Калибан

Это безумный мир, и единственной надеждой выжить было слиться с ним, приспособиться к нему. Калибан мог выжить, только если его станут принимать за одного из обитателей этого сумасшедшего дома, если он затеряется среди бесчисленных роботов, обслуживающих город и его жителей. Это смущало Калибана, даже пугало.

Ведь пока даже тщательное подражание повадкам здешних роботов не смогло его защитить. Он очень старался ни в чем не отступать от правил, и это едва не стоило ему жизни. Эти поселенцы прошлой ночью явно намеревались его убить! И если бы он повел себя как нормальный робот, они наверняка сделали бы это! Они ожидали, что Калибан будет стоять столбом и позволит им себя разрушить. Они допускали такую возможность – даже надеялись на это, – что он мог сам себя разрушить из-за каких-то нелепых и смешных рассуждений, что якобы его существование почему-то вредит людям! С чего они взяли, что такие надуманные умозаключения должны довести его до самоубийства?

Калибан вышел из-под затененной дверной арки и снова зашагал по городу. Ему нужно еще так много узнать, чтобы суметь выжить! Оказывается, простого подражания недостаточно. Недостаточно – раз уж его могли убить, если бы он вел себя как обычный робот. Нужно узнать, почему они себя так ведут.

Почему он здесь? Почему его создали? Почему он не такой, как все остальные роботы? В чем его отличие?! Почему остальные этого отличия не замечают?

Как он оказался в таком положении? Калибан еще раз вернулся в воспоминаниях к самому началу, стараясь отыскать в обретенном опыте ключ к разгадке.

Он не помнил ничего до того мига, когда проснулся, стоя с поднятой рукой над телом бесчувственной женщины. До этого – ничего, совершенно ничего! Как случилось, что он оказался там, в таком положении? Поднялся ли он сам каким-то образом и поднял руку, прежде чем прийти в себя? Или его зачем-то поставили так?

Стоп. Это надо обдумать. Калибан не видел веских доказательств тому, что он не мог действовать до того мгновения, с которого начинались его воспоминания. Может быть, он действительно что-то делал до того, как пришел в себя? А всю его память до этого мгновения каким-то образом стерли? Или, может, он мог действовать, но память по каким-то причинам включилась только с этого мгновения?

Если какое-нибудь из этих предположений верно, если память – вовсе не такой уж надежный показатель начала его существования, значит, до начала воспоминаний он мог совершить все, что угодно! Он мог жить, думать, сознательно действовать всего пять секунд до этого мгновения – точно так же, как и пять лет. Но вряд ли так долго. В его теле нет никаких признаков утомления, никаких примет того, чтобы какую-нибудь часть его когда-либо ремонтировали или заменяли. Его регистр текущего ремонта тоже, был совершенно пуст – если, конечно, его, как и память, тоже не очистили от всех сведений, что могли там быть. Тем не менее было больше похоже на то, что его тело совсем новое.

И еще одно. Как эта женщина оказалась на полу, в луже крови? Естественно было предположить, что на нее каким-то образом напали. Была ли она жива или мертва? Калибан восстановил свои зрительные ощущения с той минуты. Женщина дышала. Но она вполне могла умереть после того, как он ушел. Осталась ли она в живых или умерла?

Его внезапно поразила мысль: почему он даже не задумывался об этом раньше?

И еще два вопроса вспыхнули в его сознании, подобно двум огненным лезвиям:

Может, это он напал на эту женщину?!

И, независимо от того, делал он это или нет, – подозревают ли его в нападении?

Калибан остановился и посмотрел на свои руки.

С удивлением он обнаружил, что ладони крепко сжаты в кулаки. Калибан расслабил пальцы и пошел, старательно делая вид, что знает, куда идет.

Прошлой ночью Альвар Крэш принимал горячий душ в надежде, что так ему легче будет заснуть. Сейчас он полез под душ, надеясь, наоборот, взбодриться. Он хотел непременно просмотреть запись лекции Фреды Ливинг в постели, но прекрасно понимал, что слишком устал и может запросто заснуть, так ничего и не узнав. Поэтому Альвар решил переодеться в свежую одежду и посмотреть запись в гостиной наверху.

Крэш устроился поудобнее в кресле перед экраном и велел одному из домашних роботов немного понизить температуру воздуха в комнате, а другому – принести чашку крепкого горячего чая. Он рассчитывал, что прохладный воздух и изрядная порция кофеина помогут не заснуть на середине лекции.

– Ну что, Дональд, начинай, наверное, – сказал Крэш.

Вспыхнул огромный экран, занимавший целиком одну из стен гостиной. Пленка начиналась с вида Большого лекционного зала делового центра. Крэш видел много передач, записанных в этом зале, и большей частью это были степенные, спокойные – если не унылые – действа. На первый взгляд казалось, что лекция Фреды Ливинг – не исключение. Лекционный зал был приспособлен, чтобы вместить около тысячи людей вместе с сопровождающими роботами, роботы сидели позади хозяев на низеньких скамеечках. Сейчас зал был заполнен только наполовину.

Зазвучал голос ведущего:

– …А теперь без лишних предисловий, позвольте мне представить одного из наших лучших ученых, ведущего специалиста по роботехнике. Леди и джентльмены, перед вами – доктор Фреда Ливинг! – Ведущий с улыбкой повернулся к Фреде, послышались аплодисменты.

Фреда Ливинг встала и пошла к лекторской кафедре. Аплодисменты превратились в настоящую овацию. Камера придвинулась ближе, и Альвар поразился, вспомнив, как выглядела Фреда до того, как попала в больницу. После ранения девушка стала такой бледной, худенькой, а из-за коротко остриженных волос на голове она казалась просто изможденной. На этой записи Фреда Ливинг немного волновалась перед выступлением, но все равно выглядела крепкой и здоровой, уверенной в себе. Лицо ее обрамляла копна густых темных волос. В общем – потрясающая, невероятно молодая женщина.

Фреда стала за кафедрой и оглядела зал. Лицо выдавало ее волнение.

Она кашлянула, прочищая горло, перелистнула свои заметки и начала:

– Благодарю вас, леди и джентльмены! Я хотела бы начать сегодняшнюю лекцию с вопроса, ответ на который на первый взгляд для всех вас вполне очевиден. И все же, смею вас уверить, уже тысячи лет удовлетворительного ответа на этот вопрос никто не нашел. Я даже не надеюсь, что сегодня мне удастся найти этот ускользающий ответ. Но я уверена, что давно пришло время хотя бы сформулировать этот вопрос.

Вот этот вопрос: «Что для нас роботы?»

Камера повернулась, скользнула по залу, показывая реакцию слушателей. Люди зашевелились, заерзали в креслах, начали перешептываться, удивленно переглядываться. Кое-где раздались смешки.

– Как я и предполагала, многие из нас даже не задумывались над этим вопросом. Это все равно что спрашивать, для чего нужно небо или планета, на которой мы живем, или какая польза из того, что мы дышим воздухом, не так ли? Как и все это, роботы стали для нас настолько неотъемлемой и естественной частью жизни, что мы не можем даже представить себе мира, в котором их нет. И мы привыкли считать – не совсем правомочно, на мой взгляд, – что мир просто так устроен. В нем есть небо, воздух, все остальное – и роботы, созданные для наших нужд. Но это не природа дала нам роботов. Мы сами себе их создали.

Не «для себя», а «себе» – отметил Крэш. Что еще за чертовщину говорила Ливинг на этой лекции? Шериф пожалел, что его там не было.

Тем временем Фреда на экране продолжала:

– Подсознательно мы считаем роботов не механизмами, не машинами, которые мы сами сделали, не даже мыслящими существами, с которыми мы делим этот мир, а чем-то вроде непременной части мира, частью нас самих, данной нам от природы такой, как она есть. Мы не в состоянии представить мир, в котором можно жить без роботов, точно так же, как наши друзья поселенцы уверены, что мир, в котором есть роботы, непригоден для людей.

Но не стану уклоняться от главного вопроса: что для нас роботы? Пытаясь найти на него ответ, нельзя забывать, что роботы вовсе не естественная часть мира вокруг нас! Они искусственные творения, точно такие же, как космический корабль, или кофеварка, или, скажем, геодезическая станция. Их создали мы – или наши предки – и приспособили самих роботов для создания новых. Таким образом, роботы – это инструменты, приспособления, которые люди создали для своих нужд. Это, скажем так, начало ответа. Но это еще далеко не все!