Калибан

Тут вмешался Дональд:

– Позвольте задать вам еще несколько вопросов, доктор Эншоу! – Крэш откинулся на спинку стула, полностью полагаясь на Дональда. Похоже, этот Эншоу не слишком поразился тому, что его будет допрашивать робот.

– Мы получили сведения об одном из экспериментов, касающихся роботов с Новыми Законами. Будьте так любезны, поясните, в чем их суть.

– Да, конечно!

Интересно, как охотно люди готовы обсуждать то, что их самих очень интересует! Крэш не раз видел такое – когда допрашиваемый перестает упираться и бороться со следователем и с удовольствием сам помогает разобраться с неясностями.

– Вы проводили тестирование двух стендовых моделей Новых роботов, не зная наверняка, что именно вы тестируете. Припоминаете?

– Да, конечно, я прекрасно все помню. Ничего особенного, обычная лабораторная проба. Это было несколько недель назад. Я и запомнил это только потому, что Тоня – леди Велтон – осталась тогда в «Лаборатории». Я, помнится, еще думал, что это был последний раз, когда они с Фредой еще не начали ругаться. Тоня осталась тогда в лаборатории, наблюдала за ходом тестирования и даже поговорила с одним из опытных образцов. Мы все время проводим такие испытания. Исследуются два образца – один опытный, другой контрольный, совершенно одинаковые с виду. Техник, проводящий тестирование, не должен знать, ни который из них – какой, ни самой цели исследования. Оператор получает заданный объем проб и после расшифровывает результат.

– Почему цель эксперимента и то, какой из образцов – опытный, скрывают от оператора? – спросил Дональд.

– Чтобы сохранить чистоту эксперимента. Обычно в таких пробах оценивается что-нибудь такое, на что может повлиять личное отношение оператора, и роботы, проходящие испытание, могут каким-нибудь образом постараться угодить подсознательным желаниям исследователя. Это неизбежно привело бы к искажению результатов теста. Все сотрудники «Лаборатории Ливинг» время от времени просят друг друга провести такого рода испытания.

– И что конкретно вы проверяли в этот раз?

– О, ничего особенного. Мне нужно было обсудить с этими роботами Три Закона и зарегистрировать их непроизвольные реакции на ряд ситуаций, специально подобранных, чтобы оценить их отношение к Трем Законам. Эти две стендовые модели собрали в конце дня, и мне пришлось поработать с ними уже утром. Я подробно и обстоятельно рассказал им о Трех Законах, а потом прогнал эту серию сценок – собственно, голографические модели разных ситуаций.

– И что с ними стало потом?

– Ну, это было уже немного позже. Обычно опытный образец уничтожают, а контрольный собирают полностью и пускают в дело. Дайте подумать. Тот опытный образец мы, конечно же, уничтожили. А вот контрольный… – Губер Эншоу задумался. – Вы знаете, а ведь я помню, что с ним случилось потом! Помните, я говорил, что Тоня Велтон разговаривала с контрольным образцом перед опытом? Я тогда, конечно, не знал, что это был контрольный образец – это же был двойной слепой тест. Но потом Тоня сказала как-то, что ей понравился тот робот, с которым она познакомилась. Раньше Тоне никогда не нравились роботы, даже тот, что ей дали в «Лаборатории». И она попросила меня узнать, нельзя ли как-нибудь так устроить, чтобы ей дали этого вместо того, что был у нее раньше. Конечно, если бы робот, который ей понравился, оказался опытной моделью – что ж, тогда ничего нельзя было бы сделать. Но выяснилось, что Ариэль была как раз контрольным образцом и работала теперь в «Лаборатории». Фреда разрешила ей поменять робота, и так Ариэль оказалась у Тони.

Губера, конечно, удивили эти расспросы, но он не придавал им особого значения.

– Очень хорошо. Мы просто хотели проверить кое-какие сведения. То, что вы сообщили, полностью совпадает с нашими данными и многое проясняет.

«И подтверждает, что Йомен Терах говорил правду, по крайней мере в конце разговора», – добавил про себя Альвар. Однако пришло время вернуться к главному вопросу. Губер проронил это «когда я наткнулся на тело» так небрежно, будто был уверен, что Крэш и так уже все знает. Нельзя его разубеждать. Придется подыграть ему немного. Здорово, что Дональд убедил Эншоу, что они всего лишь перепроверяют уже известные сведения. Роботы никогда не лгут и; если их даже заставить, делают это очень неубедительно. Но такие искушенные создания, как Дональд, умеют так повернуть дело, что, говоря правду, могут создать у подозреваемого ложное впечатление.

– Однако давайте теперь обсудим кое-что другое. Вернемся к тому моменту, когда вы обнаружили тело.

Эншоу просто кивнул, ничуть не обеспокоившись, что ненароком проболтался о чем-то важном.

И Крэш продолжил, старательно делая вид, что хочет только убедиться, что ничего не пропустил, и уточнить кое-какие подробности:

– Хорошо. Вы сегодня и так уже очень нам помогли, и, конечно, вы прекрасно понимаете, насколько важно полностью восстановить весь ход событий в ночь преступления, и точно так же, как при двойном слепом тестировании, я не хочу, чтобы мои наводящие вопросы случайно повлияли на ваши ответы и вы, сами того не сознавая, стали рассказывать то, что мне хотелось бы услышать. Понимаете?

– Да, конечно, сэр! Я знаю, сколько ошибок бывает из-за таких неосознанных влияний.

Альвар Крэш порадовался, что так удачно подвернулось нужное сравнение, и подумал, специально ли Дональд подтолкнул его к такому способу допроса? Этот Дональд – чертовски хитрое создание! Как ловко он обвел Эншоу вокруг пальца, незаметно настроил на нужный лад!

– Вот и хорошо. Итак, я хочу, чтобы вы своими словами пересказали, что тогда случилось, вместо того чтобы выуживать из вас всю историю вопрос за вопросом. Может, я и спрошу о чем-либо, если мне будет непонятно, но в целом вы можете рассказать все, как видели и как считаете нужным. А потом, если будет нужно, мы вернемся и обсудим несовпадения с теми сведениями, которые у нас уже есть, – сказал Крэш, про себя думая: «Которых у нас практически нет».

Губер глянул на Крэша, как загнанный зверь, но ничего не сказал. Крэш понял, что придется надавить посильнее. Но не слишком, а то этот Эншоу может наконец что-то заподозрить!

– Рассказав нам правду, вы исправите отчасти тот вред, который уже причинили слишком долгим молчанием, Эншоу! Это молчание – вакуум, который засасывает людей. Всего несколько слов, случайное упоминание о какой-то мелкой подробности, которой вы сами не придаете особого значения, – все это может значительно уменьшить, а то и вовсе снять подозрения с вас и леди Велтон. Вы ведь понимаете, что и вы, и Тоня Велтон подозреваетесь в совершении этого преступления? А когда вы все расскажете, возможно, вас обоих тут же можно будет вычеркнуть из списка подозреваемых! – лгал Альвар не моргнув глазом.

– Правда?! – спросил Губер, отчаянно надеясь, страстно желая поверить шерифу.

– Правда, – снова солгал Крэш, мельком взглянув на Дональда. В присутствии роботов такие словесные игры чрезвычайно опасны. Если потенциал Первого Закона превысит критический уровень, то ничто, даже желание самого Дональда, не сможет его удержать от возражений и все уловки Крэша пойдут прахом.

Дональд знал, что Крэш говорит неправду, раздает обещания, выполнять которые не собирается. Как же совладать с Первым Законом, который запрещает своим бездействием допустить, чтобы человеку причинили вред? Несомненно, Губер Эншоу пострадает, если поверит Крэшу. Но если Дональд сейчас возразит, он повредит тем самым Крэшу и всему полицейскому управлению. Если он сейчас уличит шерифа во лжи, то расследование снова зайдет в тупик и под угрозой окажется само существование всего населения Инферно – потому что преступник, напавший на Фреду Ливинг, уйдет от расплаты и будет по-прежнему угрожать спокойствию и даже жизни людей.

Крэш интуитивно чувствовал, что Дональд сумеет совладать со своим Первым Законом в такой ситуации, и знал, что робот не проговорится. Но все равно он сейчас играл с огнем. Любой неверный шаг, случайное слово – и потенциал Первого Закона пересилит. Крэш иногда думал, что все неприятности колонистов, утрату интереса к жизни и моральных ценностей – все это можно преодолеть, если каким-то образом удастся избавиться от такой зависимости от роботов, если не нужно будет всякий раз оглядываться на то, как отреагируют роботы на то или иное твое действие.