Выстрел

Все ясно! Врет! Ни одного слова правды. И Юра твердо ответил:

– Ни-ко-му!

– Хорошо! И никому об этом ни слова. В наше время шутить не любят и шуток не понимают. Наша шутка с ключами может обернуться катастрофой. Для нас обоих. Ты меня понял?

– Прекрасно.

– Кстати, кончил ты уже школу или нет?

– Вроде бы кончил.

– В мое время окончание гимназии было событием. Что то дарили. Например, путешествие в Италию или Египет.

– Я предпочел бы в Индию, страну чудес, – рассмеялся Юра.

37

«Вас ждут осложнения» – вот главное, что сказал Валентин. Все остальное – ложь; сетка на голове – мишура, притворство.

Возможно, Валентин не убийца, даже вероятно не убийца, но аферист – наверняка. И попадется. Юра не намерен гибнуть вместе с ним. Нет, дорогой Валентин Валентинович, это вас ждут осложнения, а не меня. Я готов разделить с вами компанию в ресторане, пить за ваше здоровье, вместе с вами выигрывать на бегах, но разделять с вами скамью подсудимых я не намерен. У меня, знаете ли, впереди жизнь, об этом вам следовало бы подумать, когда вы втянули меня в сомнительную махинацию с ключами. Сюрприз, шутка – как мило, как очаровательно. Дурачок развесил уши… Ошибаетесь, не такой уж дурачок! Этот дурачок не будет ждать, когда его привлекут как соучастника, он предпочитает быть свидетелем.

Но спокойно, без горячки! Не говорить о ключах. Зачем? Никто не видел, как он их брал. Валентин никогда не признается, что воспользовался ключами, вообще будет все отрицать, документов не крал – был с Зимиными в театре, не убивал – был с Мишей в цирке.

Значит, остается афера на фабрике. Об этом он честно расскажет. Поздновато, конечно. Ничего!

Кому рассказать? Следователю? Страшно туда идти. Один раз придешь – потом затаскают. И следствие идет об убийстве инженера Зимина; если Юра придет туда, то он как бы соединит аферу с убийством, то есть обвинит Валентина в убийстве. Этого делать не следует. Надо об афере рассказать Мише Полякову. Он еще председатель учкома и занимается этим делом, интересуется. И пусть Миша сам думает, что делать с его признанием. Если доберутся до Валентина, а через Валентина до него, то пожалуйста, – он сам все рассказал в школе, в учкоме, товарищу Эм Полякову.

Но товарищ Эм Поляков не поверит в его искренность, будет чего то выуживать, выспрашивать…

Пойти к Генке? Еще хуже! Из этой троицы только Славка единственный интеллигентный, порядочный человек. Он не учится в школе, но все равно состоит в школьной ячейке, ходит на комсомольские собрания. В случае чего, Славка подтвердит, что он никого не покрывал и ничего не скрыл. А если и отказался отвечать Мише, то только потому, что Миша грубо и пристрастно допрашивал его, а ведь он, Юра, не подследственный. Рассказать Славке – значит рассказать Мише Полякову. Мише все это и предназначено.

Придя к Славке, Юра рассказал об отправке того вагона, рассказал точно так, как оно было на самом деле.

– Ничего нового, – ответил Славка, – это подтверждает и сам Навроцкий.

– Да? Кому же он это подтверждает?

– Мише Полякову.

…Странно! Они ведут такие разговоры.

– И чем Навроцкий это объясняет? – спросил Юра.

– Тем, что не хотел упустить свою партию товара.

– Я тоже сначала так подумал, – усмехнулся Юра, – но фокус в том, что это был товар первого сорта, а его оформили как брак.

– Эта афера тоже всем ясна. Вопрос в том, насколько она связана с убийством. Могли они убить, как ты считаешь?

Юра пожал плечами:

– Валентин Валентинович был с Мишей в цирке. Убить Зимина? Смешно! Он дружил и дружит с его семьей. Он не грабитель, не убийца, просто делец.

– А вот некоторые считают, что он причастен.

– Эти «некоторые» – Миша Поляков, – усмехнулся Юра. – А вот Навроцкий считает, что Миша ревнует его к Эллен.

– Он тебе это говорил?

Юра смешался: что то сболтнул лишнее.

– В общем, я так понял…

– Юра, зачем ты пришел ко мне?

– Шел и зашел…

– Я что то не помню, когда ты последний раз заходил. Я вообще не помню, заходил ли ты ко мне когда нибудь. Говори прямо: что нибудь угрожает Мише?

– Что ты?! – растерянно пробормотал Юра, пораженный тем, что Славка заговорил об опасности. Опасность ощущает и он, опасность грозит всем. – Я просто хотел рассказать тебе то, что рассказал, – сказал Юра. – Ты удивляешься, почему именно тебе? Миша разговаривает со мной, как прокурор, а я этого не люблю, потому и рассказал тебе, его другу.

– Ничего нового я от тебя не узнал, – жестко проговорил Славка.

– Других новостей у меня нет, – ответил Юра.

38

Свидетельства об окончании школы выдавала секретарь, печать ставила завуч, пожимала руку, поздравляла. Буднично и просто. Договорились о выпускном вечере. Юру это не интересовало – обойдется без выпускного вечера с жидким чаем, дешевыми конфетами, громкими разговорами. Вечный барабанный бой! Сегодня он уезжает на дачу. Все, что надо, он сказал Славке, он теперь в порядке; если понадобится – пусть ищут. И Валентин пусть ищет, только вряд ли найдет… Всеобщий привет!

Но как только Юра вернулся из школы, Валентин позвонил и попросил зайти. Видел из окна, как Юра пришел. Следит, не отпускает. Опять этот мрак…

Валентин Валентинович встретил его как именинника.

– Поздравляю!

С чувством пожал руку, жестом пригласил сесть.

– У меня для тебя подарок.

Он протянул руку к конверту на столике, открыл, вынул железнодорожный билет.

– Билет до Одессы, там сядешь на пароход до Батума, вот билет на пароход… Морская прогулка с заходом в Севастополь, Ялту, Новороссийск, Туапсе и Сухум. Этим же пароходом вернешься в Одессу, а оттуда в Москву. Здесь… – он приоткрыл конверт, – деньги на путешествие. Ну как, заменит пока Индию? Ехать сегодня. Поезд отходит с Брянского вокзала в девять часов вечера. Ты успеешь собраться?

Все ясно, ловушка! В Одессе или в Батуме его убьют, у Валентина всюду люди, выбросят из поезда, скинут с парохода. Но не получится, милый Валентин Валентинович, не выйдет ваш номер на этот раз.

– Не могу. Завтра выпускной вечер.

– Какие сантименты, кому это нужно? Променять такую поездку на выпускной вечер?

– Что я скажу дома?

– У вас в школе каждый год экскурсии.

– Мама поедет меня провожать, а на вокзале никого нет.

– Уговоришь не провожать – ты не маленький, скажешь, что никого не провожают.

Как у него все просто получается. Неужели он глуп? Нет, хуже, он примитивен, ординарно примитивен. Все его аферы и махинации примитивны, он запутался в них, он барахтается.

– Мне надо поступать в вуз.

– Прекрасно. Поездка займет двенадцать дней. Загорелый, пропитанный морским воздухом, просоленный морской водой, сильный, красивый, ты успешно сдашь экзамены.

– Мне неудобно принимать от вас такой подарок.

– Ерунда! Я в выигрыше, и мне приятно преподнести тебе небольшой сюрприз.

Юру передернуло. С косметическим набором тоже был «сюрприз», чем он кончился?! Так же Валентин надеется закончить и этот «сюрприз». Не удастся!

– Билеты, как ты понимаешь, я приобрел не сегодня, – продолжал Валентин Валентинович, – о сложностях умалчиваю, чтобы не набивать себе цену. Я понимаю: тебе впервые предстоит такое большое и самостоятельное путешествие. Но, дорогой мой, «не пора ли мужчиною стать»? – Он поднялся. – Жду тебя на вокзале в половине девятого, там я вручу тебе билет и деньги, поскольку ты едешь со своим классом, то ясно, что у тебя их на руках быть не должно. Можно, конечно, и не делать из этого секрета, но не следует забывать, что я скромный агент, откуда у меня деньги на такие подарки?.. Итак, напоминаю: в половине девятого на Брянском вокзале.

Люда и Ольга Дмитриевна знают адрес и телефон следователя, но признаться им о ключах – выше его сил. Остается один путь, все тот же, через Славку с Мишей, через Мишу со следователем. И пусть с него возьмут подписку о невыезде. Одесса, Сухум, Батум – чудесно! А вот не могу, не имею права. Витька Буров чего то на меня наплел, чепуху какую то, сидит в тюрьме, делать ему нечего, вот и выдумывает, следователь этой чепухе не верит, а взял подписку о невыезде. Спасибо за билет, за заботы, за «сюрприз», но обстоятельства сильнее нас.