81
Очень важно, чтобы его первая радиограмма, как и все последующие, начиналась с пяти букв F подряд. Это будет контрольный знак, свидетельство того, что он действует по собственной воле. Если пяти F в радиограмме не окажется, фон Грёнинг поймет, что он схвачен и работает под контролем врага. Естественно, если кто-нибудь другой станет выходить на связь вместо Эдди, он не будет знать о контрольном знаке, и фон Грёнинг, опять-таки, сможет понять, что его агент пойман. Если же в начале послания будут стоять пять Р, это станет сигналом опасности, сообщением о том, что Чапмену села на хвост контрразведка либо полиция.
В дальнейшем радиограмм Чапмена будут ждать каждое утро между 9.45 и 10.15. Он будет пользоваться сетевым передатчиком, произведенным в Британии, захваченным у арестованного британского агента. С его помощью можно выходить на связь из помещения, не пользуясь внешней антенной. Вещание происходит на установленной частоте, в случае возникновения проблем используются пять пьезоэлементов для радиоприемника. Радиограммы должны быть на английском языке, ему следует использовать знакомый шифр, но с новым кодовым словом — КОНСТАНТИНОПОЛЬ. Если по каким-либо причинам он не сможет пользоваться рацией, он должен поместить в колонку частных объявлений The Times следующий текст: «Молодой паре требуется коттедж в сельской местности, в окрестностях Эстри или Уотфорда, со всеми удобствами». Затем, используя секретные чернила, он должен послать сообщение по следующему адресу:
Лиссабон
Улица Сан-Мамеди, 50–51
Франсишку Лопиш да Фонсека
Это послание будет получено германским агентом в Лиссабоне и передано фон Грёнингу.
Диверсия на авиастроительном заводе «Де Хавилланд» (кодовое название «Уолтер») была главной целью Чапмена, но не единственной его задачей. Он также должен собирать информацию о передвижении американских войск, особенно морских конвоев, фиксировать сведения о пунктах назначения, обозначенные на товарных вагонах, номера дивизий, сведения о строительстве судов и любую другую военную разведывательную информацию, которую он сможет собрать. Для помощи в организации авианалетов он также должен присылать сводки погоды, включая информацию о высоте облачности, температуре, силе и направлении ветра, видимости. До определенной степени от Чапмена ждали и проявления инициативы. Если завод «Де Хавилланд» окажется неприступным, он мог устроить диверсию на предприятии по производству авиационных двигателей в Уэйбридже, графство Суррей, либо на фабрике по производству резины или на рафинадном заводе, либо просто устраивать «большие неприятности», оставляя взрывчатку, упакованную в «дипломат», в камерах забытых вещей на станциях метро. Фон Грёнинг убеждал: «Не торопись. Обдумывай все очень аккуратно. Если у тебя не получится, не страшно. Не иди на неоправданный риск. Если ты сумеешь вернуться, у нас для тебя еще будут важные задания». Если сочтет нужным, Чапмен мог вербовать в сообщники других членов «банды динамитчиков».
Для платы сообщникам из криминального мира, приобретения взрывчатки и повседневных житейских нужд Чапмен получит тысячу фунтов в использованных банкнотах (эквивалент сегодняшних 33 тысяч фунтов). Этого хватит, «чтобы работа пошла», заявил фон Грёнинг, добавив, что, если ему понадобятся дополнительные средства, их смогут передать через агентов, уже действующих в Британии. Он отказался назвать этих агентов, сказав, что все необходимые контакты ему предоставят по радиосвязи. «Разумеется, там у нас агенты. Они у нас есть, и у нас есть связи, но мы должны быть очень, очень осторожны, мы не можем рисковать». Чапмен задумался, не был ли Войх заблаговременно отправлен в Британию, чтобы ждать его, при необходимости оказать помощь, — или, вполне вероятно, присматривать за ним.
Фон Грёнинг продолжил инструктаж. В день перед намеченным терактом Чапмен должен прислать радиограмму: «Уолтер готов» — и сообщить время предполагаемого взрыва. Самолеты-разведчики отследят, насколько успешно все прошло.
Если Эдди не повезет и он попадет в руки британских секретных служб, заявил фон Грёнинг, он должен «дать как можно меньше информации, предложить свои услуги и попросить отправить его обратно во Францию». Здесь он должен немедленно связаться с абвером, который задействует его как тройного агента, предварительно организовав несколько мелких терактов, чтобы убедить британцев в его добросовестности.
Миссия Чапмена продлится три месяца, после чего он вернется во Францию одним из трех путей: за ним могут прислать подводную лодку, которая подберет его на берегу Англии или Шотландии: точное место встречи можно будет обговорить по радиосвязи; он также может отправиться в Ирландию, где найдутся «разные люди, которые смогут помочь ему вернуться». Третий и, по мнению фон Грёнинга, наилучший путь лежал через нейтральную Португалию. Добравшись до Лиссабона, он должен отправиться на конспиративную квартиру на улице Сан-Мамеди, представиться сеньору Фонсеке как Фриц и назвать пароль «красавчик Альбер». После этого Чапмена безопасно вывезут из страны при помощи германского консульства. Во Франции его встретят как героя, не забыв вручить оговоренную сумму.
Фон Грёнинг нарисовал соблазнительную картину финансовых и иных благ, которыми осыплет Чапмена благодарный Третий рейх. Сделав доклад в Берлин, он сможет отправиться на длительные «каникулы», в ходе которых посетит все главные города Германии. Быть может, его попросят поехать с важной миссией в США, но могут послать и в любое другое место, которое он выберет, или даже дать ему в подчинение собственное подразделение абвера. Как-то раз Эдди упомянул, что хотел бы посетить один из грандиозных берлинских митингов, где Гитлер выступает перед восторженной толпой. Фон Грёнинг заявил, что предоставит ему такую возможность. Он даже пообещал сделать большее: организовать для него хорошее место «в первом или втором ряду», даже если для этого его придется переодеть в нацистского бонзу. Фон Грёнинг никогда не испытывал особого энтузиазма по поводу Гитлера, однако ему, казалось, доставляла удовольствие идея протащить Чапмена на нацистский митинг, посадив своего шпиона как можно ближе к фюреру.
Эдди решил, что настал подходящий момент, дабы еще раз поднять вопрос о Фарамусе, томящемся в Роменвиле. Голос фон Грёнинга звучал успокаивающе: «Не волнуйся, мы пошлем ему посылку. Сам я о нем ничего не знаю, но я выясню этот вопрос и поинтересуюсь, что с ним происходит, — о нем позаботятся».
Если Чапмена это успокоило, то зря — бедного Фарамуса к тому времени уже поглотил кошмар Холокоста. Перестав быть заложником, гарантирующим послушание Чапмена, он превратился в песчинку в жерновах смертельной бюрократии. Эдди верил, что судьба его друга по-прежнему в его руках, однако, даже если бы он провалился или изменил, никто не подумал бы мстить Тони Фарамусу. Он и так уже был обречен на смерть. В то время как Чапмен паковал багаж в Нанте, его друга в вагоне для скота везли в концентрационный лагерь Бухенвальд.
Фарамуса выдернули из камеры в Роменвиле без объяснений и вывезли в перевалочный лагерь в Компьене. Затем его и еще 120 заключенных загрузили в вагон для скота, рассчитанный на восемь животных. Смерть наступала медленно — от удушья, дизентерии, жажды. Пару дней спустя «трудно было отличить живых от мертвых, столь мала была разница между ними». Живые стояли плечом к плечу с покойниками, которым просто некуда было падать. Через несколько дней после отправки из Компьеня поезд смерти прибыл в Бухенвальд, городок неподалеку от Веймара. Из 120 человек, задыхавшихся в поезде, 65 были еще живы — едва живы. Среди выживших был и юный Тони Фарамус, у которого, пока его вели в рабство, вертелась только одна мысль: «Трудно поверить, что подобная кровавая бойня организована руками человека».
12 декабря 1942 года фон Грёнинг устроил на вилле Бретоньер прощальную вечеринку. Был зарезан и пожарен гусь, тост за тостом поднимались за успех Чапмена, Фрица, Маленького Фрица. Все пели «Лили Марлен». Фон Грёнинг, выпивший слишком много даже по своим меркам, был взволнован: «Если ты сделаешь это для нас, тебе больше не о чем будет беспокоиться. Когда ты вернешься, твое будущее будет обеспечено. Не переживай, все будет хорошо. Я выпью с тобой еще одну бутылку шампанского».