Золотая рыбка 2

Самолет в середине «цветка» невероятно активен, он пытается отыскать брешь в кольце, вырваться, ускользнуть. Но все напрасно. Беглеца настигают, садятся ему на хвост, берут в клещи, давят сверху, подпирают снизу. Маленькая эскадрилья проносится над нами и, прежде чем скрыться из вида, разворачивается. Плотный строй нарушается, «пестик» отделяется от «цветка» и идет на снижение. Два «лепестка» плотно эскортируют его, а остальные два, приветливо качнув крыльями на прощание, взмывают ввысь.

Луис издает ликующий вопль, а Квазимодо придвигается к остановившемуся Эзио. При виде вынужденной посадки хольденовского самолета на лице гориллы проступает жесткая усмешка, затем, стиснув зубы, он бросает быстрый взгляд в сторону Даниэля.

Самолет Хольдена катит мимо нас по бетонной дорожке, постепенно замедляя ход. Прикинув на глаз место предположительной остановки, туда спешит Луис со своей «блохой» наизготовку. Наконец колеса машины прекращают свой бег, иллюминаторы, отражая яркий солнечный свет, пялятся на нас слепыми глазами. Дверца самолета плотно закрыта.

Вскоре собираются все участники воздушного парада: Патрик Вайн и коренастый, молчаливый субъект — тот, что доставил нас к бетонной ограде хольденовского парка. Когда же это было, сколько лет отделяют нас от недавних ночных событий?.. Под конец из последнего самолета выбирается Рюль со снайперской винтовкой в левой руке; правую он галантно протягивает какой-то девушке, помогая ей спрыгнуть на землю. Она со смехом откидывает упавшие на лицо длинные волосы и смотрит на Патрика.

Медленно открывается дверца первого самолета, и на бетонную площадку соскакивает Йон Хольден. Он поворачивается к нам, поднимает руку, демонстрируя, что не вооружен, и снимает большие темные очки, закрывающие пол-лица.

— Но это же не Хольден! — восклицаем мы с Эзио в один голос.

Самозванец держится с высокомерно-насмешливым видом. Кальви он в упор не замечает, а когда подбежавший к нему Патрик, сграбастав в охапку, заталкивает его под брюхо самолета, не оказывает сопротивления. Из-за широкой спины Патрика нам не видно, что там происходит. Субъект, выдававший себя за Хольдена, испускает крик и мешком оседает на землю. У него явно пропала охота наслаждаться удачным розыгрышем.

Эзио делает шаг вперед, жестом давая понять Даниэлю, что хочет поговорить с пленником, но его инициатива пресекается. Лицо бандита зеленеет от злости, затем багровеет.

К нам приближается девушка-пилот, от нее ни на шаг не отстает Рюль. Он весь настороже, не сводит глаз с Эзио, указательный палец — на спусковом крючке винтовки. Внезапно Кальви, кинув мстительный взгляд на Даниэля, срывается с места и бросается к девушке.

Предостерегающий крик Патрика и выстрел звучат одновременно.

Силы оставляют меня. Я отворачиваюсь и, прежде чем упасть, успеваю заметить бегущую со стороны здания аэропорта долговязую фигуру. Мартин!

На несколько минут я проваливаюсь в беспамятство, а когда прихожу в себя, обнаруживаю, что обстановка уже изменилась. Квазимодо и Конрад с ребятами куда-то исчезли, зато появились новые действующие лица. Руки юного Магнуса освобождены от наручников, отец, мать и брат обступили парнишку.

Я пытаюсь сесть, но кто-то снова укладывает меня на носилки. Все тот же мужчина в белом халате поправляет повязку на моем плече, настолько тугую, что вся рука онемела. Труп Эзио Кальви в черном мешке на «молнии» загружают в мрачноватого вида фургон; дублер Хольдена, давясь непритворными слезами, пытается что-то втолковать Патрику и Даниэлю.

Мужчина в белом халате, обхватив меня за талию, помогает встать.

— Пойдемте, вас ждет карета «скорой помощи». — Голос его звучит вполне официально.

Оглядевшись по сторонам, я вижу, что Магнус тоже сражается с представителями медицины, и это придает мне сил.

— В больницу не поеду. Я жива-здорова!

— Решать этот вопрос…

— …мое дело, — подхватываю я, спрыгиваю с носилок и удираю от доктора. Он не бросается вдогонку, а спешит на выручку коллеге, но даже вдвоем им не совладать с Магнусом. Юноша послушно подставляет врачам лицо, чтобы те продезинфицировали ссадины, соглашается присесть на край носилок, пока ощупывают его распухшую лодыжку и одним резким, точным движением вправляют вывихнутый сустав. Затем встает и осторожно наступает на больную ногу. Почувствовав, что вправленная конечность вновь готова служить ему верой и правдой, паренек отстраняет врача, и тот с надеждой поворачивается к лже-Хольдену, но самозванец тоже держится молодцом. За неимением пострадавших «скорая помощь» отбывает ни с чем.

Я подхожу к группе людей, окруживших хольденовского дублера, чтобы до дна испить чашу позора, ведь нас обвели вокруг пальца. Правда, замысел Хольдена не вполне удался. Он надеялся, что Кальви, прикрываясь заложником, улетит и подмена не обнаружится. Двойника — Мэйсона Остина — Хольден подыскал еще год назад, когда почувствовал, что рука правосудия вот-вот схватит его за горло. Целый год он платил Остину деньги лишь за то, чтобы тот был готов в нужный момент выступить в его роли. Сходство между ними не было разительным, но это и не требовалось. Мистификация удалась благодаря затемненным стеклам «ягуара», очкам, скрывающим пол-лица, и, конечно, тому, что мы даже не подозревали о подвохе.

И все же Остин — последний, кто говорил с Йоном Хольденом и получил от него приказ действовать. В тот момент, когда они расстались, патрон был настроен на самые жесткие меры. Больше из двойника ничего вытянуть не удается, хотя Патрик угрозами пытается развязать ему язык.

— Пока Хольден жив, ни один из нас не может чувствовать себя в безопасности, — роняет Даниэль, когда пленника уводят.

Осторожно, чтобы не разбередить рану, я пожимаю плечами.

— Что же нам теперь, совершить групповое самоубийство?

— Пора браться за дело! — вмешивается Патрик. — Облаву начнем с хольденовского дома. Хорошо бы к нашему приезду доставить туда Любоша.

Мы снова усаживаемся в продуваемую сквозняками «тойоту», и Луис берет на себя радио- и телефонную связь. Сведения поступают ежеминутно, однако о Хольдене ни слуху ни духу. Машина с пробитым радиатором ползет как улитка, настроение у нас под стать — хуже некуда.

Даниэль привлекает меня к себе, но способен ли утешить тот, кто сам безутешен!

— А где Элла? — вырывается у меня тревожный вопрос.

— Про то знает лишь Квазимодо. Но думаю, Хольдену до нее не добраться.

— Меня теперь ничем не удивишь.

Все это время мне не дает покоя некое предположение, настолько нелепое, что я не сразу решаюсь высказать его вслух.

— Этот Магнус… почему-то кажется мне знакомым…

— Будто ты его уже видела прежде, — невесело усмехаясь, подхватывает Даниэль. — Поинтересуйся у Мартина.

— Подумать только!..

Но подумать я не успеваю, поскольку мы подкатываем к главному входу в хольденовский особняк, который не грех назвать и дворцом. Полиция нас опередила, однако Патрика это ничуть не смущает. Сколько ни заверяет его старший группы, что полицейские, мол, ничего достойного внимания не обнаружили, Патрик отыскивает взглядом Любоша Хольдена, и они вместе входят в дом.

Я предпочитаю побыть на свежем воздухе и наедине со своими беспокойными мыслями. Прокручиваю информацию о Финтане Хехире и раздумываю, что, пожалуй, стоило бы пошуровать в этой школе телохранителей, наверняка там сыщется человек, который мог бы сообщить кое-что интересное. Эта идея тотчас порождает другую, но я упорно гоню обе прочь, понимая, как, далеко они меня заведут. Дерзкий замысел упорно не дает мне покоя, и в результате я прошу у него отсрочки, пока не посоветуюсь с Квазимодо.

В попытке уйти от назойливых мыслей я слоняюсь вокруг дома. Тем же самым занимаются полицейские и какие-то — видимо, важные — персоны в штатском, и лишь некоторые из них, не желая открыто расписываться в собственном бессилии, энергично носятся взад-вперед, перебрасываются репликами, отдают распоряжения.

У входа внушительные силы полиции отражают атаки целой армии репортеров, сгоняют нескольких фотографов, вскарабкавшихся на стену. Не в силах совладать со своим зловредным характером, я походя бросаю полицейским вопрос: